Борис Ганаго - Чудик
Соседка, конечно, разнесла об этом по деревне. Все наблюдают: что будет?
Проходит неделя, месяц, два, полгода, а семья курочек, поросяток, кроликов разводит. Деревья сажают. Время идет, а новоселы никуда не собираются, даже корову приобрели.
Спрашивает колдуна соседка:
— Что ж ты? Обещал приезжих выставить, а они живут припеваючи. Или сила твоя ослабла?
Тот простодушно признался:
— Ничего не могу с ними поделать: в доме у них иконы, на груди у каждого крест. День с молитвы начинают, на ночь молятся, Евангелие читают. Без благословения на улицу не ступят, дела никакого не начнут. В магазине в очереди и то молитву шепчут. Как к ним подступиться?!
На ваш вопрос сами себе ответьте: стоит ли колдунов бояться или лучше с Богом жить?
Все удовлетворенно зашумели и стали записываться на освящение домов. Когда Ленина мама попросила включить ее в список, Серафим призадумался: он знал, что в их доме хранится колдовская книга Комарихи, да и как отнесется к этому Леонид? Однако он все-таки записал ее, а всем сказал:
— Проверьте, нет ли у вас чего-нибудь, оскорбляющего Господа, с домашними поговорите. Дело не только в том, чтоб избу окропить. Душу надо приготовить к встрече со святыней. А то как бы греха не случилось. Тому, кто к колдуну ходил, надо об этом на исповеди священнику покаяться. Да, все ли крещеные?
Ответы прозвучали разные:
— А как же?! — Не знаю. — Может быть. — Я — нет. — Раньше у нас всех новорожденных крестили, а потом… — Что потом?
— Новая власть стала церкви закрывать, кресты срубать.
— За веру ссылали. Крестили тайно, если где батюшка уцелел. Их тысячами расстреливали. — Голод начался, не до крещения было. — Теперь всего и не упомнишь. — Ну что ж, — подытожил Серафим, — попросим отца Павла для всех желающих крещение назначить. Согласны? — Да, да… — А если кто не знает о себе, крещен ли, как быть? — Это вопрос для батюшки. Слава Богу, он сейчас рядом, в летнем лагере. Как вы считаете — случайно ли это? — Так Бог дал, — вздохнули старушки. — Да, случайностей нет: во всем глубокий духовный смысл имеется. А как вы думаете, наша встреча случайна, или ее Бог дал? — Не много ли на себя берешь? — ворвался в комнату Леонид. — Тоже мне Божий посланник на нашу голову свалился.
Серафим спокойно выдержал паузу, желая увидеть реакцию присутствующих. Те осуждающе посматривали на Леонида, а один старик ответил за всех:
— Не любо — не слушай, а нам не мешай. — Я не свалился, — поправил Серафим. — Меня священник благословил провести беседу перед освящением домов. Кстати, отец Павел передал книги для вашей будущей библиотеки. Он напомнил завет старцев: “Без слова Божия спастись нельзя”. Бог сподобил — и у вас теперь будет маленькая духовная библиотека. Пусть она поможет вам найти ответы на запросы вашей души.
Стол окружили со всех сторон. Серафим и Семен улыбались, наблюдая, как сельчане выбирают книги.
Семен позвал на сороковины односельчан помянуть маму свою, Анастасию Ниловну. Пригласил и отца Павла. Помянули ее добрым словом. Старики говорили: побольше бы таких людей, так всем бы жилось теплее. Согревала она. Дай ей Бог Царствия Небесного!
Хорошо посидели. На душе у людей действительно теплее стало, словно очистились от одной мысли о Ниловне да после поминальных молитв.
Потом встал Семен и зачитал письмо матери, к нему обращенное, да недописанное.
—“Семен, Семенушка, где ты, мой родной?”
Боюсь, не увижу тебя, а так бы хотелось посмотреть, каков ты теперича. Болит мое сердце о тебе, что с тобой потом станет. Вот если б ты с Тамарой повенчался, мне бы на том свете спокойно было.
Хорошая она, Тамара, добрая, чистая, что бы о ней злые языки ни судачили”.
При этих словах некоторые взглянули на Лёню, тот невольно опустил голову…
—“А уж какая сердечная, — продолжалчитать Семен, — за мной, как за дитем беспомощным, ухаживает. Всю меня обмывает, кормит, как доченька. Уж ты, если не загулял где на стороне, проси ее себе в спутницы. На то даю тебе материнское благословение. А еще поручаю тебе…” На этом остановилось мамино послание.
Так и не довелось мне узнать ее поручения…
Что же до спутницы жизни, то, батюшка, хоть и не вышел срок, положенный после смерти моей мамы, но прошу благословить нас с Тамарой на венчание.
В наступившей тишине прозвучал мягкий голос отца Павла:
— Для венчания нужно согласие невесты.
Встала Тамара и, перекрестившись, сказала: —Я согласна.
Все изумленно зашептались:
— Как? Она заговорила? Поправилась? — Простите меня, люди добрые, — поклонилась Тамара. — На время заключения Семена я взяла на себя обет молчания. Так мне было легче дождаться его. Простите.
Возникший шум остановил отец Павел, который, встав, сказал:
— Раз на то была и воля Анастасии Ниловны, готовьтесь к венчанию. Да благословит вас Бог!
Глава 12
Падение
Утром по деревне разнеслась весть: Лёню увезла “скорая”. Что случилось, никто толком не знал. Николай с Серафимом пошли выяснять к его матери, но дом был закрыт. Соседи подтвердили: да, Леонида на носилках погрузили в машину, и мать уехала с ним.
Николай и Серафим с трудом дозвонились до районной больницы. Там подтвердили, что поступил к ним больной с переломом ноги. Лежит уже в гипсе. Надо решать, что с ним делать. Теперь за ним полный уход нужен, а мать старая. В больнице коек свободных нет, да и санитарок не хватает.
— А вы кто ему будете? Родные? Что? Что?
Алло! Алло! Плохо слышно. Родные? — Все мы родные, — проговорил Николай и пообещал: — Скоро приедем. Пусть не волнуются.
Он посмотрел на Серафима.
— Все слышал?
— Да. — Машину срочно надо. Попросим Раю.
Рая быстро собралась, и они поехали.
Встреча была почти безмолвной, только мать охала и причитала. Лёня был хмурым.
Николай и Серафим бережно разместили больного в машине. Рая осторожно рулила, старательно объезжая колдобины. Ехали молча, лишь мать шептала:
— Господи! Господи!
Лёня лежал, скованный гипсом. Он мог шевелить только руками, головой да пальцами ног. Невеселые мысли одолевали его.
Сколько ему придется пребывать в этом гипсовом плену? Все вдруг стало проблемой — умыться, поесть, даже туалет. Он превратился в беспомощного младенца, словно новорожденный. Но мать не в силах была поднимать его. Как быть?
Когда поймали с поличным Гришку, всем стало ясно, кто того подослал. Леонид чувствовал, что все деревенские отвернулись от него, и не только пацаны, но и взрослые, старики.
В памяти всплывали слова, сказанные отцом Павлом: “Нет ничего тайного, что не стало бы явным”.
Да, теперь каждый догадывается, кто пустил сплетни о Тамаре с Серафимом.
— Какой же я дурак, что слушаю всякие голоса! Как теперь бабки обо мне судачат! Все склоняют меня, а кое-кто наверняка даже радуется, что я ногу сломал. Долго ли мне так валяться? — Лёня осмотрел голые стены, на которых не за что было зацепиться взглядом. — Кажется, Серафим приводил чьи-то слова: что в душе, то и на стене. А у меня на стенах пусто. Лишь пожелтевшее фото в углу. Кто там — никогда и не думалось. Что это были за люди, какой след оставили на земле? Может, расспросить мать о них? Как-никак корни рода. Мне на всех было наплевать. Разве не так? Что лгать-то самому себе?
Для Лёни это были лишь выцветшие лица — и все. Про отца он знал. Поехал за длинным рублем, да и исчез — другую семью где-то завел.
Не было в комнате и книг. Комарихину куда-то запрятала мать.
— Видя мою беспомощность, вздумала меня перевоспитать. Всегда тихая, вдруг настырность проявляет. Не спросив моего согласия, квартиру освятила, когда я где-то шлялся. Вернулся — книги нет. На стенах какие-то знаки с крестами. Помню, вспылил тогда, в ярости кричал матерно, залез на табурет, чтобы кресты уничтожить, и тут-то грохнулся, потеряв сознание.
Теперь я в нокауте, а кресты остались.
Отец Павел часто повторял:
— Нет ничего случайного. Все дается Господом для чего-то. — Может, и табуретка развалилась не случайно?
В дверь тихо постучали. Кого это принесло?
— Кто там? Войдите!
Вошел Серафим, поздоровался.
— Чего тебе? — настороженно спросил Леонид. — Зашел узнать, чем помочь.
Лёне хотелось гордо заявить, что и без него обойдется, но помощь пришлось принять, куда денешься? К тому же Серафим спросил:
— А если бы со мной так случилось, ты бы помог?
Лёня промолчал.
Без лишних слов Серафим осторожно и ловко делал необходимое, как опытная сиделка, вернее, как опытный медбрат. Открыл окно, помог умыться, поставил еду.
— Тетя Тамара прислала.
Леонид собирался отказаться, но каша и биточки так вкусно пахли, что он быстро все съел.
Серафим закрыл окно, собрал посуду и тихо вышел. Лёня прошептал вдогонку:
