Георгий Задонский - Различные записки и выписки
Эту же меру и чин подобает и нам, читая Писание, сохранять, а не отбегать учения и наставления того, как некоторые, не знающие искуса умному деланию, и думающие быть рассудительными, тремя причинами или извещениями увещевают себя, короче говоря, отводят от обучения этого священного делания. Первое, отсылая это Святым и бесстрастным мужам, и сим единым думая только такое делание быть, а не и страстным. Второе: оскудение конечное наставников и учителей такому жительству на пути. Третье: находящая такому деланию прелесть. И первая прежде всего вина, или извеет, непотребна и неправедна: первая же степень есть новоначальных монахов, если страсти охуждати умным трезвением и сердечным блюдением, еже есть молитва умная, подобающая делательным. Вторая же нерассудная и неимущая извещения: вместо же учителя Писание нам учитель, не обретающему наставника, как выше говорится. Третье же самопреткновение есть: сами же читая о прелести, сами о себе и претыкаются тем же Писанием, неправильно рассуждая. Вместо того чтобы принимать Писание на осторожность и познание прелести, эти изобретают и приемлют причину бежать умного делания. Как, если бы воинов начальник получил известие от кого, что неприятели заседают, желая лестью и тайной засадой одолеть его, не могут явную с ним брань свести, он же, безрассудный, вместо, чтобы перехитрить их, и напасть нечаянно на тайную их засаду, поставить преодоление, устрашится, испугавшись, и предастся бегу, позор себе нанося в вечные времена, прежде пред царем своим и его боярами. Если же из единого благоговения и простоты сердечной страшится делать это; много снова и снова тебя устрашаюсь, но не по басням простым, волка бояться, в лес не ходить. И Бога же подобает бояться, но не бегать от страха, ни отрицать того. Воистину истинно страха и трепета, сокрушения и смирения, и многого испытания Святых Писаний, и совета единодушных братьев требует это делание, а ни бега и отрицания, ни дерзости и самочиния. Быстрый же и прозорливый, снова достоинство свое и устроение взыскав, с величанием стремится к тому прежде времени успеть. И опять: если мечтает кто, думая в высокое поспеть, желание сатанинское, а не истину получив, этого дьявол своими сетями снова уловляет, как своего слугу. И что нам к высокому преуспеванию умные и священные молитвы, если же едва кто от тьмы сподобляется один, по Святому Исааку: достаточно же, достаточно нам страстным и немощным, хотя бы след умного безмолвия познать, если есть делательная умная молитва, его же прилоги вражьи злые помыслы прогоняемы бывают от сердца, дело сущее новоначальных и страстных монахов, им же притекает кто в зрительную и духовную молитву: и не подобает нам об этом унывать, так как немногие сподобляются зрительной молитвы; нет же неправды у Бога, только да не ленимся путем, ведущим к священной этой молитве, шествовать, это есть: деятельною умною молитвой сопротивляться прилогам, страстям же и злым помыслам. И таким образом скончавшимся нам на пути Святых, удостоимся жребия их, если здесь и не получаем совершения, говорит Святой Исаак и многие из Святых. И еще снова удивления и ужаса достойно и то, как некоторые изучающие, Писание не испытывают этого, другие же ни–же изучая, ни–же вопрошая дерзают своим разумом на это умное внимание; еще же и говорят, что внимание и молитву в части желательной надо творить: это же говорят, есть среди чрева и сердца. Это же есть первая и самоизвольная прелесть; не только же молитвы и внимания в этой части не подобает действовать, но и самую ту теплоту, приходящую от плотской части на сердце в час молитвы, весьма не принимать, средина же говорится чрева самое то сердце, по святому Феофилакту, яже не при пупе, ни посреди персей, но под левым соском имеет свое место. Так вот расчленяется тричастие души: словесное в персех; яростное, или ревностное в сердце, плотское же в чреслах при пупе, к нему же и дьявол имеет удобный вход, по Иову, возбуждая то и разжигая, как пиявка и жабы в озере блашном, имея пищу и наслаждение плотскую сладость. Этого ради говорит Григорий Синаит: нужда не мала, если достигнуть истину явственнее и чистым быть от противоположных благодати, како в образе истины, в новоначальных опять, обычно дьявол прелесть свою показывает, преобразуя лукавое свое, как духовное, и вместо иных внутрь естественных чресл преобразуя, как же хочет, мечтательно, и вместо истинно теплоты свое жжение наводя, вместо же веселья радость бессловесную и сладость мокротную принося. Полезно же думается и о этом делателе знать, что жжение, или теплота от чресл исходит к сердцу, иногда сама по себе, кроме помыслов блудных естественно; и эта не суть прелести, но естества, говорит Св. Каллист Патриарх. Если же кто имеет это, как от благодати суть, а не от естества, это есть воистину прелесть. Это же, говорит, какая суть, нужно подвизающемуся пренебрегать этим, но отсылать. Иногда же смешав дьявол свое жжение с похотью нашей, привлекает ум в блудные помыслы, и это есть прелесть несомненно. Если же тело все теплеет, и ум есть чист и бесстрастен, как же покрываться ему в глубине сердца, начиная и кончая молитву в сердце, это есть истинно от благодати, а не от прелести.
Бывает же некоторыми подвижниками немалое препятствие ко священному этому деланию и телесная немощь: не способность же чрезмерных трудов и постов, которые Святые имеют, мерилом и мерою удержать, думают, что нет мощно им кроме этого начать делание умное, и такую их тщету возводя в меру равности, Великий Василий этому научает: воздержание, говорит, кому против силы телесной уставляется: и это же, думаю, лепо есть смотреть, когда не безмерием воздержания силу телесную разрушив, праздное тело и бездельно покажем ко спешным. Следует же это действенно иметь, никак безмерием расслабляемо; еще было бы хорошо расслабляться телом и лежать мертвым едва дыша; таких же нас всяких сотворил Бог сначала. Если же не сотворили верно, согрешают, потому что добре сотворенное, как следует, не хранящие: Одно подлинно подвижник благочестия да блюдет, да не порок ли из‑за ленности вогнездится в душе? да не трезвение ума, и еже к Богу усиленного помысла протяжение расслабится; где не духовное освящение, и если оттуда бывающее в душе просвещение омрачится. Как было сказано, что если возрастает доброе, никакое время не могут страсти на тело восставать, души к горнему упражняющейся и не подающей время телу на восстание страстей. Этому же устроению в душе бывающему, ничем вкушающий пищу от не вкушающего не различается. И не пост только, но и голод всегдашний такое укрепление есть, и имеет похвалу за изрядную о теле заботу: не знает же умеренное житие страсти распалять. И снова Святой Исаак согласно этому говорит: тело немощное, если понудишь выше сил его, смущение на смущение наносишь душе. И Св. Иоанн Лествичник: видев, говорит, злодейку эту (то есть утробу) укрощаемую, и бодрость ума подающую; и опять: видев ту истощаемую постом, и истицание творящую, так да не будем уповать на это, но на Бога жива. Это же и поведала История, о ней же Преподобный Никон вспоминает: как в эти уже времена обретен был старец в пустыне один, не видев человека тридцать лет, хлеба не ел, кроме корений; и исповедал, что все эти годы томим был блудным бесом, и рассудили отцы, что ни гордость, ни пища причиной были брани; но то, что не обучен был старец трезвению умному и сопротивлению прилогам вражьим. Поэтому, говорит Св. Максим: дай телу по силе, и весь подвиг твой на умное делание обрати;- и снова Св. Диадох: пост, говорит, имеет к себе похвалу, а не к Богу: делательница же есть, как в целомудрии благосочиняя хотящие. Не следует потому о том высокомудрствовать благочестия подвижникам, ожидать же в вере Божьей конца нашей мысли: даже ни каких‑либо хитростей художницы делать обещания совершенство хвалят когда, но ожидает сих каждого вида начертание, и отчасти уже известное художеством покажется.
Таковое потому наставление о приятии пищи имея, не все тщание и надежду на един пост возлагай, но в меру сил постясь, простирайся на умное делание. И если силу имеешь, что удовлетвориться хлебом и водою, хорошо есть; не укрепляют же прочая еда тело, как хлеб и вода, но не думай, какую добродетель исправляешь, так постясь, но ожидая от поста целомудрие стяжать, и так в разуме будет пост, говорит Св. Дорофей. Если же немощен, повелевает тебе Св. Григорий Синаит литру хлеба есть, и воды или вина, три или четыре чашицы пить в день, желающему тебе Бога обрести, и от обретающихся всех сладостных принимать понемногу, как и возношения убежишь, и Божьих добрых сотворений не возгнушаешься, благодаря Его о всех, и это есть смысленное рассуждение. Если же причащаяся всем сладостным брашнам, и вина мало пьешь, усомнишься о твоем спасении, это есть неверие и немощь помысла. Мера же принятия пищи безгрешно и по Бозе на три чины полагается: воздержание, доволь и сытость. Воздержание есть, если еще потреблять еду желаешь; доволь же, что б ни голодным быть, ни отягощенным; сытость же, еже отяготитися мало. А если после насыщения есть, это есть дверь чревобесия, ею же блуд входит. Ты же это видев, по твоей силе приличное избери, не преступая уставы: совершенным како есть и это по Апостолу, если и есть и насыщаться, и во всем крепким быть. Это тебе, о, рачителю умного внимания, от самых сущих словес великих и Святых Отцов показавшееся, что есть мера воздержания и поста рассудительного, и как прилежать вниманию.
