Игнатий Брянчанинов - Полное собрание творений. Том 5
Чтение Евангелия, творений святых Отцов, деятельное исполнение евангельских заповедей, домашняя и храмовая молитва, молитвенное обращение к Богу перед каждым на {стр. 621} чинанием воспитывают в христианине непрестанное памятование Бога и являются теми блаженными деланиями, «которыми возделывается любовь к Богу».
Как уже говорилось, молитва есть делание, по которому можно определить степень любви человека к Богу. Рассеянная молитва свидетельствует о том, что сердце находится еще в плену страстей и неспособно к любви. Внимательная молитва есть признак оставления земных пристрастий и способности сердца прилепиться к Богу.
Не только в перечисленных деланиях, но вообще во всех христианских добродетелях нужно преуспеть христианину, чтобы стяжать любовь, ибо «любовь есть соуз (совокупность) совершенства», как говорит апостол Павел (Кол. 3. 14).
Достигнув многотрудным путем покаяния искоренения из своего сердца страстей и пороков и насаждения евангельских добродетелей, христианин становится способным принять от Бога дар любви. Этот дар ниспосылается в сердце верного слуги Господня иногда совершенно неожиданно в то время, когда смиренная душа менее всего считала себя способной принять его. Любовь к Богу, воссияв в сердце христианина, производит в нем дивную перемену и приносит многие плоды.
Чтобы наглядно показать вселение в сердце подвижника любви к Богу и то состояние, которое переживает он при этом, епископ Игнатий приводит свидетельство о себе затворника Георгия.
«Хочу сказать несколько слов о сущности любви, — пишет Задонский затворник, — это самый тончайший огонь, превосходящий всякий ум и легчайший всякого ума. Действия этого огня быстры и чудны, они священны и изливаются на душу от Святого, Вездесущего Духа. Этот огонь лишь коснется сердца — всякое помышление и чувство беспокойные мгновенно прелагаются в тишину, в смирение, в радость, в сладость, превосходящую все» [1832]. Далее подвижник описывает, как дар любви коснулся его сердца. Проведя шесть лет в уединении, он пришел в совершенное сокрушение, впал в крайнее изнеможение, едва дышал, но непрестанно творил Иисусову молитву. «Вдруг, — пишет он, — в одно мгновение, вся немощь отпала, и огнь чистой любви {стр. 622} коснулся моего сердца: я весь исполнился силы, чувств, приятности и радости неизъяснимой, я до такой степени был восхищен, что уже желал, чтоб меня мучили, терзали, ругались надо мной, желал этого, чтоб удержать в себе сладкий огонь любви ко всем… Чем более нападений, тем более сердце разгорается святой любовью. И какая свобода, какой свет! Нет слов к изъяснению…» [1833].
Вселение Христа в сердце христианина есть плод любви. Христианин, стяжавший в сердце своем любовь, становится храмом, в котором обитает Бог, по слову Иисуса Христа: «Кто любит Меня, тот соблюдает слово Мое, и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Ин. 14. 23). Апостол Павел, достигнув этого блаженного состояния, мог с полной убежденностью сказать: «Уже не я живу, но живет во мне Христос!» (Гал. 2. 20). К принятию в своих сердцах Господа призваны все христиане. «Или вы не знаете самих себя, — пишет апостол Павел коринфянам, — что Иисус Христос в вас, разве только вы не то, чем должны быть?» (2 Кор. 13. 5).
Преуспеяние в любви к Богу приносит в сердце христианина истинное утешение, наслаждение и просвещение. Любовь к Богу «сладостнее ощущения жизни», она совершенно изгоняет плотскую и душевную любовь; пребывает в тонком хладе, всегда ровная, она настолько сильна, что научает полагать душу за ближних, она научает человека правильному отношению ко всем и ко всему, она приносит святой мир и чистоту. Вот каковы плоды истинной любви, по учению епископа Игнатия.
Высока добродетель любви к Богу, она открывает сердце христианина для принятия в него Господа Бога и приносит многие дивные плоды. Любовь — удел всех святых, и пребудет она вечно.
Каждый христианин, начинающий шествовать по пути духовной жизни, должен помнить, что любовь есть высшая добродетель, и искренне считать себя недостойным этого дара и совершать свое спасение под водительством страха пред Богом.
Епископ Игнатий говорит: «Да возлежит на персях Иисусовых Иоанн, девственник и Богослов, учение, егоже люб{стр. 623}ляше Иисус! (Ин. 21. 20). Да присоединятся к нему прочие святые Божии, наперсники святой любви! Здесь не наше место. Наше место в сонме прокаженных, расслабленных, слепых, глухих, немых, беснующихся. Мы принадлежим к числу их по состоянию душ наших и в числе их приступим к Спасителю нашему… чтобы тем вернее было для нас получение милости» [1834].
XI. Предостережение епископа Игнатия от опасностей на пути спасения
1. О чтении книг, содержащих лжеучение
Епископ Игнатий неодобрительно относился к духовной литературе, написанной на Западе, и в этом вопросе был весьма принципиален и строг. Владыка признавал, что книги инославных писателей могут содержать хорошие мысли, но по своему духу они не соответствуют нравственному преданию Православной Церкви и чаще всего написаны людьми, подвиг которых имел неправильное направление. Такие книги наряду с истинными содержат и много ложных мыслей, и читающий их, часто сам того не замечая, уклоняется на путь лжи. «Опыт доказывает, — пишет Владыка, — как гибельны последствия безразборчивого чтения. Сколько можно встретить между чадами Восточной Церкви понятий о христианстве самых сбивчивых, неправильных, противоречащих учению Церкви, порочащих это святое учение, — понятий, усвоенных чтением книг еретических!» [1835]
Отличие Святоотеческих писаний от произведений, написанных на Западе, епископ Игнатий усматривал в следующем. Подвижники Восточной Церкви всегда основывали свой подвиг на глубочайшем смирении; грехопадение человека было постоянным предметом их размышлений, постоянным занятием их был плач о своих грехах. Покаянием преисполнен весь их подвиг, и этим же спасительным чувством исполнили они свои писания. Святые Отцы приводят читателей к рассмотрению своих грехов, своего падения, к плачу о себе пред милосердием Создателя, к исповеданию Искупителя. Первоначально они обуздывают греховные влечения {стр. 624} нашего тела, делают его способным к духовной деятельности, затем очищают ум от усвоившихся ему падением мыслей и заменяют их мыслями обновленного человека. После этого святые Отцы научают исправлению сердца — изменению его греховных навыков и ощущений. Последнее особенно трудно и требует продолжительного подвига. Чтобы заменить греховные навыки, свойства и чувствования навыками, свойствами и чувствованиями духовными, нужно умертвить в себе все греховные пожелания плоти и крови и подчинить тело, ум и сердце духу. Только после этого христианин становится способным к восприятию высших духовных видений. Таким путем шли все древние отцы Востока, и ему они учат в своих творениях.
Древние подвижники Запада, преподобный Венедикт и святой папа Григорий Двоеслов, были единомысленны с Востоком и в подвижнической жизни шли этим же путем, но со времени отпадения Запада от Восточной Церкви западные подвижники пошли иным путем. «Уже Бернард, — пишет епископ Игнатий, — отличается от них (наставников Востока) резкою чертою; позднейшие уклонились еще более» [1836].
Западные писатели, оставив путь покаяния и очищения себя от страстей и пороков, сразу же влекут грешного человека в объятия любви и на высоты видений. «Они тотчас влекутся и влекут читателей своих к высотам, недоступным для новоначального, заносятся и заносят» [1837]. Понятие об истинной духовности утрачено у подвижников Запада, оно у них заменено разгоряченной и исступленной мечтательностью. Действия мечтательности и разгорячения они принимают за благодатные переживания. Кровь и нервы, тщеславие и тонкое сладострастие производят в сердце ложные утешения, наслаждения и упоения, которые обольщенный подвижник считает истинными. Все, незаконно подвизавшиеся, — по свидетельству святителя Игнатия, истинного подвижника, — находятся в этом состоянии.
В этом состоянии самообольщения на Западе написано множество книг, имеющих громкие, многообещающие названия.
Люди, не знакомые с нравственным преданием Восточной Церкви, с большим интересом и увлечением читают {стр. 625} подобные книги. Они тонко льстят их греховным чувствам и привлекают быстротою достижения высших переживаний. Человек, несведущий в духовной жизни, принимает эти переживания за истинные и, приняв ложь за истину, становится на путь самообольщения и гибели. «Не прельщайся громким заглавием книги, обещающим преподать христианское совершенство тому, кому нужна еще пища младенцев: не прельщайся ни великолепным изданием, ни живописью, силою, красотою слога, ни тем, что писатель — будто святой, будто доказавший свою святость многочисленными чудесами» [1838], — убеждает епископ Игнатий своих читателей. Ясно и кратко изложил епископ Игнатий свое отношение к чтению святых Отцов и иностранных писателей в одном из писем к сестре своей Елизавете Александровне. Он пишет, чтобы она познакомилась с вечностью не по «романтическим иностранным книжкам», которые приводят к самообольщению, но под руководством Отцов Восточной Церкви, в творениях которых нет ничего «романтичного, мечтательного, льстящего и обманывающего ум и сердце». Чтение святых Отцов открывает человеку, каково должно быть его отношение к Богу, Творцу и Искупителю, и научает покаянием приближаться к Нему, а не льстить себя «сладостными чувствованиями мнимой духовной любви», о которой учат Фома Кемпийский, Франсуа де Саль и другие лжеучителя. «Духовная любовь есть достояние совершенных, а достояние благочестивых и спасающихся есть страх Божий, зрение своих грехов и недостатков, результат того и другого — сердце сокрушенно и смиренно, выражающееся покаянием. Вот истинное нравственное учение Православной Церкви, чуждое обмана и самообольщения» [1839].
