Ольга Голосова - Толкования на Евангельские притчи. «Рече Господь…»

Но как же он не оправдан? Тотчас увидите.

Фарисей став, сице в себе моляшеся: Боже хвалу Тебе воздаю, яко несмь якоже прочии человецы. По-видимому он хвалит Бога: но в самом деле превозносит самого себя. Хвала Богу служит у него только средством выражения того, как он доволен собою, что он лучше других. Посему нетрудно понять, может ли его молитва быть угодна Богу: это — кадило, из которого восходит не благоухание благоговения и умиления, но смрад гордости и тщеславия. Понятно, почему он не может быть оправдан: провозглашая себя лучшим других и безпорочным, он не только говорит сам не зная что, как не сердцеведец, но и очевидно говорит неправду, потому что лучше его знающий человеческую добродетель апостол свидетельствует: аще речем, яко греха не имамы, себе прельщаем, и истины несть в нас (1 Ин. 1, 8).

Научимся из сего, братия, как вообще не думать о себе высоко, так в особенности не высокомудрствовать в молитве. Что тебе заглядываться на свои ничтожные добродетели, когда надобно созерцать бесконечные совершенства Божии? Что тебе хвалить себя, когда надобно прославлять Бога? Если ты наслаждаешься сам собою, то, конечно, душа твоя не возжаждет к Богу; а потому и благодать Его не приидет упоить тебя от тука дома Его потоком сладости Его.

Фарисей в молитве не только хвалил себя, но и порицал других. Несмь якоже прочии человецы, хищницы, неправедницы, прелюбодее, или якоже сей мытарь. Сих слов не оправдает и человек незлобивый и кроткий: как оправдает их Бог всеблагий, человеколюбивый, Которого щедроты на всех делах Его? Пред лицем Божиим ты укоряешь ближнего, как порочного, как преступника: но Бог имеет его под Своим провидением и милует; итак, в твоем укорении ближнего не скрывается ли дерзновенное укорение Самого Бога, Который его милует? И какая тебе польза высматривать пороки ближнего? Ты не делаешься святым от того, что видишь его грешным; напротив того, твое око, которое Бог сотворил, и паки хочет сотворить чистым, сам делаешь лукавым. Ты ставишь сего мытаря между хищниками и неправедниками; но, может быть, сей низкий в глазах твоих Закхей, чрез час, каким-нибудь способом, поднимется выше, чтобы узреть Христа, и еще чрез час Христос о нем скажет, яко и сей сын Авраамль есть (см.: Лк.19, 9). Какими тогда глазами воззришь на того, которого теперь порицаешь?

Опасное, братия, искушение, без нужды рассматривать недостатки и грехи других людей и прельщать себя мыслию, что мы не таковы, как они. — Точно, это значит прельщать самих себя. Глумясь над пороками ближних, мы нарушаем заповедь любви к ближним; оскорбляем Бога, их милующего; оскверняем наш ум нечистыми представлениями; подвергаемся опасности быть порицателями невинных, и даже будущих святых; смрадом нечистых воспоминаний растлеваем благоухание молитвы; немирною совестию воспящаем сердце наше от восхождения горе; и, конечно, не достигнем оправдания от Того, Который рек: не судите, да не судими будете.

Кто избавит нас от сего искушения? Кто нам покажет надежный способ достигнуть оправдания в молитве? Сей мытарь, толико презираемый фарисеем. Мытарю поручил сие Христос Спаситель в слове притчи.

Мытарь, издалеча стоя, не хотяше ни очию возвести на небо, но бияше перси своя, глаголя: Боже, милостив буди мне грешнику. Вот молитва, вследствие которой мытарь сниде оправдан в дом свой. Следственно, здесь есть и для нас образец молитвы, которая способна достигнуть оправдания.

Мытарь, вошед в церковь, стоит вдали, ближе к дверям храма, нежели к его внутренней святыне. Что сделаем мы по сему образцу? Станем ли тесниться в притворе, оставив церковь пустою? Сие не было бы сообразно ни с удобством, ни с порядком церковным. Кто может, поколику может, да подражает и видимому образцу оправданной мытаревой молитвы: всякий же да тщится постигнуть дух образа сего и оным одушевиться!

Что значит мытарево стояние вдали? Страх Божий пред святынею Божиею, чувствование своего недостоинства. И мы да стяжем и да сохраним сии чувствования! О Боже святыни и славы! Тот, котораго Ты оправдываешь, не дерзает приближиться к святыне Твоей: как же дерзаю я, достойный тысячекратнаго осуждения, входить во внутренность Твоего святилища, прикасаться к святыне Твоей, которой Ангелы со страхом служат, приступать к Таинствам Твоим, в которые Ангелы желают приникнуть? Даруй мне страх, и трепет, и самоосуждение, да не осудит меня мое дерзновение.

Мытарь не хочет и очей возвести на небо. Что сие значит? Смирение. Итак, имей смирение в молитве — и будешь иметь молитву оправдывающую. Мытарь биет себя в перси. Что сие значит? Сокрушение сердца о грехах и покаяние. Итак, имей и ты сии чувствования. Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. 50, 19).

Что ознаменовалось видимыми образами молитвы мытаревой — то же выражают и слова: Боже, милостив буди мне грешнику. Мытарь не опирается на свои дела, подобно фарисею, но уповает на милосердие Божие. С биением себя в перси называя себя грешником, он чрез сие исповедует, что правосудие Божие требует добродетели, и осуждает грех; что он, как грешник, признает себя достойным осуждения и уже чувствует свое осуждение; что желает избавиться от греха и вместе сознает свое бессилие избавиться от него. Когда же, вместе с сим, просит у Бога милости, не представляя ни права, ни побуждения, то сим исповедует веру в бесконечное милосердие Божие и в благодать, по вере оправдывающую и спасающую грешника, возрождающую и возсозидающую человека на дела благая, да в них ходит.

Таким образом, молитва мытаря есть молитва покаяния и смирения и, вместе, молитва веры и упования. С такою молитвою да входим в церковь и да пребываем в ней, да возглаголет милосердый Господь и нам, яко снидем оправданы в дом свой. Аминь.

Свт. Феофан Затворник

Вчера учило нас Евангелие неотступности в молитве, а ныне учит смирению или чувству бесправности на услышание. Не присваивай себе права на услышание, но приступай к молитве как никакого внимания недостойный и дающий себе дерзновение отверзть уста и вознести молитву к Богу по одному беспредельному к нам бедным снисхождению Господа. И на мысль да не приходит тебе: я то и то сделал; подай же мне то-то. Все, что бы ты ни делал, почитай должным; ты должен был все то сделать. Если бы не сделал, подвергся бы наказанию, а что сделал, тут не за что награждать, ничего особенного не явил ты. Вон фарисей перечислил свои права на услышание — и вышел из церкви ни с чем. Худо не то, что он так делал, как говорил, — так и следовало ему поступать — а худо то, что он выставил то как особенное нечто, тогда как сделавши то и думать о том не следовало.

Избави нас, Господи, от этого фарисейского греха! Словами редко кто так говорит, но в чувстве сердца редко кто не бывает таким. Ибо отчего плохо молятся? Оттого, что чувствуют себя и без того в порядке находящимся перед Богом.

Свт. Лука Исповедник (Войно-Ясенецкий)

Каждый год незадолго до Великого поста слышите вы благодатную притчу Господа нашего Иисуса Христа, научающую нас тому, как надо молиться Богу и как не надо молиться Ему. Эта притча так глубоко важна, что надо ежегодно возобновлять ее в нашей памяти и все глубже и глубже вникать в нее. Много раз уже старался я, по мере разумения моего, влагать в сердца и умы ваши толкование этой великой Христовой притчи.

Но вот и в нынешний год пришла мне мысль от Бога, что не все еще нужное сказал я вам. Итак, вникнем еще раз в благодатное научение нас Господом Иисусом Христом тому, какие молитвы наши угодны Ему и какие тяготят Его. Итак, опять напомню вам благодатную притчу о мытаре и фарисее. Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю (Лк. 18, 10–12).

Угодна ли Богу такая молитва? Приятно ли Ему слушать гордые слова и самохвальство человека, хотя и старающегося быть непорочным по правде законной, но относящего свою праведность к своим собственным заслугам, а не к благодати Божией?

Отвратим глаза свои от высоко и самодовольно поднятых к небу рук его, обратим их на стоящего с низко опущенной головой и бьющего себя в грудь мытаря, неправедно требующего в свою пользу лишние деньги при собирании установленных законом податей и за это всеми ненавидимого. Эта всеобщая ненависть давила и мучила мытаря, и совесть тяжело укоряла его. Все мы, слабые люди, подвержены в большей или меньшей степени телесным или духовным страстям: чревоугодию и блуду, сребролюбию, самомнению и гордости, унынию и гневу. Этим страстям научает и покоряет нас враг нашего спасения — диавол. Страсть сребролюбия и любостяжания св. апостол Павел назвал корнем всех зол, а несчастный мытарь был в плену именно этой страсти сребролюбия, и за это ненавидели его люди.