Александр Хакимов - Последний экзамен
Оно было такое молодое, такое красивое, я даже при жизни никогда не видела её такой красивой! Ни одна мышца лица не была напряжена или перекошена. На лице было полное спокойствие и умиротворение.
Потом мы с телом сделали всё, как Вы сказали. Кремировать нам её удалось только через два дня (21-го февраля, в день явления Нитьянанды), так как были выходные, и похоронное бюро не работало. Прах мы передали преданным, которые поедут в начале марта в Маяпур.
Я постаралась, как могла, выполнить свой долг перед матерью. Во время её болезни у меня была депрессия, я часто плакала, не вынося вида ее страданий. Я думала, что же со мной будет, когда она оставит тело, наверное, я сойду с ума от горя. Но произошло обратное, я даже сама себе удивляюсь. Как только она оставила тело, внутри у меня воцарились спокойствие и даже какая-то тихая радость за неё. Я чувствую, что там ей будет гораздо лучше, чем здесь. У всех преданных тоже было такое чувство.
Амидви деви даси
Вибирайте привязанности!
Жил в Минске преданный, пожилой уже, бхакта Геннадий. Часто приходил в храм на программы, всему следовал, повторял стабильно 16 кругов, помогал оформлять картины с изображением Кришны для украшения храма.
И вот обнаружили у него рак. Он пытался лечиться, но безуспешно. И тогда Геннадий начал готовиться к уходу. Все преданные общины стали приходить к нему домой, вдохновлять, поддерживать. Написали письмо Ниранджане Махараджу, так как Геннадий был кандидатом в его ученики и хотел получить последние наставления.
Ниранджана Махарадж написал тогда из Индии хорошее письмо, где процитировал бхаджан о птице, олицетворяющей ум, объяснил, что очень важно успеть в этой жизни привязаться к Святому Имени, потому что нет другого прибежища, и повторять Его всегда. Ведь когда огонь будет сжигать тело, язык уже ничего не сможет произнести и будет бесполезен. Также Гурудев принял его в ученики, назвал Гауранга дас и передал начитанные чётки.
Гауранга уже ничего не ел и даже пить не мог, всё выходило назад. Только несколько капель чаранамриты принимал. Он лежал дома и пытался сосредоточиться на Кришне.
Мы пришли навестить его. Он уже почти не поднимался с постели. Мы разговорились, и он сказал: «Непросто думать о Кришне». Он раньше любил разгадывать кроссворды всякие. И когда он стал молиться Кришне, чтобы сосредоточиться на Нём и хотя бы в уме представить Его образ, то никак не мог это сделать. Кришна, как он сказал, четыре дня ему показывал кроссворды. Они одни мелькали у него перед глазами, а он молился, что было сил, уже в полном отчаянье. Он сказал: «Так Кришна показал мне эту безобидную, вроде, привязанность». Потом, после неимоверных внутренних усилий и молитв, через 4 дня, кроссворды исчезли из сознания, и он смог уже думать о Кришне. Господь смилостивился.
Гауранга прабху просил преданных рассказать об этом на лекциях, чтобы все смогли стать серьезнее и никогда не отвлекаться от Кришны.
Просил сказать всем: «Пожалуйста, постарайтесь преодолеть все свои привязанности, потому что в момент смерти они будут серьезным препятствием на пути к Богу».
Он оставил тело спокойно, рано утром, в экадаши. За день до этого ему передали чётки от Гуру. Вокруг него была духовная обстановка: книги, изображения, маха-мантра звучала. Тело его кремировали и пепел отвезли в Святую Дхаму. В храме был пир по случаю его ухода.
Преданные всячески помогали родным Гауранги прабху.
Врикодар дас (Минск)
Глаза души
Мой муж тяжело заболел. Чтобы он быстрее выздоровел, я поила его чаранамритой, водой из святых мест, кормила маха-прасадом от Божеств из нашего храма, готовила прасад дома, добавляя маха-прасад из святых мест.
Я старалась ухаживать за своим мужем с позиций религии, чтобы Кришна продлил ему жизнь. Здоровье восстанавливалось, все шло на поправку. Он стал ходить по квартире, иногда ездил на работу. Ничего не предвещало смерти.
И вдруг 15 ноября 2005 года, в 17 часов, открылось кровотечение. Сначала отошла кровь, 200 граммов, но через час, в 18.00, пошла кровь через рот. Я поняла, что надо что-то делать. Спросила мужа, будет ли он повторять Харе Кришна мантру. Он попросил, чтобы я читала мантру, а он за мной стал повторять. Я была удивлена, что он сел, повернулся на восток и стал повторять Харе Кришна с выражением, громко, с улыбкой на лице, как будто бы приветствие. Потом он повторял мантру с умилением. При этом мне показалось, что он, читая маха-мантру, с кем-то разговаривает, покачивая головой... И вдруг я увидела его глаза — они были полны слез и из серых превратились в темные. Они искрились и сияли. Такого я еще никогда не видела. Так продолжалось 10-15 минут, а потом он упал на подушку и перестал читать вслух, но на мое повторение мантры, он кивал головой еще несколько минут, пока не остановилось сердце...
Матаджи из Красноярска
Смерть отца-ученого
Уходить из жизни отец не собирался. У него было отменное физическое здоровье, и он хотел долго жить. Но воспаление легких быстро прогрессировало, и он «сгорел» за какую-то пару недель. Было мучительно наблюдать за угасанием организма. Хорошо зная, что на протяжении жизни он особо не болел и не страдал физически, было очень тяжело видеть его беспомощность и страдания.
Это послужило мне толчком к тому, чтобы действовать и находить какие-то пути к тому, чтобы облегчить ему душу, а также смягчить страдания тела... Мой отец (Мулдагалиев Х. Х.) был ученым физхимиком, как и его отец (Мулдагалиев Х. Д.). Всю свою жизнь он посвятил науке. За несколько лет до смерти отец блестяще защитил докторскую диссертацию, связанную с расчетом колебательных спектров аминов, стал ведущим научным сотрудником института, сделал весомый вклад и химические науки. Хотя большую часть своей жизни он был атеистом, но мои старания, видимо, не прошли даром. В последние десять лет он более лояльно стал относиться к идее Бога и даже сознался, что «видимо, какие-то Высшие Силы (Высший Разум) существуют»...
Сейчас, по прошествии некоторого времени, я отчетливо вижу, что он был настоящий ученый. Он никогда не давил на меня. Не принуждал заниматься именно наукой, хотя, видимо, и переживал, что я все же не пошел но его стопам. Характер у него был очень спокойный и уравновешенный. Он был отличный семьянин и отец. Еще его отличала большая скромность, честность, терпение и, я бы даже сказал, смирение. Я очень благодарен отцу за то, что он давал мне всегда выбор и довольно лояльно и спокойно относился к моему увлечению сознанием Кришны. Иногда он спонтанно повторял отрывочно «Харе Рама», «Прабхупада». Было заметно, что ему нравилось произношение слов, но он не признавался. Просто произносил, причем почему-то громко и очень отчетливо. Это были лишь отдельные слова или фразы, но, видимо, Святое Имя каким-то образом действовало.
Где-то за полтора месяца был поразительно яркий и запоминающийся сон. Я стоял на небольшом участке суши, омываемом двумя океанами. На берегу был туннель, у одного конца которого стояла очередь — люди, похожие на туристов. Один за другим, они подходили к нему, ныряли в него и должны были проплыть по этому туннелю, где была мутная вода вперемежку с песком, а выплывали они на другом конце туннеля, причем расстояние было довольно внушительное. Я понимал, что мне тоже надо пройти через этот туннель, но не решался — как же я смогу проплыть такое расстояние без воздуха? «Нет, это невозможно!» — сказал я себе и отступил, не решаясь на такой заплыв. Мне пришлось вернуться на то место, откуда я пришел, а потом бродить по каким-то комнатам, которые были пусты. Там не было жизни. Я бродил, ходил, что-то искал, но не находил. Стояла мертвая тишина — ни души вокруг. И была одна мысль: все же мне придется когда-то пройти через этот чертов туннель.
Затем был еще один удивительный сон. Мы с отцом приехали на автобусе в какую-то глухомань, в горы, к тому же. Хорошо отдохнули, побродили по природе. И вот автобус уезжает. Других уже не будет. Отец тоже там. А я опаздываю (потерял ощущение времени, пока лазил по скалам). Я сижу на уступе скалы и меня охватывает страх. Что же я теперь буду делать. Я думаю: «Буду сидеть тут, на скале, и никуда не пойду». Но происходит землетрясение. Меня какая-то сила пытается сбросить со скалы. Я из последних сил пытаюсь удержаться на ней (не хочу признавать, что «наверху» насчет отца все решено, упрямлюсь — такова расшифровка). Но скала как будто ожила и вовсю меня трясет, пытается сбросить. И тут я просыпаюсь. Это был второй знак. Обратите внимание — и в первом сне, и во втором толпа людей (души), которые по очереди и вместе покидают этот бренный мир. Просто в первом сне была вода, а во втором — отъезжающий автобус. Я и должен был опоздать, так как этот автобус был для тех, кто уходит из этого мира, но не понимал этого.
