Георгий Задонский - Передаю вам слово души моей. Письма
И то все не истина, что происходит не от Иисуса Христа; только один Христос — сущая Истина, и всякое уклонение от Него не что иное, как прелесть врага, алчущего поглотить весь мир.
Сорадуюсь вашей мысли, которою вы просите Бога, чтобы сподобил и все то любить, что сближает с Ним, и не любить того, что удаляет от любви Божией. Просите, и дастся вам. Усердно просите до самой смерти, и непременно получите.
Пребывающим в небесной любви уже гроб не страшен, как прочим, но, напротив, очень вожделенен: во-первых, потому, что он разрешает нас от оков суетного мира, во-вторых, потому, что служит нам переднею комнатою, в которой мы, скинувши тяжелую одежду — тело наше; входим в вечное собрание неизменных радостей и всякую светлость превосходящего просвещения!
Приятно ли вам это??? Не надобно подражать миру, что бы он ни представлял нам, единственно покорить себя учению Христову…
Ежели вы одни теперь и в комнате вашей никого нет, то взаимно преклоним наши колени и прольем сердечное моление ко Господу: Господи! Сподоби нас любить Тя от всея души и помышления и творити во всем волю Твою.
Матерь Божия да сохранит вас под кровом Своим.
Георгий. 1 февраля. День св. мч. Трифона. 1824 года
2. 34. Марии Петровне Колычевой
Милостию Божиею мне дано разуметь любовь и дружбу или что есть любовь истинная и что есть друг верный. Любовь есть совершенство добродетелей, а тайна сердца открываема бывает единственному верному другу. Истинный и верный друг не имеет шуточных мыслей и не терпит празднословия или сообщения с кощунством, в чем заключает свою дружбу мир; его сердце ограждено страхом Божиим, душа, исполненная любви, питается правосозерцательными истинами и с благоговением сообщает слово небесного утешения искреннему и верному другу своему. Ежели один имеет болезнь на сердце и какую-либо мысль, медлящую на памяти, тотчас ее сообщает другу, приятно ища совета его и пособия; друг, благоговейно храня взаимность искреннего чувства, усердно служит сообщением своего сердца, ума и мыслей, соответствуя благонамеренным предприятиям верного друга. Искренность есть жизнь, дышащая любовью. Искренность на друга клеветы не терпит и того чуждается, кто клевещет на него. Друг верный — кров крепок, и, как град, обнесенный крепкими стенами, он огражден благими мыслями.
Кто оставляет такого друга, тот оставляет крепость своей жизни, уклоняется в развращение и попадает на льстивых друзей, которые умеют все угодное по сердцу говорить и предлагать, — от таких друзей спаси нас, Господи. Жалеть должно, каяться и плакать о том, что смешные и неподобные мысли ожесточают сердце и разлучают ум с Богом; следует сострадать друг другу и плакать о невоздержании, о бесстрашии и неблагоговении к слову Божиему. Друг мой довольно просвещен духовными познаниями, не может смеяться, где Силы Небесные со страхом невидимо служат, или замечать пороки других, осуждать и обращать их в памяти своей! Мало этого, но что должно было выкинуть из памяти, то еще сообщает искреннему другу сердца своего: сообщением таким не может не оскорбиться в страхе Божием благоговеющая любовь. Когда бы то же сообщено было с раскаянием и с сознанием немощи своей и своего порока, а не других, тогда бы искренний друг менее оскорбился, а более умножил бы сострадательное моление ко Господу о спасении друга своего и о покровении от соблазнов. Объяснивший вам истинный разум любви и дружества, примиряюсь с вами о Господе искренностью моего сердца.
2. 39. Марии Петровне Колычевой
Святая любовь познавательна, умна, чиста, как свет, незазорна и приятна пред Ангелами; но самолюбивый мир чужд сей любви; он имеет свою любовь — зазорную, беспокойную, подозрительную, слепую и гнусную пред Ангелами и добрыми людьми. Мирская любовь нетерпелива, мучительна, беспокойна и очень непостоянна; духовная же любовь долготерпелива, покойна, постоянна, немнительна, нелицемерна, но бессмертна и исполнена всех благих дел. Мирская любовь оканчивается ненавистью, духовная преселяет в небесные чертоги. Ни око, ни ухо, ни сердце плотское не ощущало той радости, которая уготована пребывающим в чистейшей любви.
Пусть набежит на сердце какая-нибудь беспокойная и сопротивная мысль, но при объявлении от сердца сердцу тотчас делается рассматривание и при истинном рассуждении истребляется всякий непотребный помысл. А против досадителей и клеветчиков не возмущаться духом и благодушно переносить обидЫ — это знак кроткого сердца. Наносимые скорби и обиды от ненавистников, и озлобления от злых людей, и всякое суждение и поношение мирское не могут поколебать сердец, утвержденных в христианской любви, но еще больше послужат им к укреплению во истине и к презрению суетных и ложных удовольствий и предрассудков. В терпении наше стяжение душевное: терпят и за суету, и за тленность; а за вечное и неизменное небесное сокровище мы ли будем уклоняться от терпения? Чего себе, того и другим пожелаем — пребывать в любви к Господу и жить, по Его заповедям, в кротости и смирении, а на оскорбляющих нас не гневаться и не оскорбляться — вот смирение! Декабря 1-го, 1824 года
2. 40. Марии Петровне Колычевой
И самые пламенеющие любовью духи, каковы суть Херувимы и Серафимы, смиряются пред Господом славы, трепещут и трясутся, покрываясь крыльями, потому что не могут без страха воззреть на любящее лице Господне; свято сказано: страх Господень чист, во век пребывает (Пс. 18, 10); бойтеся Господа, вси святии Его, яко несть лишения боящимся Его (Пс 33, 10). В бесстрашии светоносный Ангел диаволом сделался, из рая изгнан; Иуда предал Господа на распятие. Вы скажете: «Совершенная любовь изгоняет страх, — как говорит святой апостол Иоанн (4, 18)». Действительно, изгоняет тот страх, который требуется от рабов; но страх, который надлежит иметь сынам, вовеки пребывает. Представим, что кто-нибудь любит государя и взаимно любим государем: не имеет ли же и он страха и опасностей, чтобы всяко сохранить любовь государя и чем-нибудь не прогневать его? Пламенное сердце сильно горит любовью, так что трепещет и трясется, как бы в чем не прогневать Господа, а прочие страхи гонит прочь. Не боящиеся Бога грешат, и всякой безделицы боятся, и ужасаются человеческого страха; в этом довольно им наказания за то, что Бога не боятся. Декабря 3-го, 1824 года
2. 57. Марии Петровне Колычевой
Слава Богу. Во вторник подали мне с почты письмо ваше с поразительным выражением: «Помни последняя твоя». Гроб, могила и лопата — как будто в первый раз столь живо глазам моим представились, что были проникнуты все чувства мои… Помысливши с моей душой, как с вещью бессмертной, ныне заключенной в темнице тела моего, — я ощущал быстрое и стремительное соединение сил ее; родился вздох из самой глубины сердца к Самому Сотворшему меня, и я повергнулся к спасительным стопам Его, покуда мысль свела меня вновь познать мое заключение и усугубить труды покаянной жизни в теперешнем пребывании моем.
Поэтому есть мое изволение прекратить переписку — может быть, с теми, которые ищут довольствоваться одним любопытством, а не жизнью царского пути, только не с вами. С вами желал бы я иметь переписку до окончания здесь дней наших, посвященных Богу. Да укрепит нас в этом Крепость наша Иисус Христос, без чего и одной минуты прожить не можем сами о себе.
Пусть кто бы нибудь представил вам горы злата, и множество драгоценных вещей, и все утехи сего мира, и сказал бы: вот такова моя к вам любовь! Теперь, не ожидая на это вашего ответа, достойно смеюсь и говорю с уничижением: это все гнилой навоз — противу любви Божией, блистающей небесными красотами. Одна ли с моею ваша мысль? Конечно, любовь Божия сравнений не имеет. Пред сею любовью всякий высокий ум смиряется и уничтожается всякая вещь. Нет богатее души, любящей всеобъемлющею любовью, и нет беднее души, уклоняющейся от Него. Марта 20-го, 1825 года
2. 70. Марии Петровне Колычевой
Все отпадет — любовь же отпасть не может. Ее только дознают одни истинные и верные христиане. Совершенное, бессмертное, в себе все заключающее — само существо любви выше всех вещей и глубже всякой глубины! Откуда же такой любви отпасть? Только чтоб мы сами не отпали от нее. Святой Павел познал ее и сказал (см.: Рим 8, 29): меня ничто не разлучит от любви Божией — ни высота, ни глубина! Это все объемлется любовью; любовь же не объемлется ничем. Эта любовь такая пламенная, что горы истаевают, камения распадаются и всякое огненное пламя и вещественная горячность при появлении ее смиряется и уничтожается. Она же есть мирная, тихая и приятная. Любовь сию совершенно засвидетельствовали великие мужи — мученики и жены-мученицы. Спаситель мира засвидетельствовал Свою любовь миру и всего Себя предал в пищу и питье алчущим и жаждущим Его. И сия любовь нам от Него дается. Так и мы друг другу обязаны любовью, любя более всего Господа Бога нашего. Словеса Господня раз-жжена, искушенна, очищена седмерицею (см.: Пс 11, 7). Внимающий слову Божию разгорается сердцем, искушается огнем, очищается любовью… Святая божественная любовь свела Господа с небес для спожития с нами, недостойными: приняв на Себя человечество, Он говорил с нами грешными и терпел все наши немощи и огорчения, любя нас.
