Николай Пестов - Современная практика православного благочестия
Итак, не смущаюсь тем, отчего в мире везде радости и довольство, а во мне часто нет радости и я смотрю угрюмо на радость и простор Божиих тварей. У меня есть плач за грех: этот плач всегда со мною и бьет меня. Но и для меня настанут радости, только не здесь, а в другом мире…»
Поскольку земная жизнь есть миг по сравнению с вечностью, то отсюда и счастье блаженства вечности несравнимо выше земной радости. Поэтому-то некоторые из святых молили Господа, чтобы Он не давал им здесь, на земле, счастья и радостей, но приберег их для будущей жизни (если только они окажутся достойными этого). Да и практика жизни Церкви Христовой показывает, что сравнительно малое число воистину последовавших за Христом начинали вкушать радости блаженства уже здесь, на земле.
Только великие святые после особых подвигов и стараний начинали переживать в конце дней своих блаженство будущего. Из немногих примеров для этого можно указать на прп. Серафима Саровского, «пасхального святого», как называют его по последним годам его жизни: в течение всего лета он тогда пел пасхальные песнопения.
Как общее же правило до конца дней своих святые несли великие подвиги, страдали или принимали мученическую смерть. Но и при этих подвигах и страданиях святые были не оставлены Господом и подкреплялись при жизни особой совершенной радостью, которая чужда людям безбожного мира. Об этой радости ап. Павел пишет так: «Нас огорчают, а мы всегда радуемся» (2 Кор. 6, 10).
При стяжании Святого Духа Божия душа христианина озаряется «невечерним светом», украшающим душу всеми христианскими добродетелями.
Свет солнечный — один, но с помощью призмы он может быть разложен на гамму цветов. Так и духовный свет — христианское совершенство души — может представляться нами в виде гармонической гаммы христианских добродетелей. Пользуясь имеющейся на человеческом языке терминологией, Господь перечисляет эти добродетели в Своих девяти заповедях блаженства.
Когда Господь произносил эти заповеди (Мф. 5, 3-12), то очевидно поставил их очередность по известной закономерности.
Они начинаются с нищеты духовной, которая проявляется в развитии добродетели смирения и является фундаментом — основой всех остальных добродетелей.
Поэтому-то приобретшим нищету духа как залог всех остальных добродетелей и обещается сразу же в первой заповеди «Царствие Небесное».
Вместе с тем, поставив впереди всех добродетелей «нищету духа», Господь показал, что нельзя восходить к остальным добродетелям без нищеты духа — глубочайшего смирения, как нельзя восходить на вторую ступень, миновав первую. И тем, кто не достиг нищеты духовной, нельзя надеяться найти свое спасение ни в аскетических подвигах, ни в делах милосердия, ни в служении «миротворчества», ни в каком-либо ином подвиге.
Вот почему прославленному горячему защитнику икон и творцу церковных песнопений Иоанну Дамаскину были на многие годы закрыты уста, пока в его душе полностью не распустился цветок смирения.
Те же, кто не приобрел его, но стремится к спасению души путем иных подвигов, не принесут плодов Духа Святого. Они будут находиться в обольщении (если не в «прелести»), или, в лучшем случае, в состоянии той «законченности», об опасности которой предупреждает мудрая игумения Арсения. Поэтому христианам всегда следует проверять, достигли ли они в какой-то степени нищеты духа по тем признакам, о которых говорилось выше в главе 23 (перенесение с покорностью обличений, оскорблений и унижений, считая своих обличителей и оскорбителей за благодетелей и молясь за них).
Как следствие «нищеты духа» идет покаяние — глубокое сокрушение о своей греховности в настоящем и плач о совершенных грехах в прошлом (вторая заповедь). В этом плаче проявляется наивысшая ступень нищеты духа.
Здесь — глубина сокрушения, полнота понимания падения души человеческой, полнота сознания своей немощи, ничтожности, склонности к падениям; здесь — способность замечать на своей духовной одежде малейшие пятнышки грехов не только в делах, но и мыслях, чувствах и намерениях.
Здесь — сосредоточение внимания только на язвах своей души и прекращение осуждения ближних.
Здесь — душевный плач над своим «внутренним мертвецом» и слезные мольбы о его воскресении. Плачущим так Господь обещает «утешение», т. е., очевидно, прощение грехов и приобщение в будущем (и в какой-то мере и в настоящем веке) к радостям Царства Небесного.
От нищеты духа, смирения и сокрушения о грехах в человеке рождается кротость — добродетель христианская, укрощающая характер человека, делающая его милым и приятным для всех окружающих (третья заповедь). По достижении этой третьей ступени, кротости, следует включение христианина в число избранников Божиих — граждан будущего Нового Иерусалима, Царства Небесного, ибо «кроткие наследуют землю».
Всякая христианская душа стремится и тоскует по той правде Божией, которую ей трудно видеть на земле. Перед ее очами «мир лежит во зле» (1 Ин. 5, 19). Но когда христианская душа достигает кротости, то на следующей ступени совершенствования ей постепенно открывается предвечная гармония мироздания.
За видимым злом ей становится видна тайна домостроительства мироздания и благого Промысла Бога, исполненного непостижимой любви и разума. Зло и страдания венчают преодолевших их мученическими венцами. Расширение же духовного кругозора и вера в вечность уничтожает мнимые несправедливости земной жизни, открывая взору блаженство в вечности.
Вспомним о том, как прп. Варлаам Хутынский отклонил просьбу своих учеников спасти невинно осужденного, видя над головой его приготовленные венцы мученичества.
В душе христианской тогда начинают всегда звучать слова Господа: «Дана Мне всякая власть на небе и на земле» (Мф. 28, 18), «Я победил мир» (Ин. 16, 33) и «Господь царствует, да радуется земля» (Пс. 96, 1). Здесь полнота того духовного «насыщения», которое обещается «алчущим и жаждущим правды», преодолевшим зло верою без сомнения и недоумения о недостатках и планах мироздания.
Будем изучать Священное Писание и творения св. отцов Церкви, и они помогут нам преодолеть те препятствия, которые мешают нам в достижении четвертой ступени (в заповедях блаженств).
Следом за этим в душе христианина начинает распускаться из букета добродетелей благоухающий цветок милосердия — любви и сострадания к ближним, несущий с собой «помилование» христианина и полноту прощения ему всех грехов и погрешностей (пятая заповедь).
Если в предыдущих заповедях говорилось преимущественно о процессе очищения души от первородного зла и подготовки ее к служению Господу, то с пятой заповедью начинается это полноценное служение «меньшим братьям» Христовым (Мф. 25, 40).
Следствием же этого наступает и приобщение человека к тому стаду Христовых овец, которые станут на Страшном Суде по Его правую сторону. Им выпадает счастье услышать от Него радостные для них слова: «Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира» (Мф. 25, 34).
Однако нельзя думать, что при достижении этой ступени христианином уже достигнута полнота чистоты сердца от всех страстей и пристрастий. Нет, она достигается только на следующей, шестой ступени.
Сердце человеческое прп. Макарий Великий сравнивает с глубоким морем, с неисчислимым количеством всяких гадов, которые гнездятся там, плохо замеченные внутренним человеком: это остатки страстей и разных пристрастий. Господь говорит: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (Лк. 14, 26).
А прп. Исаак Сириянин пишет:
«Когда всех людей видит кто хорошими, и никто не представляется ему нечистым и оскверненным, тогда подлинно чист он сердцем».
Вот предел для очищения сердца от всех следов житейских пристрастий. Его нелегко достичь, и многие из ревнителей совершенства уходили для восхождения на эту ступень чистоты не только в монастыри, но и в пустыни и затворы (прп. Антоний и Макарий Великие, прп. Сергий Радонежский и Серафим Саровский и множество других). Подобное удаление совершалось вместе с тем и не ранее, как достигалась полнота любви к ближним.
Игумения Арсения говорит:
«Когда скорби ближнего тебе станут больны, как свои, тогда ты можешь уйти в затвор. Ты понесешь туда с собою любовь к ближнему».
В тишине, при непрестанной молитве о всем мире, при всяческом воздержании, при глубочайшем внимании к своей внутренней жизни подвижник достигает полноты очищения своей души от греха, страстей и пристрастий и часто получает и особые духовные дары для дальнейшего служения ближним.
Описанные выше периоды духовного пути, по мнению схиархимандрита Софрония, требуют около 30 лет подвижнических трудов, что равняется и возрасту Господа Иисуса Христа, вышедшему на служение миру лишь в 30-летнем возрасте (Лк. 3, 23).
