Епископ Петр - Указание пути ко спасению
Если хочешь победить безвременную печаль, никогда не печалься ни за какую временную вещь. Если будешь бит и обесчещен или выгнан, не оскорбляйся, но больше радуйся. Тогда только поскорби, когда согрешишь, но и тогда в меру, чтобы не впасть в отчаяние и не погибнуть.
Если хочешь победить уныние, занимайся каким-нибудь делом, читай Священное Писание и часто молись[21].
Если хочешь победить тщеславие, не люби похвалы, ни почести, ни нарядной одежды, ни предпочтения перед другими, ни председания, а лучше желай, чтобы тебя укоряли, осуждали, бесчестили по лжи, и считай себя грешнее всякого грешника.
Если хочешь победить гордость, то что ни делал бы ты, не говори, что это твоим трудом или мужеством совершено. Но если постишься, бдишь, молишься или на земле лежишь, поёшь, служишь, делаешь много поклонов, не говори, что это от моего усердия, но от Божией помощи и заступления бывает[22].
* * *Святой Максим Исповедник говорит: «Есть средства, которые останавливают страсти, пришедшие в волнение, и не дают им возрастать; и есть другие, которые умаляют их и ведут к истощению. Например, пост, труд и бдение не дают возрастать похоти, а уединение, созерцание, молитва и любление Бога умаляют ее и искореняют»[23].
Против блуда постись и бди, трудись и уединяйся; против гнева и печали не дорожи славой и бесславием и вещами чувственными; против злопамятства молись за оскорбившего, и избавишься[24].
Немалый подвиг отстать от тщеславия. Средства для освобождения от него есть тайное творение добродетелей и частая молитва, а признак освобождения — незлобие против злословящего[25].
Когда победишь какую-либо из гнуснейших страстей, например, пресыщение или блуд, гнев или любостяжание, тотчас нападает на тебя тщеславие. А когда и его победишь, то на место его вступает помысл гордости. Тщеславие истребляется тайными добродетелями, а гордость приписыванием их Богу[26].
О внешнем поведении
О хранении уст. — Как слово есть выражение мысли, чувства, желания, так и, наоборот, слово порождает мысль, чувство, желание, придает им силу, существенность. Слово назидательное порождает и мысли добрые, а слово гнилое порождает и мысли худые. А при невнимательном говоре сколько может вылететь из наших уст слов гнилых, соблазнительных, вредных и для нашего сердца, и для других. При многословии не миновать греха (Притч. 10, 19). А кто хранит уста свои, тот бережет душу свою, говорит Премудрый (Притч. 13, 3). Как от частого отворения дверей бани скоро выходит жар, так и через многословие уменьшается горячность сердечных чувств, охлаждается ревность к подвигам благочестия, рассеиваются мысли, собранные долгим молчанием, внимание к себе ослабевает. После продолжительного празднословия всегда чувствуется какая-то пустота в душе, а может быть, и уязвление, смущение совести по причине сказанных слов лишних, суетных, даже гнилых, соблазнительных.
Блаженный Диадох говорит, что многословие рассеивает ум и предает бесу уныния[27]. Если кто из вас думает, что он благочестив, и не обуздывает языка своего, но обольщает свое сердце, у того пустое благочестие, говорит апостол (Иак. 1, 26). Потому надобно быть осторожным в словах, прежде слов надобно подумать, кому, что и как сказать; от легкомысленного празднословия, особенно от шуток, острот и смеха, надобно вовсе воздерживаться, а говорить по требованию нужды только полезное или по крайней мере приличное. Если за всякое даже праздное слово, которое говорят люди, отдадут Богу отчет в день суда, то тем строже будет осуждение за слово лживое, гордое, бранное, гнилое. Потому древние подвижники нередко налагали на себя обет молчания на продолжительное время, а иногда на целую жизнь.
Об одежде и скромном положении всего тела. — Потеряв одежду первобытной невинности, мы теперь имеем нужду во внешних покровах. Но что павшему человеку дано в наказание, то теперь мы часто обращаем в повод ко греху. Поэтому если хотим преуспевать в добродетели, надобно соблюдать осторожность и в одежде, чтобы не погрешить или других не ввести в грех. Что касается до материи и формы, то приличие одежды зависит от многих обстоятельств, именно: от пола, возраста, состояния и достоинства внешнего. Во всяком случае в одежде не должно дозволять себе пышности, легкомысленного щегольства; но и неопрятности не надобно допускать, а лучше по требованию благоразумия сообразоваться с одеждой большинства более степенных людей равного с нами звания и состояния. Хотя одежда не делает монахом, однако служит вывеской душевных расположений и при первом взгляде показывает, каков человек. Хотя отступающие от правил умеренности и скромности в одежде утверждают, что ничего худого не имеют в намерении, можно спросить их, что доброго вы намерены тем показать? Разве не знаете, что диавол всегда имеет худое намерение в этом случае? Равно и положение всего тела во всех движениях должно быть таково, чтобы было живым отображением благочестивого настроения духа, благонравия, степенности, скромности. Не должно показывать в себе ничего такого, что могло бы соблазнять смотрящих на нас; не должно быть угрюмости или бесстыдства во взорах, грубости, строптивости, наглости в словах, легкомысленности, неприличия во всех минах; особенно нескромный смех противен духу благочестия. Скромность и кротость ваша да будет известна всем человекам, говорит апостол (Флп. 4, 5).
Об удалении от худых сообществ. — Как частое обращение с людьми, искренно расположенными к благочестию, сильно возбуждает и укрепляет в нас ревность к добродетели, так, напротив, нет ничего гибельнее, как входить в частое общение с людьми, не имеющими расположения к благочестию, честности в нравах, и дозволять себе вольное обращение с порочными. Ибо кроме того, что дух наш неприметно мало-помалу пропитывается превратными мыслями и чувствами нечестивых, самое даже видение их вредно, потому что от примера их самые пороки их становятся привычными для нас, со временем легко усваиваются нами, чувство благочестия более и более притупляется и вовсе хладеет ревность к добродетели. Поэтому частое фамильярное обращение с нечестивыми заставляет предполагать души подобные или делает подобными тем, с кем кто любит часто обращаться. Кто обращается с мудрыми, тот будет мудр, а кто любит дружиться с глупым (нечестивым), тот сокрушится (см. Притч. 13, 21). Надобно удаляться общительности не только с людьми явно порочными, отвергающими всякую заботу о благочестии, но и с такими, которые показывают холодность к благочестию, дышат духом мира и такие пороки прикрывают видом вежливого обращения, потому что примером их мы сами легко увлекаемся, можем допускать то, что видим их делающими. Апостол говорит: Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы (1Кор. 15, 33).
Потому в выборе людей, с которыми хотим обращаться, и особенно в выборе друзей, всегда надобно иметь большую осмотрительность. Сын мой! если будут склонять тебя грешники, не соглашайся; если будут говорить: «иди с нами… жребий твой ты будешь бросать вместе с нами… кошелек один будет у всех нас»… не ходи в путь с ними, удержи ногу твою от стези их, потому что ноги их бегут ко злу (Притч. 1, 10–16; см. также 1Кор. 5, 11; Мф. 18,8–9).
Параграф третий
Искусство упражняться в подвигах благочестия (гимнастика духовная)
Предварительные замечания
Чтобы счастливо сражаться с врагами, надобно не только со всею осторожностью предусматривать все наветы и хитрости их, но и силы наши упражнять, быть всегда готовыми и способными отражать неприятельские нападения. Здесь будет сказано не о тех упражнениях, которые непосредственно усовершают дух, каковы суть чтение благочестивых книг, размышление, молитва и прочие, о которых будет сказано ниже, но о тех, которые нужны для подавления беспорядочных влечений испорченной чувственной природы, соединены с некоторой скорбью и вообще называются нравственным самоумерщвлением, или подвижничеством в благочестии, как говорит апостол (см. 1Тим. 4, 7; 1Кор. 9, 24 и далее). В науке аскетической это называется искусством гимнастическим.
Необходимость упражнения в подвигах самоумерщвления очевидна всякому. Поскольку испорченная природа наша весьма склонна к чувственным удовольствиям всякого рода, то вовсе нельзя ожидать, чтобы тот воздерживался от непозволенных удовольствий, кто не привык лишать себя позволенных. Никто из трудной брани не выйдет победителем, если заранее не приучит себя к искусству побеждать. Если будешь доставлять душе своей то, чего требуют желания, то сделаешь себя предметом злорадства для врагов своих, говорит Премудрый (см. Сир. 18, 31). У каждой способности тем больше ловкости и силы бывает, чем чаще упражняем ее приличными действиями. То же надобно сказать и о тех силах, которыми мы противимся внешним обольщениям и злой похоти. Если кто привык удовлетворять себе во всем, хотя бы то и не заключало в себе явного греха, тот легко может увлекаться и к греховным удовольствиям. Потому как в медицине жар врачуется холодом, а холод жаром, так Господь противоположил грехам противные лекарства: сластолюбивым заповедал воздержание, скупым щедрость, гневливым кротость, гордым смирение. Кто чем с большей силой увлекается к какому-нибудь пороку, тот тем с большим усилением должен склонять себя к мужественному сопротивлению этому влечению.