Епископ Никодим Милош - Правила Святой Православной Церкви с толкованиями
Правило 4
Всякого иного плода начатки да посылаются в дом епископу и пресвитерам, но не к алтарю. Разумеется же, яко епископ и пресвитеры разделят с диаконами и прочими причетниками.
(Ап. 3, 38, 41; Гангр. 7, 8; Карф. 37; Феофила Алекс. 8).
В 3-м Ап. правиле, как мы видели, указывалось на то, что может быть приносимо в церковь; настоящее же (4) правило, возобновляя предписания предыдущего, повелевает отсылать начатки всякого плода епископу и пресвитерам для того, чтобы это было содержанием, как им, так и всем остальным, находящимся на службе при церкви. Эти начатки плодов — приношения верных, были единственным источником содержания клира в первые времена церкви. Хотя приношения эти и были добровольными [117]; но, с другой стороны, верным вменялось в обязанность заботиться о содержании клира. Если Иисус Христос лишь вообще сказал, что каждый трудящийся достоин пропитания (Мф. 10:10), то ап. Павел (1 Кор. 9:14), ссылаясь на слова Господа, ясно говорит, что проповедующий евангелие должен жить от благовествования; и в той же главе того же своего послания (ст. 7–10) приводит примеры из ежедневной жизни и из закона Моисеева, с целью оправдания своих слов. Приношения обычно собирались диаконом и предъявлялись епископу, который имел право распределять их своею властью, сообразно нуждам данных лиц. Эти приношения разделялись на три части, причем одна шла обычно на содержание духовенства, другая часть предназначалась для богослужебных нужд, а третья для вспомоществования бедным. Сколько приходилось на долю отдельного церковнослужителя из части, предназначенной для духовенства, зависело от количества собранных приношений. Определенного вознаграждения, количество которого было бы установлено законом, не существовало. Введение так называемых «епитрахильных» доходов духовенства, «сборов», «конгруи» [118] и т. п. относится к позднейшему времени, а именно, когда государственная власть вступила в союз с церковью. Это было в IV веке, когда неопределенное до тех пор положение духовенства в деле его содержания побудило и церковь, и государство издать относительно этого определенные правила, причем было установлено, сколько, и из каких источников, кроме добровольных приношений, должно регулярно выдаваться каждому священнослужителю церкви [119].
Правило 5
Епископ, или пресвитер, или диакон, да не изгонит жены своея под видом благоговения. Аще же изгонит, да будет отлучен от общения церковнаго: а оставаясь непреклонным, да будет извержен от священнаго чина.
(Трул. 12, 13, 48; I Всел. 3; Гангр. 1, 4, 9, 10; Карф. 4).
Православная церковь всегда признавала, как признает и теперь, что духовные лица могут жить в законном браке. Это свое учение она основывает на Св. Писании и на Предании церкви первых времен. В Деяниях Апостольских (21, 9) читаем, что ап. Филипп имел четыре дочери. Об ап. Петре и о других Апостолах также имеем свидетельства из времени св. Отцов, что они были женаты [120]. Апостольские постановления (VI, 17) говорят о браке священнослужителей, как об обычном явлении. Это правило со всей строгостью провозглашает законное значение брака епископа, пресвитера и диакона, а следовательно и всех прочих клириков. В толковании 13-го правила Трулльского Собора мы говорим подробнее об этом вопросе.
Во время издания этого Ап. правила среди некоторых возобладало мнение, что брак есть нечто нечистое и что его нельзя терпеть, особенно у духовных лиц. При этом указывалось на христианское благочестие, требующее, чтобы человек, особенно священник, всего себя посвящал Богу; если же таковой имеет жену и детей, то, естественно, он должен посвятить свою любовь им, и, следовательно, не может всего себя предать Богу [121].
Настоящее правило осуждает такой взгляд на благочестие и считает его только отговоркой, в сущности же при таком понимании благочестия нарушается одно из постановлений божественного права. Под предлогом такого благочестия, несомненно, многие епископы, пресвитеры и диаконы разводились со своими законными женами, и этим, естественно, производили беспорядок в общественной жизни и служили соблазном среди верных.
Против этого и издано данное правило, которое угрожает отлучением, т. е. воспрещением священнослужения духовным лицам, разведшимся со своими законными женами под этим предлогом; а упорствующих в этом и не желающих возвратить себе жены, которую незаконно и под упомянутым предлогом выгнали от себя, то же правило предписывает извергать из священного сана.
Постановление этого правила, по которому и епископ может быть женат, не противоречит правилу (12) Трулльского Собора, воспрещающему епископу быть женатым, так как оно обращено против ложных воззрений тогдашнего времени, без сомнения, широко распространившихся и угрожавших общей заразой, притом тогда еще не была во всей полноте утверждена церковная дисциплина, и правила стремились больше к искоренению худых обычаев, чем к установлению и узаконению добрых, уже существовавших в церкви; обычай же, что епископы не живут с женою, ведет свое начало от первых времен церкви.
В этом правиле говорится прежде всего об отлучении, затем об извержении духовных лиц, а в 9-м Ап. правиле идет речь опять об отлучении мирян. Нам кажется удобным здесь, в начале наших толкований, упомянуть о церковных наказаниях, налагаемых церковью на духовных лиц, или на мирян, когда они погрешают против ее законов, чтобы таким путем сделать вообще более понятным смысл единичных правил, налагающих различные наказания.
Если в церкви существует законодательная власть, имеющая охранять юридические отношения ее, то в ней, в связи с этим, необходимо должна существовать и власть, наказывающая всякое деяние, нарушающее те отношения и препятствующее достижению церковью ее задачи в мире. Одна власть без другой немыслима, так как закон без внешней санкции будет пустым звуком, и всякий член церкви безусловно обязан повиноваться ее законам. Если же известный член церкви не повинуется по доброй воле ее законам, то должен быть к этому принуждаем, если желает остаться членом церкви. Власть церкви наказывать упорствующих и противящихся ее законам зиждется на божественном праве, как и власть суда. О нежелающем слушаться церковного суда Иисус Христос говорит Своим ученикам, что таковой должен быть для них как язычник и мытарь (Мф. 18:17). Из этих же самых слов Христа вытекает и власть церкви наказывать преступающих ее законы; они также указывают и на то, в чем заключается сущность церковных наказаний (Ср. 1 Кор. 5:3–5; 1 Тим. 1:20) [122].
Основатель церкви, упомянув средства, которые должно употреблять для исправления преступающего закон, добавил, что, в случае упорства, его следует лишить общения с церковью, исключить из церкви и считать чуждым ей. В лишении общения с церковью ('ακοινωνησία, excommunicatio) состоит, следовательно, последнее и потому самое высшее наказание, которое церковный суд может налагать на лиц, преступивших ее законы. Под именем общения (κοινωνία, communio) разумеются все права, получаемые человеком со вступлением его в церковь, и в частности право пользоваться благодатными дарами церкви, из которых высшим является таинство св. причащения. Эти права принадлежат каждому члену церкви, без различия положения, занимаемого им в ней, если только он исполняет все предписания церковных законов, и общество, пользующееся всеми этими правами, называется обществом мирян (κοινωνία των λαϊκών, communio laica). Но в церкви существуют, кроме мирян, и духовные лица, чрез которых сообщаются благодатные дары, и которые, по своему высокому положению в церкви, пользуются сверх прав, принадлежащих всем остальным ее членам, и некоторыми особыми правами. Корпорация духовных лиц, которым эти права принадлежат, называется обществом духовных (κοινωνία εκκλησιαστική, communio clericalis) [123]. Как в одном, так и в другом обществе, степени прав, которыми пользуются их члены, различны: некоторые из этих прав главные, а некоторые второстепенные.
В связи с этим, при нарушении установленного закона, преступники лишаются своих прав в определенной последовательности, и чем более нарушение закона, тем более теряется прав и тем большему церковному наказанию подвергается преступник, и наоборот. А так как сущность каждого церковного наказания, касается ли оно верующего мирянина или духовного лица, состоит в лишении общения, то и степень наказания будет зависеть от большего или меньшего лишения общения, которым он пользовался.
Впрочем, здесь надо иметь в виду субъект преступления: если он принадлежит к числу мирян, то наказания бывают одни, а если принадлежит к членам духовенства, то наказания бывают другого рода. Это обусловливается положением, занимаемым в церкви теми и другими, мирянами и духовенством. Самое высшее церковное наказание, которому может подвергнуться духовное лицо, это — лишение священного сана, а самое высшее наказание для мирян — отлучение от церкви. Этому последнему духовное лицо, как таковое, не может подлежать, а если и подвергается, то лишь после того, как по извержении из сана перейдет в разряд мирян, и, уже в качестве мирянина, совершит преступление, ведущее за собою это высшее наказание; но, принадлежа к клиру, за такое же преступление духовное лицо будет наказано лишением сана, т. е. высшим наказанием для духовенства. Причина этого выражена в 25-м Ап. правиле, где упоминается место из Священного Писания: «не отмстиши дважды за едино» (Наум. 1:9), а Василий Великий разъясняет то же в своем 3-м правиле, говоря о диаконе, который преступит закон, что его должно лишить сана, «но когда будет низвергнут на место мирянина, то не должен лишаться общения (τής κοινωνίας ούκ είρχθησεται), так как существует древнее правило, что извергаемые из своей степени (иерархической) должны подвергаться только одному этому роду наказания, причем древние, как я полагаю, следовали тому закону: «не отомстить дважды за одно» (Наум. 1:9), — а также и по другому соображению, именно, что низверженные с известного места миряне после вновь принимаются на то же место, а диакон раз навсегда подвергается наказанию извержения, почему и ограничились одним этим наказанием, так как сан диакона никогда не возвращается ему. И совершается это по уставам (ταύτα μεν ούν τα έκ τών τύπων)».
