Дионисиос Макрис - Юродивый Иоанн. Том I
Неожиданно получив 100 лир, он, полный радости, помчался домой. Поцеловал жену и все ей подробно рассказал. Тогда молодая христианка осенила себя крестным знамением и с радостью воскликнула: «Слава Богу! Я же говорила тебе, что Господь вернет деньги в десятикратном размере!». И тут ему, наконец, открылась вся глубина христианской веры и истинный смысл слов жены, сказанных ранее. Вскоре молодой супруг принял Крещение, став христианином.
Теперь ты понял, дорогой мой Анастасий, как действует Христос? Понял, насколько крепкую и чистую веру имели тогда христиане? Они ясно понимали, что вся Земля, весь мир принадлежит Богу. И это естественно. Ибо Он — Творец и Вседержитель, и Своим божественным всеблагим Промыслом управляет миром и все направляет ко спасению человека. Он послал Единородного Сына Своего на землю, чтобы мы познали путь спасения. Но иудеи, некогда избранный Богом народ, распяли своего Спасителя. Да и мы ежедневно распинаем Его своими грехами и своим недостойным поведением…
Рассказ блаженного Иоанна так меня впечатлил и произвел такой переворот в моей душе, что я почти всю неделю, днем и ночью, постоянно о нем вспоминал. Это потому, что у меня в банке было десять миллионов драхм, и я испытывал свою совесть: смогу ли я поступить так, как советовала своему мужу та христианка, и раздать все мои вклады? То есть, остаться без гроша. И я никак не мог решиться. «Так сегодня не бывает. Это все выдуманные, нереальные истории», — шептал мне помысл. Юродивый, как будто что-то понял по моему поведению и спросил, что меня беспокоит. Я открыл ему занимающие меня помыслы.
— А-а-а, голубчик, ты об этом скорбишь? Разве ты не слышал, как говорит Христос: «Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут[38]»? Милосердием ты приобретаешь Небо. Сейчас я тебе открою один секрет: если хочешь приобрести Царство Небесное, отдавай свои деньги в руки нищих и нуждающихся, как в руки Христовы. Ведь подающий щедрую милостыню обретет великую милость на Суде Божием. И когда Он призовет тебя к Себе, ты убедишься в истинности моих слов. Запомни: милостыней ты «вкладываешь» свое земное богатство в Небо, превращая его в небесное, — сказал он, радуясь от всего сердца.
На следующий день я набрался смелости и с самого раннего утра пошел в банк. Снял половину денег и направился в Дом престарелых. Нашел ответственного за строительство нового здания и спросил, есть ли у них долг перед кем-либо. Сильно удивившись моему вопросу, он сказал, что их долг перед инженером-строителем составляет примерно четыре миллиона драхм.
— Позови инженера, я отдам ему эти деньги, — предложил я.
Тот с трудом верил своим ушам и сразу же позвонил митрополиту, чтобы сообщить о моем предложении. Архиерей, как только узнал мое имя, попросил передать мне трубку, потому что мы были знакомы с ним. Я объяснил митрополиту, что это был мой обет Богу, и он согласился принять мое приношение. Заплатив инженеру, я удалился. Затем направился в другой Дом престарелых при одном из приходских храмов и пожертвовал им оставшиеся деньги.
Радость моя была неописуема. Я ощущал себя таким счастливым, как никогда. Через два дня я поступил так же, отдав оставшиеся средства церковным учреждениям и двум миссионерским организациям[39] в Салониках и в Патрах. В конце концов, я полностью закрыл свой счет в банке.
Рассказывая обо всем этом своей жене, я ожидал, что она будет возмущаться и кричать, но супруга спокойно посмотрела на меня и лишь ограничилась такими словами:
— Раз с сумасшедшим завел дружбу, разумеется, и сам станешь творить такие же «странные» поступки, как и он. Но признаюсь, что подобные поступки хороши и приятны мне, поскольку они коренным образом изменили тебя к лучшему. Ты стал совершенно другим человеком, дорогой мой Анастасий. Ты весь сияешь, и этого мне более чем достаточно.
Такова была реакция моей жены, а я думал, что разразится большой скандал.
Юродивый Иоанн, лишь узнав о том, как я распорядился своими средствами, повел себя совершенно необычно. Он включил на всю громкость магнитофон с музыкой народного греческого танца «Цамикос» и начал танцевать. Вместе с ним танцевал и я. После этого он достал из холодильника бутылку сладкого кипрского вина «Командария», его используют и для Причастия, наполнил два небольших бокала и произнес:
— Давай, дорогой Анастасий, будем радоваться вместе с Ангелами и со всеми святыми и благодарить Господа! После твоего щедрого поступка Христос определил тебе быть в первом ряду Его воинства… Слава Богу!
Действительно, я чувствовал себя таким счастливым, словно летал на крыльях. Это удивительное духовное торжество напрочь отогнало от меня тайное лукавое желание хоть когда-нибудь получить обратно розданную мною сумму в десятикратном размере. Мне даже стыдно стало, что я осмелился, так думать. Об этом я искренне признался блаженному Иоанну.
С тех пор я чувствовал внутреннюю потребность ежедневно поучаться в законе Господнем, заботиться о своей душе, вести полноценную духовную жизнь. И вследствие этих благих изменений в моем образе жизни в нашей семье все преобразилось, наполнилось светом, радостью, надеждой…
На следующий день блаженный громко кричал на улице:
— Анастасий облачился во всеоружие[40] Христово[41] и стал воином Всевышнего!
А хозяин бакалейной лавки, кир-Пантелис, первый острослов и шутник квартала, добавил: «Смотри, дружище, чтобы Анастасий не взял с собой пулемет и не пошел воевать против турок!»
— Я помню, я помню этот случай! — воскликнул со своего места кир-Пантелис, чем снова вызвал улыбку у присутствующих.
Немного подождав, кир-Анастасис продолжал:
— Раньше большую часть из того, что говорил юродивый, я понимал абсолютно неправильно. Теперь же, при более тесном общении с блаженным, я стал постепенно понимать глубокий смысл его слов. Пламенное желание обрести такое же мирное душевное устроение и мудрость, какими обладал Иоанн, побудило меня к горячей молитве об этом. Именно поэтому я много раз ездил вместе с ним к больным, находящимся в клиниках. Но я поражаюсь главному: тому, как Бог открывал ему то, где именно находятся нищие, больные, брошенные родственниками люди, нуждающиеся в помощи.
— Дорогой мой Анастасий, — говорил он, — в местах, где люди испытывают страдания и боль, присутствуют и Христос, и святые. Вот почему я прихожу сюда.
Однажды мы находились возле реанимационного отделения больницы «Евангелизмос[42]». Рядом стояли родственники больных, негромко переговариваясь и ожидая разрешения на вход в отделение, а юродивый молился, неспешно перебирая четки.
Когда вышла медсестра и сказала, что родственники могут пройти внутрь, юродивый, как пружина, подскочил со словами:
— Пойдем и мы, Анастасий, пойдем!
Я думал, что мы идем к какому-то его знакомому и последовал за ним. Надев белые халаты и медицинские маски, мы вошли в палату рядом с ординаторской. Там находился один иеромонах[43]. Юродивый подождал, пока уйдут его родственники, а после этого наклонился, поцеловал руку больного клирика[44] и незаметно вынул из кармана сосуд с крещенской водой, которую он всегда имел с собой. Иоанн смочил больному губы маленьким кусочком марлевой салфетки, пропитанной этой водой, потом покропил его постель, а также постели двух других больных. Вдруг вижу: он становится на колени и меня побуждает к тому же. Стал на колени и я, думая о том, что нас за это сейчас выгонят отсюда. Юродивый молча молился, осеняя себя крестным знамением. Оставив больному иеромонаху икону святого великомученика Харалампия[45], а также надев на шею двум другим больным иконочки Пресвятой Богородицы, мы вышли.
Мне очень хотелось узнать: почему он стал на колени? И когда мы поднимались по лестнице, чтобы навестить одну бабушку, я спросил Иоанна об этом. Он мне ответил:
— Анастасий, в тот момент, когда мы находились в реанимации, пришел и благословил иеромонаха святой Харалампий. Благословения этого великого святого сподобились и мы с тобой.
— Почему пришел именно святой Харалампий, а не какой-либо другой святой или Пресвятая Богородица? — тут же спросил я.
— А потому, что этот иеромонах долгое время служил в храме святого священномученика Харалампия, — ответил он.
После каждого подобного случая я переживал настоящее потрясение, а вместе с тем и духовное обновление от осознания существования живой таинственной связи, объединяющей Церковь Торжествующую и Воинствующую[46].
Когда они пришли к бабушке, та, увидев юродивого, улыбнулась и ласково сказала:
— Ах, дорогой мой Иоанн, я тебя так утомляю… Мне становится не по себе, когда я вижу, как ты ежедневно сюда приходишь и навещаешь меня.
