Александр Воронов - Монастыри Московского Кремля
После пожара 1482 г. церковь была восстановлена, но в 1518 г. великий князь Василий III «ветхости ради» повелел ее разобрать и выстроить новую. Таким образом, первый храм Вознесенского монастыря строился до завершения и освящения в 1468 г. более полувека и примерно столько же простоял действующим, сохраняя при этом свое основное назначение женской княжеской усыпальницы.
Новый собор Вознесенского монастыря Василия III строился три года и был освящен уже в мае 1521 г. При этом произошли важные изменения в патронате и финансировании строительства. Летописи называют монастырь обителью великих княгинь, но в качестве строителя церкви упоминают одного великого князя без великой княгини Соломонии Юрьевны Сабуровой, что было в обычае в предшествующее время. Это означало прежде всего, что средства на строительство отпускались из великокняжеской государственной казны.
В середине XIX в. считалось, что именно этот храм сохранился в целом до разрушения монастыря в 1928 г. (52, с. 249), но в 1899 г. были опубликованы записки греческого архиепископа Арсения Елассонского, впервые посетившего Москву в 1586 г. и сопровождавшего в 1589 г. константинопольского патриарха Иеремию II Траноса для участия в поставлении первого русского патриарха Иова в правление царя Федора Ивановича. Архиепископ Арсений довольно долго жил в Москве и, согласно трапезундской Сумелийской рукописи, основал в городе и окрестностях 10 церквей. В 1599 г., уже при Борисе Годунове, он был назначен первым архиепископом, служившим постоянные панихиды в Архангельском соборе «при гробах», в Смуту вместе с другими иерархами был в заточении, а в 1613 г. принимал участие в короновании на царство Михаила Романова. Он постоянно жил в Кремле и оставил записки, в которых, в частности, утверждалось, что великий князь Феодор Иоанович «воздвиг и великий храм Вознесения внутри Москвы, при котором имеется большой монастырь… а внутри великого храма находятся гробы великих княгинь и цариц» (18, с. 93; 28, с. 171). Речь шла, таким образом, о существовании третьего храма Вознесения, сооруженного примерно через 70 лет после второго на том же месте, который и был разобран в 1928 г.
Это известие вызвало недоверие историков архитектуры, тем более что архитектором храма Василия III предполагался Алевиз Новый – Альвизе Ламберти де Монтаньяна, знаменитый строитель Архангельского собора в 1505–1508 гг. (45, с. 273, рис. 12). Правда, это предположение основывалось полностью на косвенных признаках: внешнем сходстве архитектурного решения обоих соборов, общем основном их назначении как великокняжеских усыпальниц, хронологической близости строительства. Забелин предполагал, что строителем этого храма мог быть другой Алевиз – Фрязин – Алоизио да Карезано, построивший в 1514–1519 гг. в Москве 10 или 11 каменных церквей (23, с. 251). Однако известие архиепископа Арсения было подтверждено свидетельством Пискаревского летописца: «Повелением царя и великого князя Феодора Ивановича всеа Руссии поставлен храм камен на Москве в Кремле-городе в Девичье монастыре у Вознесения о пяти верхах, болши старово и монастыря прибавлено» (49, т. XXXIV, с. 200).
Анализ материалов архитектурных чертежей собора середины XIX в., выполненных Ф. Ф. Рихтером, рисунки собора того же времени, а также обмерные кроки 1928 г. П. Н. Максимова и Н. Н. Соболева, включающие план основания собора, на котором явно видны остатки белокаменных фундаментов апсид внутри алтаря и нескольких столбов меньшего размера более раннего храма, позволили А. Л. Баталову обосновать компромиссный вариант датировки. По его исследованиям, остатки фундаментов этих апсид и столбов принадлежали храму 1518–1521 гг., а собственно основание храма относится к собору Феодора Иоанновича конца XVI в. При этом обращается внимание на известную грамоту царя Феодора игумену Антониево-Сийского монастыря Питириму, датированную 1587/1588 гг., о постройке в Сийском монастыре каменной церкви Живоначальной Троицы: «…а церковь де мерою заведена в Вознесенскую меру, что в Девиче монастыре у нас на Москве».
Баталов уточняет дату перестройки Вознесенского собора при царе Феодоре вплоть до года – не позднее 1587–1588 гг. (6, с. 32–36). Ктитором строительства была царица Ирина Годунова.
Необходимость постройки нового храма или кардинальной перестройки старого объясняется жестокими пожарами: пожара 1547 г., когда «церковь Вознесения выгоре», причем погибло 10 стариц и все церковное имущество, кроме чудотворного образа Богородицы, который успел вынести протопоп (возможно, это был список работы Дионисия, восстановленный на обгоревшей в 1482 г. доске), и пожара 24 мая 1571 г., в самый день праздника Вознесения Господня, когда погибла первая из известных по времени игумений монастыря Венедикта с сестрами.
Археолог Л. А. Беляев, осторожно заявляя, что с точки зрения археологии ситуация однозначно не трактуется, тем не менее расценивает эту гипотезу как возможную, не подвергая сомнению существование храма эпохи Феодора Иоановича (8, с. 195).
К сожалению, несмотря на многие исторические свидетельства о монастырском соборе, у нас практически нет сведений об архитектуре первого храма 1407 г. преп. Евфросинии, а о втором храме Василия III можно только сказать предположительно, что это была трехапсидная, по-видимому, четырехстолпная или шестистолпная – из обмерного чертежа раскопа фундаментов П. Н. Максимова допустимы оба варианта – постройка меньших размеров, чем третий храм царя Феодора Иоановича. При этом вполне могут сохраняться все прежние предположения об авторстве и образце.
Гипотеза о новом строительстве собора в конце XVI в. сохраняет в силе объяснение несомненного сходства его архитектурного решения с Архангельским собором – то, что он строился как реплика последнему, будучи также царской усыпальницей, но женской. Поэтому храм строился «по образцу» Архангельского собора Алевиза Нового, но несколько меньших размеров, что, возможно, говорило о некой его масштабной подчиненности. Впрочем, сходство архитектурного решения этих соборов было совсем не абсолютным, а скорее на уровне «похожести» основных архитектурных форм и приемов отделки архитектурных деталей. Отличия также были довольно значительны. Как и Архангельский собор, Вознесенский был трехапсидным одноэтажным пятикупольным сооружением с низкими алтарными апсидами, четкими трехъярусными фасадами и ордерной структурой архитектурных деталей, с позакомарным покрытием.
Различия в архитектуре Архангельского и Вознесенского соборов в целом сводятся к тому, что Вознесенский собор, сохраняя общую планировочную и объемно-пространственную структуру образца, имел более простое планировочное решение. Прежде всего он был четырехстолпным и не имел на западной стороне трехэтажного притвора с хорами для женщин великокняжеской фамилии, так как сам монастырь был женским. Поэтому при сходстве западного и восточного фасадов соборов южный и северный фасады Архангельского храма имеют на два прясла больше, в отличие от кубического объема Вознесенского храма, имевшего по три прясла на всех четырех фасадах (илл. 23). В архитектурном решении фасадов обоих соборов применен ренессансный ордер с четким разделением прясел ордерными пилястрами и трехчастным членением по вертикали. Нижний ярус прясел с окнами и дверями завершался глухими полукруглыми арками с классическим антаблементом. Средний ярус с окнами отделен от нижнего и верхнего также классическими фризами и карнизами, а верхний ярус представлял собой арочное завершение закомар с ордерным профилем. Пересечения пилястр с горизонтальными тягами обрамлены плоскими капителями. В нижнем ярусе пяты декоративных арок опираются на дополнительные малые пилястры, а в верхнем, в закомарах, опираются на капители основных пилястр. Самым ярким и наиболее заметным отличием в декоративном решении закомар соборов является заполнение их пространства в Архангельском соборе изящными белокаменными раковинами, известными еще в античную эпоху и символизировавшими в христианстве Богоматерь, носившую в Своем чреве Христа, как раковина – жемчуг. В Вознесенском же соборе закомарное заполнение было оставлено плоским, с заполнением росписями средних закомар. Оба собора были пятикупольными со световыми барабанами, в декоре которых использованы аркатурно-колончатые пояса. Формы, вынос и количество алтарных апсид менялись со временем, но по высоте они не превышали середины среднего пояса и не доходили до низа закомар.
Илл. 23. Соборный храм Вознесенского монастыря. Вид с юго-востока. Конец XIX в.
В целом Вознесенский собор, задуманный как функциональное продолжение Архангельского, был его достойной художественной и профессионально выполненной архитектурной репликой и содержательным дополнением Архангельского, решенным более цельно в объеме, но менее изысканно в деталях.
