Р Зенер - Учение магов
(78) Когда в руках всемогущего он полностью осознает, что заставляет его страдать, мудрый Создатель выведет его из действия и бросит в бесконечную Пустоту. (79) И тогда благое творенье перестанет испытывать страх перед ним; оно станет бессмертным и свободным от врага. (80) Совершенны мудрость и различение всемогущего Творца добра, и совершенно его предвиденье того, что необходимо делать.
(81) Несходство вещей доказывается их рассмотрением. (82) Как уже было отмечено, существует два вида несходства: (83) одно связано с различным назначением, другое — с разницей в сущности. (84) Различие в назначении влечет совместные действия и сходство способностей, (85) различие же в сущности порождает несовместимость и противостояние. (86) Ясно, что сущностно различные вещи не могут сосуществовать в одном месте. (87) Если бы все вещи объединились в одну, то это Единое было бы безымянно, (88) ибо одна вещь отличима от другой лишь через обладание именем. (89) Что зло принципиально отлично от добра, следует из факта, что ни одно из них не является причиной другого. (90) Что каждое из них существует внутри и благодаря собственной сущности, (91) подтверждается их противостоянием и враждой.
(92) Кто-нибудь может возразить, что поскольку существует множество противоположностей, (93) как то: добро и зло, свет и тьма, благоухание и зловоние, жизнь и смерть, здоровье и болезнь, радость и боль и т. д., (94) то тогда должно также быть и множество разнообразных принципов. (95) Ответ таков: (96) несмотря на то, что противоположности могут носить разные имена и быть многих видов, все же они сводятся к двум именам, которые подобны семени, включающему в себя все остальные — это добро и зло. (98) Разнообразие имен и видов, существующее кроме них, представляет собой лишь ветви, развивающиеся из этих двух семян; (99) и нет на свете ничего, что не охватывали бы эти два принципа. (100) И не было и никогда не будет чего-то такого, что было бы ни добром, ни злом, ни смесью этих двух. (101) Стало быть, абсолютно ясно, что есть два первоистока, не более, (102) и что добро не может происходить от зла, а зло от добра.
(103) Отсюда следует заключить, (104) что совершенное и целостное в своей благости не может произвести зло, (105) ибо, если бы это было не так, оно не было бы совершенным, (106) поскольку, если нечто описано как совершенное, то в нем не остается места для чего-либо еще; (107) а если там нет места для чего-либо еще, значит и оттуда ничего не может исходить. (108) Если Бог совершенен в благости и знании, то ясно, что невежество и зло не могут проистекать от Него; (109) а если бы это происходило, то он не был бы совершенным; (110) но если бы он не был совершенным, то он не почитался бы как Бог или как совершенное благо.
(111) С другой стороны, если принять, что от Бога происходит и добро, и зло, то его нельзя было бы назвать всеблагим. (112) А если бы он был несовершенен в отношении благости, то он был бы несовершенен и в отношении правильного знания. (113) Если же он несовершенен в отношении правильного знания, то он несовершенен и в разуме, сознании, остроте ума и всех способностях к познанию. (114) А если он несовершенен в разуме, сознании, остроте ума и познавательных способностях, то он должен быть несовершенен и по части здоровья; (115) но если он несовершенен в здоровьи, стало быть, он болен; (116) однако, если бы он был болен, то он был бы несовершенен и в отношении жизни.
(117) Можно возразить, что, тем не менее, такая исключительная сущность, как человек, совершает и добрые, и злые дела; (118) но дело в том, что человек несовершенен ни в одном отношении. (119) Будучи несовершенен в отношении добродетели, он дает начало злу; (120) поскольку он несовершенен в отношении здоровья, он подвержен болезням; (121) и по той же причине он умирает, (122) ибо причиной смерти является столкновение двух (полярно) противоположных начал в одной сущности, (123) а там, где оба противоположных принципа сходятся в одной сущности, неизбежны болезнь и смерть.
(124) Можно возразить, что добрые и злые дела не имеют реального существования до тех пор, пока они не претворены в жизнь. (125) Ответ таков: (126) для дела не больше возможностей быть без деятеля, чем для принципа пребывать без сущности, которой он прирожден; (127) ибо известно, что дело не может само себя замыслить и обитать в самом себе. (128) Так что, когда человек в гневе, Вохуман далек от него; (129) когда же Вохуман с ним, гнев отсутствует. (130) Когда человек лжет, истина далека от него; (131) а когда он говорит истину, в нем нет места лжи, и такого человека называют правдивым. (132) Подобно этому, когда на человека набрасывается болезнь, в нем нет здоровья; (133) а когда здоровье одерживает верх, болезнь уходит; (134) ибо, сущность нельзя изменить (букв. „сдвинуть“), но не может быть никакого движения, кроме как в сущности».
ГЛАВА V ПРАРОДИТЕЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
Теперь оставим рациональную и философскую атмосферу «Сиканд Гуманик Вазара» Мардан Фаррукха с его оправданием дуализма, как единственной системы, позволяющей адекватно разрешить проблему зла и сотворения мира, которая иначе остается загадкой. В этой главе мы разберем, что же происходит с миром после его осквернения силами зла. В предыдущих главах мы имели возможность рассмотреть обоих Духов в их начальной стадии; мы видели, как начал враждебные действия на духовном и умственном плане Дух Зла и как он был отброшен на исходные позиции произнесением Истины. Мы видели, как Хормазд использовал его поражение и как он произвел идеальный и материальный мир, как бастион против агрессии Врага, когда тот возобновил покушение; и мы видели, что этот акт творенья для божества был вынужденной мерой самозащиты, и что материальный мир, ограниченный небом, служит ловушкой, в которой, подобно пойманному зверю, мечется и бьется Ахриман, поскольку он «без знания и системы». И, наконец, мы были свидетелями вторжения Ахримана в материальное творенье и внесение им в совершенный мир смерти и болезни, отравы и вредоносных существ, гнева, похоти, зависти, сластолюбия и всех сопутствующих им пороков, а также уничтожение Гайомарда, Благословенного Человека, при подстрекательстве и с помощью некоего странного персонажа, Блудницы, которая, по-видимому, ничто иное, как Вечная Женственность в ее злом аспекте.
Отрывок, избранный для настоящей главы, взят из начала четырнадцатой главы «Большого Бундахишна», озаглавленной «О природе Человека». Глава не содержит наставлений и имеется также в сокращенной или «индийской» версии «Бундахишна», и во многих случаях я следовал тексту этой версии.
Как мы уже знаем, Гайомард является праотцем человеческой расы. Он Первый Человек в том смысле, что от него произошло человечество, но сам он — полубог, круглый и «сияющий, как солнце», сын Хормазда и Земли, Спендармат.
Он является Первочеловеком в том смысле, что он — прототип человека; но, строго говоря, его нельзя назвать человеческим существом с руками, ногами и другими отличительными человеческими признаками. Гораздо больше он напоминает те примитивные создания, которые описаны в платоновских «Диалогах», андрогинов шарообразной формы. Перевод, приводимый в данной главе, рассказывает о перволюдях в собственном смысле слова, Машии (или Махре) и его сестре Машиане (или Махране), о том, как они появились, что делали и как сошли с пути истинного.
Через тридцать лет после вторжения Ахримана в материальный мир Гайомард умер, но перед смертью он изрек пророчество: «Теперь, когда пришел Противник, из моего семени взойдут люди, и наилучшее для них — совершать добрые дела». Тем самым Божественный замысел не был расстроен и «Благословенный Человек» остался жить среди человеческого рода; лучшее творение Бога, Первочеловек, продолжал сражаться на переднем крае против пойманного небом в ловушку Ахримана.
Третья глава поясняет, что почти наверняка существовал миф, согласно которому Благословенный Человек, Гайомард, был, так сказать, принужден к союзу с супругой Ахримана, Первоблудницей, которая едва ли может быть кем-то иным, кроме как олицетворением женского принципа, тогда как сам Гайомард олицетворяет мужской принцип. Но если в случае мужского принципа все достаточно определенно, то с женским возникает двусмысленность. Сказано, что Гайомард вырос из Земли, Спендармат, и семя, из которого он вырос, было посажено самим Хормаздом, отцом Спендармат. Как дочь и жена Хормазда, Спендармат является «Царицей Небес и Матерью Творенья; она, по сути, Мать-земля. В тексте, приведенном ниже, семя умирающего Гайомарда падает в его мать, Землю, и благодаря этому из нее вырастает первая человеческая пара, Машие и Машиана, в виде растения, известного как ревень. Таким образом, женское начало представлено и ужасной Блудницей, навлекающей „столько бед на Благословенного Человека и труженика Быка, что они не станут пригодны к жизни“, и благой матерью, смиренной Спендармат, чье имя означает „щедрая гармония или преданность“. Стало быть, Блудница — это, по сути, злотворный аспект женского принципа, тогда как Добрая мать — Земля, Спендармат — его добрый и благодетельный аспект. Спендармат представляет собой то, что профессор К.Юнг и его школа называют Великой Матерью, а Блудница — Ужасной Матерью. Это проявление одного и того же принципа вечной женственности, точно так же, как Хормазд и Ахриман — два проявления вечного мужского начала; в зороастризме они навсегда разделены и примирение их совершенно исключено. Следовательно, очевидная запутанность, которую влечет за собой миф о Блуднице, происходит просто от разделения женского принципа на два, принимающие, соответственно, сторону Хормазда и сторону Ахримана. Поэтому естественно, что помимо мифа о посмертном союзе Гайомарда с Богиней Земли, мы находим следы невольного союза с грязной демоницей, который приводит его к смерти. Быть может, она также является неким проявлением Богини Земли, что позволяет объяснить, как могли Машие и Машиана, дети „Благословенного Человека“ и Доброй Матери-земли вести себя столь предосудительно, как описано далее в этой главе.
