Ольга Голосова - Толкования на Евангельские притчи. «Рече Господь…»
Смерть! Почему она заглянула в колыбель младенца? И райской птицей упорхнула душа, только-только вошедшая в мир. Зачем во цвете лет скошена жизнь здорового, сильного и нужного на земле человека? А дряхлая, немощная старость томится в ожидании смерти, а ее все нет, и жизнь держит изнемогающую, уставшую жить душу. И обессиливает гордый человеческий ум и отступает пред тайной смерти, ибо это тайна Божия.
Но тайна ли это? Имеяй уши слышати, да слышит! (Мф. 13, 9). Не Бог ли благоволил возвестить вселенной волю Свою в святых и строгих уставах вечности — блаженной для послушных и страшной для непокорных. Священным Писанием и откровением Своим, извещенным Церкви, не оставил Господь Своего создания в неведении. И как открыл Он тайну сотворения мира и тайну его конца, так и знание о жизни человеческой и конечной ее цели даровал Он человеку в назидание ко спасению от смерти.
…Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более того, кто может и душу и тело погубить в геенне (Мф. 10, 28). Грех — вот единственный действительный страх и страх ужасный, ибо сделанный грех рождает смерть, разрушая тело болезнью, а бессмертную душу связывая адскими узами (см.: Иак. 1, 15). Вот тот страх, от которого остерегает нас Спаситель. Не бойся смерти, разлучающей душу от тела, — это смерть первая. Она страшна тебе, человек, своей неизвестностью, но не она определяет твою жизнь в вечности. За ней стоит смерть вторая, вскормленная грехом, отсылающая жертву свою от Бога на продолжение жизни в муках на вечность. А жизнь земная — это только начало вечности для человека.
Не было смерти на земле при сотворении жизни, но грехом вошла в мир смерть, и в Адаме первом умирают его потомки, а в Адаме втором — во Христе — все оживут по обетованию Божию. И настанет такое время, когда смерть будет окончательно уничтожена Христом.
…И смерти не будет уже… — говорит Господь в Откровении, данном св. апостолу Иоанну Богослову (Откр. 21, 4). Но эта вожделенная и радостная весть о вечной жизни одновременно станет для многих и страшной вестью.
…Мертвые услышат глас Сына Божия и, услышав, оживут… и изыдут творившие добро в воскресение жизни, а делавшие зло — в воскресение осуждения (Ин. 5, 25, 29). И смерти не будет уже, но все объемлет вечная жизнь, всех объемлет воскресение. Для одних — воскресение жизни во свете Божией любви, чаемое, долгожданное, выстраданное и радостное; для других — воскресение же, но во тьме кромешной, нежеланное, нежданное, ненужное и страшное.
Божественное Писание не случайно время от времени освещает для нас жизнь человеческую во свете правды Божией. Ибо правда человеческая и правда Божия далеко отстоят друг от друга, но только правдой Божией обрящется воскресение радости живущими. Вот и в сегодняшней Евангельской притче кратко, но предельно ясно, примером двух людей, изображены два пути земной жизни и два воскресения.
Лазарь и безымянный богач — два человека, создания Божии, Промыслом Божиим незримыми узами связанные в жизни. Жизнь обоих проходит в поле зрения друг друга, но как же разнится она. …Человек был богат, одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно (Лк. 16, 19). А рядом, у ног пирующего, у врат его, в струпьях лежал нищий. И пределом его желания было утолить голод крошками, падающими со стола богача. Сколько месяцев, лет лежал он во гладе — молчит Евангелие. Молчит оно и о душевном состоянии страдальца. А взгляд богача, взгляды пирующих с ним скользили по несчастному и разве что оскорблялись его убожеством и неуместностью пребывания его на празднике их жизни. Но не случайно лежал Лазарь. Бог привел его сюда, и он даже уйти не мог по своему желанию, так был слаб и немощен, …и псы, приходя, лизали струпья его (Лк. 16, 21).
Нищета и боль Лазаря вопияла к людям и к Небу. Но не услышал богач, не прозрел, и сердце его, утучненное земными утехами и наслаждениями, умерло для сочувствия, для сострадания, умерло прежде смерти. Сердце умерло для Бога. Пропасть бесчувствия, непонимания, немилосердия пролегла между этими двумя людьми и, углубляясь ежедневно в земной жизни, изрыла пропасть между ними и в вечности и стала непреодолимой.
Умер нищий и отнесен был Ангелами на лоно Авраамово (Лк. 16, 22), — вот когда только открылась ценность страдальческой жизни Лазаря. Неведомый миру, втайне от него и в великом терпении, он творил волю Божию, зарабатывая себе лишениями, болью и нищенским трудом Царство Небесное. Он и богача звал милосердием приобщиться этому великому приобретению, но тщетно.
Умер и богач, и похоронили его (Лк. 16, 22) — последний погребальный пир, как дань памяти былому веселию. И имя его предано забвению. А имя Лазаря сохранил Господь в памяти человеческой, ежегодно напоминая нам о нем Святым Евангелием в подтверждение того, что каждодневный вопль его к Небу был услышан.
Сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную (Гал. 6, 8). Лазарь — на лоне Авраамовом в блаженстве райском, богач же — во аде.
И будучи в муках, в первый раз обнищавший богач поднял глаза к небу и увидел праведного Авраама и с ним Лазаря, на которого он смотрел при жизни, но которого не видел. Теперь же увидел богач правду Божию, отрицающую его земную, мелкую и своекорыстную правду, которой он жил.
Страшная минута! Прозреть только тогда, когда уже ничего нельзя изменить!
А праведный Авраам на вопль богача о помощи так определяет беспристрастную правду жизни: Чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь — злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь (Лк. 16, 25).
И пред лицом страшной реальности своей вечной участи в душе богача проснулось неведомое ему доселе чувство сострадания к своим ближним, к своим пяти братьям, продолжающим на земле «блистательное пиршество» жизни без Бога. Прошу тебя, отче, пошли его [Лазаря] в дом отца моего… пусть засвидетельствует им, чтобы и они не пришли в это место мучения…
Этот вопль богача, эту боль из вечности слышим и мы сегодня как предупреждение о грозящей всем, потерявшим в жизни своей руководство Божественным законом, опасности стать в своей духовной опустошенности жалкими невольниками греха, когда вечная ночь души будет неотвратима.
…Если Моисея и пророков не слушают, то, если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят (Лк. 16, 31), — звучит ответ праведного Авраама, отца всех верующих. И в этом ответе опять заключена вся правда жизни.
Для желающих знать истину откровение Господне есть удостоверительное, неоспоримое, несомненное ее доказательство. Для погрязших же во грехе, опутанных его липкой ложью, не любящих истину и самое очевидное доказательство неубедительно.
Многие ли верят Божественному откровению, данному через пророков, многие ли покоряются Божественной истине Святого Евангелия, открытой нам и как путь жизни, и как суд над тем, как мы живем? Многие ли реально верят и в свое будущее воскресение для вечности?
Самовластно воскрес из гроба Христос, «смертию смерть поправ». Воскрес и живым ходил по земле после смерти Своей.
Воскрес Его велением в удостоверение всем живущим друг Божий Лазарь, четыре дня проведший во гробе и уже смердящий. Воскрес Лазарь, и после смерти своей был епископом Китийским, а неверие долго искало убить его, не могущи никак иначе опровергнуть правду его воскресения.
Воскресла прикосновением Христа юная дочь Иаира, двенадцатилетняя отроковица, на радость близким и на смущение неверующему злу.
Воскрес Христовым состраданием несомый к могиле единственный сын вдовы Наинской. Но поверили ли в вечность те, кто шел за его гробом? Многие ли этим зримым чудом избежали печальной участи приточного богача?
А мы, дорогие мои, имеющие пред нашим верующим взором такое облако свидетельств, не поспешим ли жизнью своей явить свою веру, ведь вера без дел мертва есть (Иак. 2, 20). Неверов же Божию откровению отошлем, да и сами последуем за ними для оживления своей веры, к одру того, кто готовится вкусить великое таинство смерти, ибо оно всегда приоткрывает и тайну будущей жизни умирающего.
Смерть грешников люта, — говорит Писание (Пс. 33, 22). И как иллюстрация этой Божественной истины — смерть богоборца. Умирал вольнодумец, который посеял семена лжи на Бога во многих поколениях. Умирал Вольтер, остроумно и громко осмеивавший истины веры, не допустивший к себе священника для примирения с правосудием Божиим. В страшных духовных муках он молил о помощи и свидетельствовал ту самую истину, которую всю жизнь отвергал: «…Умоляю вас, спасите меня, сохраните мою жизнь хоть на несколько месяцев, если же нет, то знайте, что я схожу во ад, куда и вы последуете за мной». Но спасение было уже невозможно, потому что его знание об аде, о вечности стало уже его достоянием.
