Серафим (Роуз) - Вкус истинного Православия
В определенной мере заблуждения, свойственные учению Августина, являются ошибками западного типа мышления, которое, в целом, не способно так глубоко, как восточное, постигать христианское учение. Святой Марк Эфесский делает особое замечание латинским богословам на Ферраро-Флорентийском Соборе, которое можно считать итогом разногласий между Востоком и Западом: "Видите ли вы, как поверхностно касаются смысла ваши Учители, как они не вникают в смысл его, как вникают, например, Златоязычный Иоанн и тот (Григорий) Богослов и прочие всемирныя светила Церкви" ("Первое Слово об очистительном огне", гл. 8, Погодин, с. 66).
Конечно, есть западные Отцы — такие, как св. Амвросий, Иларий Пиктавийский, Кассиан, которые обладали более глубоким пониманием и были более восточными по духу, но, как правило, именно восточные Отцы наиболее проникновенно и глубоко учат христианской догматике.
Но это никоим образом не создает почву для "восточного триумфализма". Если мы гордимся нашими Великими Отцами, остережемся быть подобными евреям, гордившимися теми самыми пророками, которых побивали камнями (Матф. 23, 29–31). Мы, последние христиане, недостойны того наследства, которое было нам оставлено; мы недостойны даже смотреть издали на те высоты богословия, которым они учили и которыми жили; мы цитируем великих Отцов, но не обладаем их духом. Можно даже сказать, что, как правило, именно те, кто громче всех протестует против "западного влияния" и не снисходительны к тем, чье богословие не является "чистым" — сами того не подозревая, больше всех заражены западным влиянием, часто непредсказуемого вида. Дух неприятия всех тех, кто не согласен с "правильными" взглядами по богословию ли, иконографии, духовной жизни или по другим предметам, стал сегодня слишком общим, особенно среди новообращенных в православную веру, на которых это оказывает наиболее разрушительное действие и зачастую приводит к катастрофическим последствиям. Но даже среди "православных народов" этот дух распространился слишком широко (очевидно, как раз в результате "западного влияния"!), как можно видеть по Греции, где недавно неудачно пытались отрицать святость св. Нектария Пентапольского, великого чудотворца нашего столетия, по той причине, что его учение относительно некоторых догм было предположительно неверным. Сегодня все православные христиане, будь то на Востоке или на Западе — если только мы достаточно честны и искренни, чтобы признать это — находятся в "западном пленении" худшем, чем любой из наших Отцов. В прежние столетия западное влияние выражалось в некоторых теоретических формулировках учения, что требовало уточнения; сегодня же "западное влияние" окружает и часто. господствует над самой атмосферой и тоном нашего Православия, которое часто теоретически "правильно", но нуждается в истинно христианском духе, в неуловимом вкусе истинного христианства.
Итак, давайте будем более скромными, более любящими и прощающими в нашем подходе ко свв. Отцам. Пусть показателем нашей преемственности по отношению к непрерывному христианскому Преданию прошлого будет не только наша попытка быть точными в учении, но и наша любовь к тем людям, которые передали его нам, одним из которых был, несомненно, блаженный Августин, как и св. Григорий Нисский, несмотря на их ошибки. Давайте же согласимся с нашим великим восточным Отцом св. Фотием Константинопольским и будем "не принимать как догматы те области, в которых они заблуждались, но принимать человеков".
И, в самом деле, нашему "правильному" и "точному", но хладному и нечувственному поколению православных христиан есть чему поучиться у блаженного Августина. Возвышенное учение Добротолюбия нынче "в моде"; но как мало тех, кто читает его, пройдя сперва "азбуку" глубокого покаяния, теплоты сердечной и подлинно православного благочестия, сияющих с каждой страницы заслуженно прославленной "Исповеди"? Эта книга, история обращения самого блаженного Августина, никоим образом не утеряла своего значения сегодня: ревностные новообращенные найдут в ней многое от своего собственного пути через грехи и заблуждения к Православной Церкви и противоядие против некоторых "неофитских искушений" нашего времени. Без огня подлинной ревности и благочестия, открывающихся в "Исповеди", наша православная духовность — подделка и пародия, причастная духу грядущего Антихриста, так же точно, как и догматическая апостасия, окружающая нас со всех сторон.
"Мысль о Тебе настолько глубоко волнует человека, что он не может быть доволен, пока не восхвалит Тебя, ибо Ты создал нас для Себя, и не знает покоя сердце наше, пока не успокоится в Тебе" ("Исповедь", 1, 1).
Примечания
1
Донатизм — крупнейший западный раскол, разразившийся по случайному поводу в Карфагенской Церкви во время гонений Диоклетиана (после 284 г.), но быстро обнаруживший собственное антицерковное понимание благодати, присущей Церкви и ее таинствам. Раскольники во главе с Донатом отказались признать Карфагенского епископа Кикилиана по моральным соображениям — в данном случае, ложным, но так был поставлен принципиально вопрос о том, могут ли совершать таинства недостойные нравственно служители. Донатисты, оформившиеся в отдельную общину с собственной иерархией, настаивали на том, что таинства недостойных служителей недействительны и, следовательно, принимающая таковых служителей Церковь — не Церковь. Сами донатисты претендовали быть истинною Церковью Святых и принимали к себе от православных через крещение. Покончить с расколом было суждено только блаженному Августину, который представлял православную сторону в спорах на Карфагенском соборе 411 г. После победы блаженного Августина православный царь Грациан положил конец затянувшимся смутам в Африканской церкви. (По истории споров см.: Е.Трубецкой. "Религиозно-общественный идеал западного христианства в V-м веке". Часть 1. "Миросозерцание блаженного Августина". М„1892). В вопросе о таинствах блаженный Августин, увлеченный обстоятельствами полемики и своим слишком рационалистическим подходом, пришел к некоторым формулировкам, несогласным со Священным Преданием. Тем не менее, существа его учения это никак не коснулось: подобно всем Отцам, он утверждал, что в Церкви спасающая благодать присуща таинствам, совершаемым даже недостойными иереями, но за пределами Церкви ничего спасающего нет вообще (особенность его взгляда заключалась в признании действительности благодати в мнимых священнодействиях раскольников и еретиков, однако, в отличие от современных экуменистов, блаженный Августин считал, что в таких случаях благодать действует им на погибель). Подробно об этой стороне богословия блаженного Августина и о святоотеческом учении вообще см.: В.Н.Троицкий (впоследствии новосвященномученик архиепископ Верейский Иларион). "Очерки истории догмата о Церкви". Сергиев Посад, 1912.
В новое время православное учение о таинствах в том выражении, которое ему было придано блаженным Августином, вновь становится наиболее понятным для значительной части православных, находившихся в тесном соприкосновении с западной интеллектуальной средой. В этих условиях церковная власть в лице Константинопольского патриарха-исихаста Кирилла V и его Синода находит вовсе новое решение, теоретически обоснованное светским богословом подвижнического духа Евстратием Аргенти. Это было постановление 1756 г. о необходимости крещения при принятии в Православие латинян и армян (не говоря о протестантах, которых крестили и прежде). Тем самым, с одной стороны, была изменена древняя церковная практика, сравнительно легко допускавшая принятие еретиков и раскольников без чина крещения (при этом, каким бы чином ни осуществлялось это принятие, подразумевалось всегда, что присущую Телу Христову — Церкви — благодать человек получает впервые) — "августинизм" в его тогдашнем, позднем истолковании требовал обязательного совершения крещального чина ("формы" таинства). Но, с другой стороны, была засвидетельствована абсолютная безблагодатность еретиков — латинян, армян, — хотя, применяя подход блаженного Августина, следовало бы сказать, что благодать крещения они все-таки имеют, но она служит им к погибели (такое учение о благодати Православие не воспринимало никогда).
"Августинизм" Евстратия Аргенти и патр. Кирилла разделяли великие афонские исихасты конца XVIII века, из которых о. Серафим упоминает преп. Никодима Святогорца. В те годы именно с таким богословием Православие возродилось в полном цвете "Добротолюбия", и именно его несло из Греции в Румынию и Россию возрождающееся старчество.
2
См.: Прим. [5].
3
Арианство — мощное и разветвленное еретическое движение, восходящее к ересиарху IV в. антиохийскому пресвитеру Арию (умер в 336 г. в изгнании, осужденный I Вселенским собором в 325 г.). На Востоке арианство было сломлено к концу IV в., но тогда оно перекинулось на молодые варварские королевства Запада, где борьба с арианством затянулась до VI–VII вв. Главный тезис, общий для всех арианских сект, состоял в отрицании божественности Сына. Поэтому защита Православия против арианства на Западе оказалась перед противоположным соблазном — чрезмерного уподобления Сына Отцу. Этот соблазн привел к смешению Сына с Отцом по отношению к исхождению Св. Духа — в ереси Filioque (о ней см. прим. II). Впервые это заблуждение (вместе с рядом других, также послуживших основанием будущей латинской ереси) было утверждено в VII в. на ряде поместных соборов в Испании. (Недавно считалось, что впервые "Филиокве" было утверждено противоарианским III собором в Толедо в 580 г., но, по мнению современных католических ученых, слишком велика вероятность, что в Деяниях этого собора "Филиокве" является поздней вставкой: J.Oriandis, D.Ramos-Lisson. "Die Synoden auf der Iberisohen Halbinsel bis zum Einbruch des Islam (711). (Konzieliengeschichte. Reiche A.: Darstellunger) Paderborn-Munchen-Wien-Zurich, 1981. S. 109–110).
