Архимандрит Сергий (Страгородский) - Православное учение о спасении.
Так настроенный, человек, конечно, не может и понять той „свободы чад Божиих», которую принес И. Христос, того „примирения» с Богом, которое возвестили нам Апостолы: „душевный человек не может „служить Богу духом и истиною (Ио. IV, 23), он судит обо всем по душевному (Кор. II, 14). Приходя ко Христу, он не столько хочет научиться от Него, как ему жить, чтобы жить истинною жизнью, сколько хочет узнать, какую пользу принесет ему последование Христу. Поэтому, слыша о спасении Христовом, он усвояет из этой благой вести преимущественно ее внешнюю сторону: избавление от бедствия, от конечной погибели и получение высшего блаженства и не замечает другой, более существенной стороны этого спасения, не замечает, – что бедствием здесь считается не страдание, не муки, а грех, – что высочайшее благо здесь полагается в той самой воле Божьей, против которой с такой ревностью возмущается его себялюбивая природа. Он думает только о том, что он будет наслаждаться, а, чем? – об этом он не спрашивает.
Но, если все дело только в блаженстве, как таком в выгоде человека, то естественно спросить, за что же человек эту выгоду получает? не будет ли несправедливым наделять его блаженством, когда он ничем не заслужил его? Христос учил, что спасаются только делающие добро. След., заключает человек, добро и есть та плата, та уступка Богу, за которую Он дарует человеку вечную жизнь. Почему же Богу угодно такое, а не иное поведение, себялюбец понять не может: сам, исполняя желания своего „я» только потому, что это ему приятно, желательно, он и закон Божий наклонен представлять себе таким же беспричинным желанием Владыки. Конечно, такую беспричинную волю человек любить не может, равно как и Самого Владыку: Последнего он только боится, а первую исполняет только против своего желания. Отсюда, его труды, понесенные им при исполнении воли Божией, не могут иметь силы и значения самоотверженной жертвы Богу, жертвы любящей и благодарящей. Для человека они тяга, подневольное ярмо. Поэтому, ими пожертвовать он не в состоянии и требует себе вознаграждения, как и всякий наемник. Дела в глазах человека получают значение заслуги.
Таким образом, правовое представление о спасении, как нельзя более, понятно и удобно именно для себялюбивого настроения. Мы видели слабые стороны этого представления, – видели, как им открывается свободный вход всяким сделкам и прямым искажениям Христовой истины в западном христианстве. Теперь мы должны раскрыть, как к этому представление» относятся священные источники нашей веры: Св Писание и Предание.
Если мы приступим к этим источникам с предвзятой мыслью и если будем вырывать из них лишь отдельные слова и речения, не справляясь с основной мыслию их, то мы; пожалуй, можем найти не мало оснований для правового представления в самом Св. Писании или Предании.
Прежде всего, как понимается спасение? „Чего большего ищешь ты, спрашивает Св. Григорий Богослов, кроме спасения? Будущей славы и святости? Для меня весьма важно спастись и избавиться от тамошних мучений. Ты идешь путем непробитым и недоступным, а я – путем протоптанным, который спас многих» [104]. В этих словах спасение понимается, как видим, исключительно с его внешней, формальной стороны, погибель человека берется в прямом и общем смысле, без определения, в чем, именно она заключается: человеку грозит беда, и он от нее избавляется. Тот же смысл можно находить и в тех местах Св. Писания, где жизни вечной противопоставляется суд, погибель, мучения (напр. Ио. III, 15; V, 24; Mф. XXY, 46 и пр.).
Если же сущность спасения – в благополучии человека, в его наслаждении, то за что человека награждать? „Без подвига никто не увенчивается» [105], говорит Св. Ефрем Сирин. Ужели кажется тебе справедливым, чтобы земные и проходящие вещи и тленная слава требовали усилий и трудов, а для приобретения надежды нестареющиеся и нескончаемые веки веков царствовать со Христом, не надлежало даже этого краткого времени пребывания твоего на земле употребить на труды и подвиги, чтобы впоследствии целые веки царствовать» [106]. „Обрати внимание, говорит другой св. отец, на самый закон правды и войди в самого себя. Имеешь ты у себя различных служителей, и одни хороши, а другие плохи; хороших ты уважаешь, а дурных бьешь. И если ты судья, то добрых хвалишь, а беззаконных наказываешь. Ужели же у тебя человека смертного, соблюдается справедливость, а у Бога, беспреемственного всех Царя, нет праведного возмездия? Отрицать сие нечестиво» [107].
Что же служит тем основанием, по которому человеку присуждается великая награда на небесах? Награда дается только за подвиг; след., и небесная награда достигается подвигом, „праведными делами» [108]. Дела, таким образом, дают право на вечное блаженство, оказываются, как бы ценою, платою за него со стороны человека. Это уподобление весьма обычно в Св. Писании и Предании.
Так, Господь И. Христос весьма часто, убеждая своих слушателей к той или другой христианской добродетели к христианскому поведению вообще, указывал им главным образом на то, что за такое поведение и только за него, воздается награда на небесах. „Смотрите, говорил Он, не творите милостыни вашей пред людьми с тем, чтобы они видели вас: иначе не будет вам награды от Отца вашего небесного. Итак, когда творишь милостыню не труби перед собой, как делают лицемеры в синагогах и на улицах, чтобы прославили их люди. Истинно говорю вам: они уже получают награду свою. У тебя же… и т. д., и Отец твой, видящий тайное воздаст тебе явно» (Мф. VI, I – 6 и д.). Или, напр., известное изречение о единой чаше студеной воды поданной пророку, или ученику. „Кто принимает пророка, во имя пророка, получает награду пророка; и кто принимает праведника, во имя праведника, получит награду праведника. И кто напоит одного из малых сих только чашей холодной воды, во имя ученика, истинно говорю вам, не потеряет награды своей» (Мф. X, 41 – 42).
Св. Апостолы тоже часто прибегают к этой форме выражения, и тоже в тех случаях, когда нужно побудить кого-нибудь к доброделанию. Загробная награда сравнивается с наградой на ристалищах, с венцом победителей. „Разве не знаете, говорит, напр., св. апостол Павел, что бегущие на поприще бегут все, но один получает награду; и вы бегите так, чтобы получить. Все подвижники (т. е. борцы) воздерживаются от всего: они для получения венца тленного, а мы нетленного„ (1 Кор. IX, 24 – 5; Гал. V, 7; Филипп. III, 14; 2 Тим. IY, 7 – 8; 1 Петр. V, 2 – 4 и др.). Удерживая христиан от каких-нибудь пороков, указывают на наказание, какое постигнет от Господа всех грешников: „Воля Божия есть освящение ваше, чтобы вы воздерживались от блуда,.,, чтобы ни в чем не поступали с братом своим противозаконно и корыстолюбиво; потому что Господь Мститель за все это, как и прежде мы говорили вам и свидетельствовали» (I Фесс. IV, 3 – 6). Этими и подобными местами и пользуются, чтобы оправдать правовое понимание нравственной жизни. Впоследствии мы увидим, насколько это справедливо.
Точно то же и в святоотеческих творениях. Отцы Церкви, с тою же самою целью – обосновать доброделание побудить к нему, иногда прибегают к таким сравнениям, которые, по-видимому, прямо – за внешнее понимание жизни. Такова, напр., аналогия купли – продажи. „Должно, говорит св. Григорий Нисский, подкрепляясь верою в ожидаемое, добродетельным поведением наперед закупать (proemporeuetJai) будущую благодать» [109]. Дар свободы, присущий человеку, иногда думают объяснить тем, что в противном случае несправедливо было бы человека награждать. Если бы Бог все сделал даром природы, мы остались бы без наград и без венцов (astejanoi cai cwriV brabeiwn); и как бессловесные за те совершенства, которыми обладают они по природе, не могут получить награды, ни одобрения: так и мы не получили бы ничего этого. Ибо совершенства естественные служат к похвале и чести не обладающих, а Давшего их. Так, вот почему Бог не представил всего природе» [110]. Добродетель признается тем достаточным основанием, которое делает возмездие делом простой справедливости. „Душевное врачевание печется о душе, чтобы душа могла наследовать горнюю славу за подвиг и за борьбу с дольним и, быв здесь искушена ими, как золото огнем, получила упование в награду за добродетель, а не только как дар Божий» [111]. „Если души, говорить св. Ефрем Сирин, окажутся во всем благоискусными, верными и достойными, претерпевшими до конца и сохранившими упование веры, то сподобившись избавления по благодати, по всей справедливости сделаются они наследницами царствия» [112]. Или Нил Синайский: „В день суда Бог каждому правдиво присудит воздаяние не по здешнему ошибочному предположению, но как требуют справедливость, по самой истине содеянного» [113].
Мало того: не только добродетель, как общее и постоянное расположение души, но и каждое доброе действие, добрый поступок, сам по себе, представляются как будто бы заслуживающими. Такую мысль могут дать, напр., слова св. Кирилла Иерусалимского: „Будь только благонадежен; делай только, подвизайся только усердно. Ничто не погибнет. Всякая молитва твоя, всякое псалмопение записано; записана всякая милостыня, записан всякий пост; записано и то, если брак сохранен был честно, записано и воздержание, соблюдаемое для Бога; первые же венцы в сей записи представлены девству и чистоте» [114]. Если продолжать исследовать творения св. отцов все в том же направлении, то можно, пожалуй, найти в них следы и католической сверхдолжной заслуги. Напр., в Лествице мы читаем: „Есть души, которые сделали больше, нежели сколько повелевают заповеди» [115]. Или св. Григорий Нисский, восхваляя Плациллу, говорит, что она своими подвигами (catarJwmasi) превзошла предписанное (purercetai cai taprostetagmena) [116]. Вообще же жизнь человеческая иногда представляется каким-то механическим сцеплением разных подвигов и заслуг, из которых каждая ждет себе награды и делается только для последней. „Жизнь каждого как бы взвешивается, говорит св. Кирилл Александрийский, возмездие непременно как бы уравновешено будет с нашею доброкачественностью» [117]. Предшествующие добрые дела уменьшают наказание за грехи, потому что праведный Судия изрекает приговор, соразмеряя последние с первыми», говорит бл. Феодорит [118].
