Неизвестен Автор - Даосские притчи
[Тут] Карлик Прославленный на Юге выпрямился и взволнованно спросил:
- Какое же учение [Вы] вручите вместе с этими словами такому старому, как [я], Карлик?
- Сохраняй в целости свою [телесную] форму, заботься о своей жизни, не допускай суеты в мыслях и думах и через три года сумеешь постичь эти слова, - ответил Гэнсан Чу.
- Глаза подобны по форме, - сказал Карлик, - я не понимаю, в чем между ними различие, а слепой себя не видит. Уши подобны по форме - я не понимаю, в чем между ними различие, а глухой себя не слышит. Сердца подобны по форме - я не понимаю, в чем между ними различие, а безумный себя не обретает. Тело телу также уподобляется, но их, возможно, разделяют вещи. Стремлюсь найти подобие, но не способен [его] обрести. Ныне [вы] сказали [мне], Карлику: "Сохраняй в целости свою [телесную] форму, заботься о своей жизни не допускай суеты в мыслях и думах". [Я], Карлик, внимал учению напрягаясь, но [оно] достигло [лишь] ушей.
- Слова [мои] иссякли, - сказал Гэнсан Чу. - [Ведь] говорят, что шмелю не изменить куколки, юэской курице не высидеть гусиного яйца - это по силам лишь наседке из Лу. Курица подобна курице, свойства их по всем одинаковые. [Если] одна способна, а другая не способна, это, конечно, [означает], что способности бывают большие и малые. Ныне [оказалось], что мои способности малы - недостаточны, чтобы тебя развить. Почему бы тебе не отправиться на юг, повидаться с Лаоцзы?
Карлик взвалил на спину побольше провизии и за семь дней и семь ночей дошел до жилища Лаоцзы.
- Не от Чу ли ты пришел? - обратился [к нему] Лаоцзы.
- Да, - ответил Карлик.
- Почему ты привел с собой стольких людей? - спросил Лаоцзы.
Карлик в испуге оглянулся.
- Ты не понял, о чем я спросил? - задал вопрос Лаоцзы.
Карлик потупился от стыда, [затем] поднял голову и вздохнул:
- Сейчас я забыл, что мне ответить, а поэтому забыл и свой вопрос.
- О чем [ты хотел] говорить? - спросил Лаоцзы.
- [Если у меня] не будет знаний, люди обзовут меня Карликом Простаком; [если] будут знания, [они] принесут беду мне самому. [Буду] милосердным, навлеку беду на себя, а немилосердным, напротив, принесу вред другим; буду справедливым навлеку беду на себя; а несправедливым, напротив, погублю других. [По совету Гэнсан] Чу хотел бы [у Вас] спросить, как мне избежать этих трех бед?
- Сначала я понял твой взгляд, теперь и твои слова это подтвердили. Соблюдая правила приличия, точно сирота без отца и матери, ты берешься за шест, а измерить стремишься морские [глубины]. Как жалок ты, заблудший, в неведении. Стремясь вернуться к своей природе, [не знаешь], откуда начать.
Карлик попросил разрешения остаться в доме, призывал то, что [по учению] любил, отказывался от того, что [но учению] ненавидел, десять дней предавался скорби, а затем снова встретился с Лаоцзы. Лаоцзы сказал:
- Ты омылся, пар [идет, как] от вареного! Однако в тебе еще много ненависти. Ведь когда узы столь многочисленные, что [с ними] не справиться, идут извне, [следует для них] воздвигнуть преграду изнутри. Когда узы столь запутанные, что [с ними] не справиться, идут изнутри, [следует для них] воздвигнуть преграду вовне. Внешних и внутренних уз не выдержать [даже тому, кто владеет] природными свойствами, а тем более [тому, кто лишь] подражает пути.
Карлик сказал:
- [Когда] один человек в селении заболел, земляк спросил его, [что болит], и больной сумел рассказать о своей болезни. Такая болезнь еще не опасна. [Я же], Карлик, выслушал [Ваши слова] о великом пути, будто принял снадобье, чтобы болезнь усилилась. [Мне], Карлику, хочется послушать хотя бы о главном для сохранения жизни.
- О главном для сохранения жизни? - повторил Лаоцзы. - Способен ли [ты] сохранять единое, [его] не теряя? Способен ли узнавать, [что впереди] счастье или беда, не гадая ни на [панцире] черепахи, ни на стебле [пупавки]? Способен ли остановиться? Способен ли [со всем] покончить? Способен ли оставить всех люден и искать только самого себя? Способен ли парить? Способен ли стать безыскусственным? Способен ли стать младенцем? [Ведь] младенец целыми днями кричит и не хрипнет - это высшая гармония; целыми днями сжимает кулачки, но ничего не хватает - это общее в его свойствах; целыми днями смотрит, но не мигает - ни к чему внешнему не склоняется. Ходить, не ведая куда; останавливаться, не ведая зачем; сжиматься и разжиматься вместе со [всеми] вещами, [плыть с ними] на одной волне, - таково главное для сохранения жизни.
- Все это и есть свойства настоящего человека? - спросил Карлик.
- Нет, - ответил Лаоцзы. - Это лишь способности к тому, что называется "растопить снег и лед". Настоящий же человек кормится совместно [с другими] от земли, наслаждается природой. [Он] не станет суетиться вместе с другими из-за прибыли или убытка, [которые приносят] люди и вещи; не станет удивляться вместе с другими, не станет вместе с другими замышлять планы; не станет вместе с другими заниматься делами. Уходит, [словно] парит, возвращается безыскусственный. Вот это и есть гласное для сохранения жизни.
- Так это и есть высшее?
- Еще нет. Я тебе, конечно, поведаю. [Я спросил], способен ли [ты] стать младенцем? [Ибо] младенец движется, не зная зачем; идет, не зная куда; телом подобен засохшей ветке, сердцем подобен угасшему пеплу. Вот к такому не придет несчастье, не явится и счастье. Что людские беды тому, для кого не существует ни горя, ни счастья!
* * *
Муж [по прозванию] Филигранщик увиделся с Лаоцзы и спросил:
- Я слышал, что [вы], учитель, мудрый человек, и поэтому пришел [с вами] повидаться. Меня не удержала и дальняя порога. Прошел [мимо] сотни постоялых дворов, ноги покрылись мозолями, но не смел остановиться. Ныне же я увидел, что вы не мудрец: у мышиных нор остатки риса, бросать его как попало - не милосердно. У [вас] полно и сырого и вареного, а [вы] собираете и накапливаете без предела.
Лаозцы с безразличным видом промолчал.
На другой день Филигранщик снова увиделся с Лаоцзы и сказал:
- Вчера я над вами насмехался. Почему же сегодня мое сердце искренне [от этого] отказывается?
- Я сам считал, что избавился [от тех, кто] ловко узнает проницательных и мудрых, - ответил Лаоцзы. - [Если бы] вчера вы назвали меня Волом, [и я] назвался бы Волом; назвали бы меня Конем, [и я] назвался бы Конем. Если, встретив какую-то сущность, кто-то дает ей название, [то], не приняв названия, примешь от такого беду. Я покорился не оттого, что был покорен, а покорился, не изменившись.
Филигранщик пошел бочком, избегая [его] тени, вошел прямо в дом, не сняв обуви, и спросил:
- Как же [мне] совершенствоваться?
- Ведешь себя высокомерно, смотришь дерзко, - сказал Лаоцзы. - Лоб [у тебя] высокий и простой, а рычишь, словно тигр, вид неестественный. Стоишь, будто конь на привязи. умчался бы, а насильно себя удерживаешь. Кинешься - так стрелой, разбираешься - так в мелочах, прознал [все] хитрости, а смотришь безмятежно. Никто не найдет [тебя] достойным доверия. На окраинах бывают такие, и имя им - воры.
* * *
Ян Чжу встретился с Лаоцзы испросил:
- Можно ли сопоставить с мудрым царем человека сообразительного и решительного, проницательного и дальновидного, который без устали изучает путь?
- При сопоставлении с мудрым, - ответил Лаоцзы, - такой [человек выглядел бы] как суетливый мелкий слуга, который трепещет в душе и напрасно утруждает тело. Ведь говорят: "красота тигра и барса - приманка для охотников"; "обезьяну держат на привязи за ее ловкость, а собаку за умение загнать яка". Разве можно такого сопоставить с мудрым царем?
- Дозвольте спросить, как управлял мудрый царь? - задал вопрос Ян Чжу, изменившись в лице.
- Когда правил мудрый царь, успехи распространялись на всю Поднебесную, а не уподоблялись его личным; преобразования доходили до каждого, а народ не опирался [на царя]; никто не называл его имени, и каждый радовался по-своему. [Сам же царь] стоял в неизмеримом и странствовал в небытии.
* * *
Дан, главный жрец, [ведающий] закланием жертвенного скота в Шан, спросил Чжуанцзы, что такое милосердие.
- Милосердны тигры и волки, - ответил Чжуанцзы.
- Что это значит?
- Как же не милосердны, если волчица и волчата любят друг друга?
- Разрешите спросить о настоящем милосердии!
- Для настоящего милосердия не существует родственных чувств.
- [Я], Дан, слышал о том, что без родства нет и любви, без любви нет и сыновней почтительности. Ведь не может быть настоящего милосердия без почтительного отношения к родителям!
- [Нет], это не так, - ответил Чжуанцзы. - Настоящее милосердие высоко. О нем, конечно, не стоит и говорить [исходя из] сыновней почтительности. В [твоих же] словах сыновняя почтительность не преувеличена, а преуменьшена. Ведь отчего, подходя к Ин с юга, не замечают на севере [гору] Миншань? Оттого, что [она] далека от Ин. Поэтому и говорится: уважать родителей легче, чем их любить, любить родителей легче, чем их забыть, забыть родителей легче, чем заставить родителей забыть о тебе, заставить родителей забыть о себе легче, чем самому] забыть обо всем в Поднебесной, забыть обо всем в Поднебесной легче, чем заставить всех в Поднебесной о тебе забыть. Ведь [обладающий] свойствами забывает про Высочайшего и Ограждающего и предается недеянию. Блага [его] распространяются на тьму поколений, а Поднебесная [о нем] и не знает. Как можно только вздыхать да твердить о милосердии, о сыновней почтительности? Ведь всем этим - почтительностью к родителям и старшим братьям, милосердием и справедливостью, преданностью и доверием, целомудрием и честностью - [люди] заставляют себя служить собственной добродетели, большего [все это] не стоит. Поэтому и говорится: "Настоящее благородство отвергает царские почести, настоящее богатство отвергает царскую сокровищницу, настоящие чаяния отвергают имя и славу". От всего этого путь не изменяется.
