София Ливен - Духовное пробуждение в России
В другой раз Иван Ильич рассказал нам о своём разговоре с супругой генерал-адъютанта Р., к которой мать моя послала его с поручением. И эта высокопоставленная дама также была растрогана до слёз свидетельством верующего дворника. Мне помнится, как этот бесхитростный свидетель начинал свои повествования: "Господь позволил мне вчера чудно о Нём свидетельствовать". И это слово "чудно" выражало не сомнение или гордость, а просто радость от Богом данной возможности Ему послужить.
Когда после многих лет дом наш был продан Итальянскому Посольству, Иван Ильич остался там, поступив на службу к итальянцам. Интересно было слышать, как он. вздыхая, сетовал на безнравственность молодых дипломатов: "Ох, уж эта мне дипломатия!" - говорил он, отмахиваясь рукой, как бы от наваждения.
Когда тогдашний первый итальянский посланник, замененный другим, собрался уехать к себе в Италию, старшему дворнику, к которому они питали большое доверие, были поручены отправка багажа и всякие расчёты, связанные с этим, и потому он оказался на вокзале при проводах своего хозяина (у него был титул герцога). Войдя в вагон попрощаться, Иван Ильич не мог воздержаться, чтобы не сказать уезжавшему посланнику несколько слов из Евангелия. Каким образом происходил этот разговор, для меня загадка, так как брат Р. знал только несколько слов по-итальянски и по-французски, а посланник едва ли понимал по-русски. Несмотря на это у них завязалась настолько горячая беседа на самую возвышенную духовную тему, что ни посланник, ни старший дворник не заметили, как поезд тронулся, и наш Иван Ильич в международном вагоне понёсся по направлению в Италию! Не знаю, на какой станции ему удалось сойти с поезда, но хочется надеяться, что итальянский посланник повёз с собою хоть какое-нибудь зёрнышко с небесной пажити!
Страдальцы за веру
Случай, о котором будет речь, взят из книги "От края до края земли", написанной И.В.Каргелем, сопровождавшим д-ра Бедекера в одном из его путешествий по Сибири. Он имел место в Красноярске Енисейской губернии.
За несколько лет до этого путешествия, так начинает свой рассказ И.В.Каргель, Кирпичников, служащий в Нижегородском имении Василия Александровича Пашкова, арестованный за веру был сослан в Минусинск Енисейской губернии. Он поддерживал оживлённую переписку с петербургскими верующими. И Василий Александрович Пашков получил о нём в Париже неожиданно отрадные сведения. В Париж приехал один еврей, который на одном собрании свидетельствовал о своём уверовании во Христа как своего Спасителя. Слушавшие это свидетельство поняли, что перед ними действительно чадо Божие. На вопрос, где он уверовал, последовал следующий рассказ: я совершил путешествие с востока до запада Сибири. В одном месте вблизи тракта (большой дороги) отдыхала партия арестантов. Мне никогда не приходилось видеть в пути ссылаемых этапом. Они отдыхали и имели некоторую свободу. Отдельно от других вокруг одного арестанта сидела небольшая группа ссыльных. Моё приближение не помешало ему продолжать свою речь. Он рассказывал о том, как Слово Божие проникло в его сердце, и открыло ему глаза на его греховное и погибшее состояние, и не давало ему покоя ни днём, ни ночью. Это заставило его обратиться к Господу с горячей молитвой о помиловании и прощении. Господь услышал его молитву, простил его, как некогда Давида, и он теперь не может молчать, но свидетельствует другим об этой благодати, и из-за этого свидетельства его сослали в Сибирь. Несмотря на это, он продолжал быть счастливым, так как во Христе он получил всё".
"Я слушал, - рассказывал еврей, - смотрел на этого человека, и каждое его слово производило на меня впечатление, что он говорит правду. Глаза его излучали счастье и радость. Человек в цепях, сосланный в дикую местность был радостен и смотрел безбоязненно в будущее. Для меня стало ясным, что это мог совершить только один Бог. Это сознание заставило меня задуматься о моей жизни и увидеть её греховность. Я стал молиться Богу о прощении, и мне открылся Христос как мой Спаситель, взявший на Себя мои грехи, и я получил мир с Богом". Василий Александрович разговорился с ним и узнал, что арестант, о котором он рассказывал был брат Кирпичников. Меня же В.А.Пашков просил, если я в сопровождении брата Бедекера попаду в Красноярск, непременно найти брата Кирпичникова, точно узнать обо всех обстоятельствах его жизни в ссылке и сообщить ему о духовном состоянии брата и всей его семьи. Так как семья Кирпичникова была одинокой и не имела общения с верующими, то моё посещение могло бы им послужить благословением и укрепить их веру.
Д-р Бедекер желал и сам принять в этом участие, но когда мы приехали в Красноярск и увидали, что Давидсон (представитель Библейского Общества) с книгами ещё не прибыл, а пароход в Минусинск отходил в среду, то д-р Бедекер решился остаться и дождаться Давидсона, а за время моего отсутствия навестить несколько мест заключения. Всё, казалось, складывалось хорошо. Пароход должен был пробыть в Минусинске сутки - достаточно, чтобы навестить ссыльного брата хоть на несколько часов. Кроме того, он мог бы со мной ещё проехаться на пароходе до Красноярска.
Тут брат Каргель описывает красоту поездки по могучему Енисею и пишет дальше: Доселе всё шло соответственно нашим планам, но наш пароход прибыл в Минусинск с опозданием на 13 часов. Я не поверил своим ушам, когда мне сообщили, что он, несмотря на своё опоздание, отойдёт рано утром по расписанию.
Мне, таким образом, оставалось всего 11 часов времени, причём день уже склонялся к вечеру.
Имевшийся при мне адрес Кирпичникова был таков: "Средняя Сушь близ Минусинска". На мой вопрос, как далеко до этого села, я получил ответ: "Около 50 вёрст". Дальше я узнал, что туда не шла почтовая дорога и что я туда смогу попасть только на местной подводе. Было ясно, что с этим пароходом мне не удастся вернуться обратно в Красноярск. Я временно оставил этот вопрос и занялся моей задачей. Скоро я нашёл возницу с парой хороших лошадей, который согласился меня свезти в Среднюю Сушь.
Тут в книге опять следует интересное описание этой поездки и разговора с 19-летним возницей Григорием. С большим терпением Иван Вениаминович навёл его на духовные вопросы. Поначалу равнодушный, этот ничего не знающий молодой человек понемногу заинтересовался, потом вдруг надолго замолчал, а потом впал в сильную душевную тревогу, пока наконец ему не стало ясным, что его внутреннее беспокойство не что иное как стук Самого Спасителя в его сердце. Когда брат Каргель ему это подтвердил, то он внезапно восторженно воскликнул: "Да, да, это Господь Иисус!"
Около трёх часов утра, - рассказывает дальше Иван Вениаминович, - увидали мы вдалеке Среднюю Сушь. Через час мы подъехали к большому селу, но ни души не было видно, и некого было спросить о брате Кирпичникове. Лошади медленно шагали, пока мы наконец не добрались до главной улицы села. Тут мы увидели пожилого крестьянина, переходившего дорогу. На мой вопрос, где здесь живёт некий Кирпичников с семьёй, он сказал, что, насколько ему известно, тут человека с таким именем нет. Я ему рассказал печальную историю Кирпичникова и как он за свою веру был сослан сюда. Все письма адресовывались ему в Минусинск, Средняя Сушь, он их всегда получал и отвечал на них, так что он должен был жить здесь.
Старик стоял и думал. И вдруг словно луч света блеснул в его глазах. "Это, может быть, - сказал он, - тот, который хотел тут учить детей? И наш сельский сход выбрал его, да батюшка воспрепятствовал и принял все меры, чтобы удалить его. Фамилии его я не знаю, мы все его называли по имени отечеству". Как я был счастлив, несмотря на всё тяжёлое, о чём рассказывал старик, всё же тут были следы того брата, которого я искал.
"Будь добр, - сказал я, - скажи мне, где же этот человек, которого батюшка так ненавидит, в селе ли он ещё?" - "Нет, - ответил старик, - ему здесь после того не было житья, и он переехал в Верхнюю Сушь, там тунгузы, и я слышал, будто его там выбрали учителем". - "Сколько же отсюда до Верхней Суши?" - спросил я. "От нас дотуда 40 верст" - ответил старик.
Тут я немного сокращаю описание, только упоминаю, что Иван Вениаминович решился всё же продолжать поездку, но хотел, согласно обещанию, отправить Григория обратно в Минусинск к отцу. Тут случилось невероятное, чего брат Каргель никогда не мог забыть. Юноша взглянул на него с глубокой печалью и сказал: "Барин, вы не можете от меня уйти, и я не могу вас оставить!" Когда мне не удалось найти никого, кто согласился бы доставить меня в Верхнюю Сушь, желание Григория сопровождать меня исполнилось. Когда лошади отдохнули, он поехал дальше со мною, своим новым другом и наставником. Но ещё примечательнее было то, что старый крестьянин, с которым они беседовали и который их пригласил к себе, пока лошади отдыхали, слушая разговор этих двух свидетелей Божиих, был сильно потрясён. Он был эстонец, слышал в юности Слово Божие, знал, что есть зло и добро, но не последовал добру. Тронутый до слёз, он исповедал всё пред Богом и людьми, и когда ему ясно пред глазами представилась спасительная рука Искупителя, он ухватился за неё и отдал Ему своё сердце. Он молился на своём родном языке, просил Господа о милости, о прощении всех его грехов и получил прощение и мир в тот же час. Спустя 4 часа они пустились в путь и в 5 часов дня добрались до Верхней Суши.
