Николай Пестов - Основы православной веры
Вот ощущения души, находящейся в Духе Святом. Эти ощущения и являются той особенностью, которая отличает пребывание души в Боге и в Его Царстве. Раскрытие в душе Царства Божия начинается еще здесь на земле.
Прп. Макарий Великий говорит об этом так: «Душа еще ныне приемлет в себе Царство Христово, упокоевается и озаряется вечным светом. Воскресение умерших душ бывает еще ныне, а воскресенье тел будет в оный день».
О том же пишет Симеон Новый Богослов: «Корни Царства Небесного находятся здесь же на земле. Поэтому, если здесь еще, в настоящей жизни не внидет в душу Христос и не воцарится в ней, то не оздоровеет она, и нет ей надежды спасения, заключен для нее вход в Царство Небесное».
Очевидно, что глубина покаяния и смирения непременное условие восхищения Царства Небесного, согласно словам Господа:
«…кто возвышает себя, тот унижен будет; а кто унижает себя, тот возвысится»
(Мф. 23:12).
О путях к Царству Небесному так пишет епископ Михаил Таврический: «Благодатная жизнь неба открывается для нас по мере свободного просветления души. Делать душу и тело свое чистыми и святыми, возводить окружающую нас природу к ее совершеннейшим формам, просвещать всю сферу данной нам конкретной жизни, животворить ближних тем дыханием, которое мы сами получили свыше, передавать им ту радость, ту благодать, которая открылась в нас, отдавать им свою жизнь, чтобы она возродилась и зацвела в них, — короче — подражать Христу, апостолам, святителям и мученикам, — вот самый верный и надлежащий путь к Царству «не от мира сего». Верующий в то Царство входит в самое внутреннейшее общение с окружающими его людьми, хотя часто и неведомо для них. Не помимо их он ищет того неба, к которому призван, а в них же и через них же. Он идет к тому миру через деятельное общение с ближними мира этого, будь он в сфере мысли, дела или невидимой молитвы и любви. То, что может казаться уединением христианина, только видимость. Он ближе к своим ближним, чем сами ближние между собой и к самим себе. Он не мечтает, а реально живет. Он сквозь ближних же, в их собственной глубине, видит просветленный чудный мир того Царства вечной красоты, жизни и гармонии, который всегда обнимает их, но в который они никак войти не могут, если будут неудержимо скользить по блестящей поверхности этого мира, в развертывающийся перед ними ряд грандиозных внешних перспектив, забывая, что «Царство Божие внутрь вас есть».
К этому следует добавить, что старец Алексей М. запрещал своим духовным детям стремиться при жизни к сладостным духовным переживаниям или думать о наследовании после смерти райских блаженств. Он завещал при жизни на земле стремиться лишь к полноте подражания Христу в Его смирении и кротости, в полноте самозабвения в служении ближним (
«да будет вам слугою»
— Мф. 26-27) и к соучастию в Христовых скорбях, когда они будут посланы христианину Господом (Кол.1:24).
Так же говорил и схимонах Зосима из Троице-Сергиевой лавры: «Кто желает Царства Небесного, тот богатства Божьего желает, а не Самого еще любит Бога».
Как пишет архимандрит (патриарх) Сергий: «Человек, поступая в Царство Божие, поступает туда не для того, чтобы блаженствовать (если блаженство нужно и можно отделить от добродетели), а для того, чтобы быть святым. Высшее благо и добродетель — понятия между собой тождественные. Сущность вечной жизни, а отсюда и цель ее состоит в нравственном совершенстве. Блаженство и святость праведников, с христианской точки зрения, таким образом, — понятия неотделимые одно от другого. Таким образом, все дело спасения представляется в следующем виде: человек здесь на земле трудится, работает над собой, созидает в себе Царство Божие и чрез это теперь же начинает мало-помалу делаться причастником вечной жизни, насколько он имеет сил и способности для этого причастия. После того, как злое начало будет окончательно изгнано, в век грядущий человек, наконец, увидит Бога лицом к лицу, будет пользоваться вечной жизнью во всей ее бесконечной полноте. Нравственное обновление человека, таким образом, существенно связано с вечным спасением: последнее не особое какое-нибудь действие, не получение чего-нибудь нового, а только совершенное раскрытие, осуществление тех начал, которые заложены и развиты были человеком в настоящей жизни».
Как пишет прп. Макарий Великий: «Потусторонность вечной жизни только кажущаяся. Христианин еще здесь на земле должен считать себя гражданином небесным, еще здесь на земле должен начать вечную жизнь, чтобы насколько возможно здесь же предначать и вечное блаженство… Следовательно, если спрашивать о существе вечной жизни, со стороны душевного состояния человека, живущего ей, то сущность ее, источник присущего ей вечного блаженства, будет заключаться в святости. Человек потому будет вечно блаженствовать, что он (человек) будет святым и в общении со Всесвятым Богом».
Итак, душа может и должна еще здесь приобщиться к вечной жизни. Для этого надо почувствовать вкус к ней и ревностно искать ее доступными нам путями, помня, что
«…Царствие Божие не пища и питие но праведность и мир, и радость во Святом Духе»
(Рим. 14, 17).
Как говорила одна святая, что «безумие думать, что можно войти на небо, прежде чем войти в самого себя, чтобы себя познать, и не понять своего ничтожества и не почтить всю неизмеримость Божиих благодеяний и не переставать умолять о помощи и милосердии».
Понятия — «Царство Божие, Царство Христово и Царство Небесное» по существу тождественны с понятием «Вечной жизни». Это видно из нижеприведенных слов архимандрита (впоследствии патриарха) Сергия: «Вечная жизнь, как состояние души человеческой, не зависит от условий пространства и времени, не приурочена только к миру загробному, а зависит исключительно от нравственного развития человека и, следовательно, может начаться для избранных и в здешней жизни. Получить вечную жизнь не значит перейти из одной области бытия в другую, а значит приобрести известное душевное расположение. Вечная жизнь, таким образом, не получается, а постоянно растет в человеке». Поэтому и возможно молить Бога: «Да будет сердце мое доброю для Тебя землею, приемлющее в себя доброе семя, и благодать Твоя да оросит меня росою вечной жизни» (Ефрем Сирии).
Здесь следует оговориться, что понятие «вечности» отнюдь не следует отождествлять с понятием «бесконечность» Мы не можем иметь представлений о будущей загробной жизни: ее понятие для нас, как говорят философы, является «трансцендентальным», т. е. мало доступным разуму. При ограниченности нашего лексикона, мы заменяем это понятие «вечностью»,
О недоступности для нашего разума понятия вечности и сущности загробной жизни так пишет о. Александр Ельчанинов: «Почему Церковь молчит о загробном мире? Человек живет, мыслит и чувствует в условных формах пространства и времени. Вне этих форм мы не можем ни мыслить, ни говорить. Потустороннее живет иными формами. Если будем говорить о нем, мы будем говорить плотским языком. Вот откуда целомудренное молчание Церкви». Поэтому следует иметь в виду, что вся терминология, относящаяся к потустороннему миру и к Царству Небесному должна пониматься не буквально, а аллегорически-условно: это относится к таким терминам, как «вечность», «Престолы», «огонь вечный» и т. д.
Из определения понятия «вечность», приводим мнение о ней схиархимандрита Софрония. «Вечность — единый непротяженный, непостижимый полноты акт Божественного бытия, который будучи надмирным, непротяженно объемлет все протяженности тварного мира. Вечность по существу — Единый Бог. Вечность не есть нечто отвлеченное или отдельно сущее, но Сам Бог в Своем бытии. Когда человек по благоволению Божию получает дар благодати, то он, как причастник Божественной жизни, становится не только бессмертным, в смысле бесконечного продолжения его жизни, но и безначальным, ибо та сфера Божественного бытия, куда он возведен, не имеет ни начала, ни конца… Здесь мы имеем в виду не предсуществование души, но приобщение нашей тварной природы безначальной Божественной жизни в силу обожения твари благодатным действием».
Итак, живя в теле на земле, христиане имеют возможность уже здесь приобщиться к жизни в вечности. Вот как пишет об этом Н.: «В нашей земной жизни все мы, христиане, призываемся постоянно переключаться с потока времени (суеты и забот мирских) на поток вечности (жизнь в Боге и с Богом). Плывя одновременно в двух потоках, мы должны острее чувствовать всю опасность первого и всю необходимость и спасительность второго. Жизнь в потоке вечности это не только преодоление времени, с его изменчивостью, неустойчивостью и томлением духа, а и полнота духовного бытия».
Следует заметить, что наше психологическое ощущение времени совершенно не связано с математической точностью движения часовой стрелки. Как пишет архиепископ Иоанн — «то, что мы принадлежим не ко времени, а к вечности, это ясно видно из того, как изменяется, расширяется или суживается наше сознание времени. Время иногда «летит» как ангел по небу; иногда, как демон, падает в бездну; иногда оно ползет, как расслабленный, или лежит у купели, не видя ни Господа, ни даже человека, который ввел бы его в Жизнь» (Ин. 5:2-9).
