Люсьен Реньё - Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века
Вероятно, именно к этому времени вошло в обычай получать эти одеяния из рук старцев. Одному брату, который, как кажется, игнорировал все представления о монашеской вежливости, иноки Скита задали вопрос: «Иоанн, кто дал тебе одежду? Кто сделал тебя монахом?»[310] Одна апофтегма клеймит неосмотрительность некоего юноши, который, «взяв одежду, тут же ушел в затвор, провозгласив: “Я — отшельник”»[311]. Некий старец давал одежды каждому своему новому ученику, но если тот становился не достоин своего призвания, он эти одежды отбирал[312]. Когда в Нитрии и Келлиях уже сложилась определенная иерархия, то одежды вновь пришедшему давал священник, и он же отбирал их у тех, кто изгонялся из пустыни[313]. Тогда же и облачение в монашеские одеяния стало торжественным обрядом. Один великий старец говорил, что он видел Божию благодать, сходящую на монаха в тот момент, когда его облачали в монашеские одежды, как будто это — новое крещение[314].
Какого цвета были эти одежды? Сегодня коптские монахи одеты в черное. Но, как кажется, в самом начале преобладал белый цвет. Ведь именно в белом мы видим Ора и Аполлона в «Истории монахов»[315]. Авва Даниил говорил, что его наставник, авва Арсений, оставил ему перед смертью «кожаный хитон, белую власяницу и сандалии из пальмовых ветвей»[316]. Вероятнее всего, отшельники специально не окрашивали одежду, которую носили.
Количество и качество одежд
Даже тогда, когда одеяния отшельников приобрели свой законченный вид, различие в их качестве еще могло сильно сказываться. Некоторые Отцы выделялись своими намеренно убогими одеяниями, например, бывший разбойник авва Моисей[317] или бывший царедворец авва Арсений, о котором говорили: «Никто во дворце не носил более пышных одежд, чем он, также и в церкви никто не носил одежд более жалких, чем он»[318]. Ведь трудно себе представить, чтобы монах задумывался о том, как бы ему предстать перед местным обществом нарядно одетым. В церкви Келлий один брат, носивший красивый куколь, был изгнан отцом Исааком[319]. В другой раз тот же Исаак сожалел о роскоши в одежде монахов. «Наши отцы, — говорил он им, — носили ветхие и латаные одежды из пальмы, а вы носите одежды дорогие. Идите отсюда!»[320] В целом же рекомендовалось не выделяться ни грязным рубищем, ни элегантным внешним видом. «Ибо, — как пишет Иоанн Кассиан, — когда демон не может породить в ком тщеславия видом чистых и опрятных одежд, он тогда старается искусить одеждой грязной и худо сделанной»[321]. Авву Агафона хвалили именно за то, что его одежды были не слишком красивы и не слишком убоги[322].
Христос заповедал своим апостолам иметь только один хитон. Первые Отцы пустыни страстно желали исполнить эту заповедь. Иоанн Кассиан подчеркивает, что в областях, где суровая зима, нельзя довольствоваться одной туникой, как это делают египтяне[323]. Однако, как кажется, довольно рано вошло в обычай иметь еще один хитон, лучшего качества, чтобы надевать его на церковную службу по субботам и воскресеньям. Так, например, делали Исайя, Феодор Фермийский и Диоскор. Исайя, когда возвращался в келью в воскресенье, снимал этот хитон[324]. Однажды, когда разбойники стали грабить авву Феодора, ему удалось отобрать у них «левитон, в котором он ходил в церковь»[325]. Авва Диоскор также имел второй хитон, даже лучше, чем тот, который он обычно надевал, идя в церковь. Он отдал его нищему. На вопрос священника: «А почему ты не отдал худший, чтобы оставить у себя тот, в котором ходишь в собрание?» — авва ответил просто: «А дал бы ты худший Христу?»[326] Любовь к ближнему — выше пышности богослужения.
По свидетельству аввы Фоки, переселившегося из Египта в Палестину в конце V века, «египетские Отцы имеют обыкновение сберегать свой левитон, который они получили, когда приняли монашеский образ, и куколь до самой смерти. В этой одежде их и хоронят.
В продолжение жизни надевают они их только по воскресеньям для приобщения Святых Тайн и после тотчас снимают»[327].
Сандалии
Как и миряне, египетские монахи по большей части ходили босиком, не надевая сандалий. Иоанн Кассиан напоминает о заповеди, данной Христом, но при этом добавляет, что египетские Отцы «прячут ноги в сандалии, когда того требуют болезнь, холодное зимнее утро или летняя жара»[328]. Евагрий не говорит об этом ничего, а в апофтегмах сандалии упоминаются только четыре раза[329], и в двух случаях речь идет об обуви аввы Арсения. Один монах, бывший крестьянин, однажды соблазнился тем, что увидел чистые, обутые в сандалии ноги «Ромея», как называли авву. Подобно всем людям, которые свободно ходят босиком, ступни ног у монахов должны были быть очень грубыми и жесткими, как подметки. Поняв это, мы оценим всю силу слов аввы Пафнутия: «Монах, который не сделает кожу лица такой же, как на ступнях ног, никак не может стать монахом»[330].
Волосы и борода
Мы уже говорили о тех монахах, единственной «одеждой» которых были собственные волосы и борода. Но и другие могли никогда не стричь волос. По словам блаженного Иеронима, Павел Фивейский имел волосы до пят[331]. Но авва Аполлон осуждал монахов за длинные волосы[332], хотя таких монахов наверняка было немного. Один из них упоминается в апофтегмах[333]. С бородой все обстояло наоборот — она повсеместно дозволялась, как у старых феллахов, которые также никогда ее не стригут. У некоторых отшельников бороды были довольно внушительными. Авва Иоанн «имел вид Авраама, а бороду, как у Аарона»[334]. Авва Ор, в свои 90 лет, имел «белоснежную бороду, которая спускалась ему на грудь»[335]. То же мы находим и в описании аввы Арсения[336]. Но были и известные исключения. Иоанн Ликопольский, например, «был так сух телом, что из‑за аскезы на лице его не росла борода»[337]. В конце своей жизни Макарий Александрийский оставался безбородым, не имея «не единого волоса над верхней губой и на краю подбородка, ибо из‑за чрезмерного подвига волосы у него не росли даже на щеках»[338]. По счастью, он пришел в пустыню в то время, когда никто еще не отталкивал от себя безбородых послушников.
Вероятно, этот Макарий был одним из самых чистоплотных. Часто Отцов пустыни изображали грязными — здесь будет уместно вспомнить одно замечание современного автора об авве Патермуфии: «…лицо, обезображенное бородой, которую он так запустил, что в ней завелись паразиты»[339]. То, что некоторые из них не были образцом чистоты, — факт несомненный, но никогда грязь не превозносилась ими как отличительный признак добродетели, что мы наблюдаем в последующей агиографической традиции. Конечно, было бы немыслимо представить их совершающими омовения в пустыне или посещающими общественные бани в ближайшем городе. Антоний Великий, по словам Афанасия, никогда не мыл ног[340]. Но эта деталь нужна была агиографу для того, чтобы подчеркнуть святость старца. Это, без сомнения, не было общим правилом, поскольку апофтегмы нам показывают Арсения и Пимена, льющих воду себе на ноги[341]. А авве Исааку, которого это возмущало, авва Пимен мудро сказал: «Мы не убиваем тело, мы убиваем страсти»[342].
Один брат, шедший в Скит, долго брел по берегу Нила. Устав от путешествия и изнуренный жаждой, он скинул одежду и полез купаться. И если он был наказан тем, что его съел крокодил, то это произошло не потому, что он решил искупаться, а скорее потому, что он бросил свою одежду. Крокодил не мог знать, что имеет дело с монахом, и полагал, что съел мирянина[343]. Ибо в то время, как хорошо всем известно, крокодилы уважали монахов и прислуживали им — например, перевозили на себе на другой берег реки.
Глава шестая
РЕЖИМ ПИТАНИЯ
Если есть область, в которой Отцы пустыни пользуются заслуженной славой, то это режим питания или, скорее, ограничения в еде. Мы увидим, что слава эта вполне заслуженна, однако зачастую сведения, которые имеются в наших источниках, интерпретируют совершенно неверно. Ибо если мы соберем вместе и внимательно прочтем все тексты, посвященные этому сюжету, то станет ясно, что и обычная практика и учение Отцов противоречат нашим представлениям об изможденных и истощенных людях, которые насильно лишают себя еды и питья.
Продолжительные посты
Не стоит, наверное, сомневаться в том, что в пустыне, особенно в самом начале, имели место удивительные подвиги поста и воздержания. Но свидетельства о них крайне скудны. Известно о нескольких монахах, которые 40 дней проводили, ничего не вкушая, но это либо имело место во время Великого поста, либо являлось средством одолеть сильные искушения. Авва Иаков, например, мучимый демоном блуда, скрылся в пещеру и пребывал без пищи 40 дней, после чего его нашли полумертвым[344]. Авва Моисей, осаждаемый таким же искушением, жил 40 дней посреди пустыни без пищи и воды. После этого он был навсегда избавлен от подобных соблазнов[345]. Возможно, что ни тот ни другой никогда более не повторяли этот подвиг. Только авва Сармат часто голодал 40 дней подряд, но делал он это по совету аввы Пимена, что является лучшей гарантией мудрости и рассудительности[346]. Палладий рассказывает о посте Макария Александрийского в монастыре Пахомия: 40 дней он не ел хлеба и не пил воды, довольствуясь только тем, что жевал несколько листиков капусты, а в воскресенье «притворялся, что ест»[347].
