Святитель Игнатий (Брянчанинов) - Собрание творений. Том IV. Аскетическая проповедь
Не подумайте, что особенно счастливы были те грешники, которые жили во время пребывания Спасителя на земле: счастливы были те, которые прибегали к исповеданию грехов и к покаянию; напротив того, те, которые отвергли всемогущее врачевство покаяния, пребыли во грехах, погибли от нераскаянности своей, от ожесточения своего. Ничто и никто не препятствует нам и ныне воспользоваться счастьем покаявшихся грешников пред Самим Господом Иисусом Христом. Он сказал о Себе верующим в Него: Се Аз с вами есмь во вся дни до скончания века[126]. Когда ты предстанешь пред духовным отцом твоим, он подтвердит тебе возвещенную нами истину: «Се, чадо, скажет он, Христос невидимо стоит, приемля исповедание твое»[127]. Предстоя Самому Христу, проси у Него, и получи от Него великую и богатую милость – прощение грехов.
Зачем же нам медлить? Зачем останавливаться, приходить в сомнение и двоедушие, которыми увеселяется и укрепляется на нас диавол? Скажешь: грехи многочисленные, тяжкие, долговременные приводят в сомнение и двоедушие; от постоянных грхопадений силы души пришли в изнеможение, чувствую ослабление самого произволения. Так! Грехи твои – тяжки. Для всех врачей твое состояние неисцелимо, но не для врача – Господа, всемогущего и бесконечно милостивого. Недоверчивая боязливость твоя тогда бы еще была сколько-нибудь извинительною, когда бы ты мог ожидать, что Врач отвратит от тебя очи, отвергнет тебя с презрением и гневом. Но Он не отвергает тебя; напротив того, призывает к Себе, умоляет тебя, чтоб ты приступил к Нему. Он не будет упрекать тебя, никакое жестокое слово не изыдет из уст Его: Он призывает тебя к Себе единственно для того, чтоб даровать тебе прощение и исцеление. Приидите и истяжимся, глаголет Господь. И аще будут греси ваши яко багряное, яко снег убелю; аще же будут яко червленое, яко волну убелю[128]. Цель пришествия Христова на землю состояла в том, чтоб освободить души человеческие от обладавшего ими греха и восстановить в нас падший Божественный образ. Се Агнец Божий, – свидетельствует о Иисусе Иоанн Предтеча, – вземляй грехи мира[129]. Исцеление телесных болезней было лишь доказательством исцеления души от греха. Когда пред Господа принесли расслабленного жилами, тогда Он сказал болящему: Дерзай, чадо, отпущаются тебе греси твои[130]. Некоторые из книжников, тут присутствовавших, помыслили, что произнесена хула. Иисус, зревший помышление их сказал: Вскую вы мыслите лукавая в сердцах своих? Что бо есть удобее рещи: отпущаются ти греси; или рещи: востани и ходи? Но да увесте, яко власть имать Сын Человеческий на земли отпущати грехи, тогда глагола расслабленному: востани, возми твой одр и иди в дом твой[131]. Если ты до того расслаблен грехом, что потерял самое произволение к добру; если прокажен, глух и слеп душою; если ты столько повиновался диаволу, что поступил совершенно во власть его, и, действуемый насилием врага, сходствуешь с беснующимся, то и тогда не посумнись приступить к покаянию, и услышишь: отпущаются тебе греси твои. Создатель твой есть Создатель и сердца, и ума твоего, и воли твоей. Ты расстроил, растлил их грехом? Создатель может воссоздать сердце чистое из сердца оскверненного, помраченный, поврежденный ум обновить всемогущею Своею истиною. Он может страждущую и изнемогающую волю твою под насилием греха утвердить в добре, и таким образом возвратить душе твоей радость надеждой спасения, которая является в победах воли над грехом.
Да не взыдет кому помышление лукавое: «легко получается прощение при покаянии: удобность в получении прощения позволяет быть нестрогим к себе, позволяет предаваться греховным наслаждениям. Более того: она смотрит с снисхождением на возобновление тяжких грехопадений». Нет! Не на таком условии даруется прощение грехов при покаянии. Оно даруется с тем, чтоб впавший в смертные грехи оставил их. Это явствует из самых слов Спасителя: простив блуднице, приведенной на суд пред Него фарисеями, Он сказал ей: Иди, и отселе ктому не согрешай[132]. То же самое заповедал Господь исцеленному Им в притворах Вифезды, заповедал с угрозой большего наказания за нарушение заповеданного: Се здрав еси, – сказал Он, – ктому не согрешай, да не горше ти что будет[133]. Так понимали и исполняли слова Богочеловека преподобные пустынные отцы, и так научили братию. Авва Пимен на вопрос: «Что значит покаяние в грехе?» – отвечал: «Оно состоит в том, чтоб раскаяться во грехе и не повторять его. Поступившие так названы непорочными и праведными: потому что они оставили грехи, и соделались праведниками»[134]. Великий наставник монашествующих, святой Исаак Сирийский, говорит о повторяющих свои грехопадения: «Кто, в надежде покаяния, вторично впадает в согрешение, тот ходит пред Богом с лукавством; такому посылается нечаянная смерть, и он не получает времени, на которое рассчитывал, к исправлению добродетели»[135]. Это разумеется о грехах смертных, а не о тех поползновениях от немощи, которые вручаются ежедневным покаянием, которых и святые не были вполне чужды. Если же по несчастному навыку и расслаблению, увлекаемый как бы насильно плотью и кровью, не можешь удержаться от смертных грехов, преимущественно именуемых падениями, то и тогда не придавайся отчаянию, к которому так неистово влечет человека непрерывающийся ряд падений. Мы имеем на этот случай премудрое наставление Сисоя Великого. Ему однажды с горестью сердца сказал брат: «Отец! Что мне делать? Я пал». – Старец отвечал ему: «Восстань». – Брат сказал: «Я восстал, и снова пал». Старец отвечал: «Опять восстань». Брат возразил: «Доколе же мне восставать и падать?» Старец сказал: «До кончины твоей». Истинный раб Божий хранится не только от греховных дел и слов, хранится от самых помыслов и ощущений греховных. За верность к Господу он сподобляется особенных духовных дарований. Обиловал ими преподобный Силуан, скитский, потом синайский подвижник; когда спросили его, каким способом стяжал он благодать, Силуан отвечал: «Никогда не допускал в сердце мое мысли, прогневляющей Бога»[136].
Сохранивший себя от грехов смертных не должен думать, что он нуждается в покаянии немного. Твои согрешения легки пред твоими глазами, но ты не знаешь, какова тяжесть их на весах правосудия Божия. «Ин суд человеческий и ин суд Божий», – сказал некоторый преподобный пустынножитель, рассуждая пред кончиною своею о своей иноческой и подвижнической деятельности[137]. Законодатель народа израильского, Боговидец, святой Моисей, сиявший лучами пророчества, чудотворения и лучами видимой славы, произнес необдуманное слово пред народом, будучи огорчен его строптивостью. Он только разнствова устами своими[138], по выражению святого псалмопевца; он произнес устами слово недоверия, будучи в сердце исполнен веры; он произнес устами это слово, признавая нечестие и неверие народа недостойными чуда и благодеяния, как бы полагая, что благодать Божия, ослабленная народным нечестием, недовольно сильна и достаточна сама по себе для произведения чуда. Грех, по-видимому маловажный и извинительный, грех в святом муже, богатом делами добрыми и благодатными дарами, иначе судится Богом: не только заслуживает обличения, не только вносится в книги Священного Писания во известие всего израильского народа и во известие всего мира, имеющего уверовать в истинного Бога, – наказывается временною казнью. Моисей, знавший силу молитвы и бесконечное милосердие Божие, тщетно прибегает к молитве для умилостивления Бога; Моисей, не раз отвращавший гнев Божий от всего народа израильского, молится о себе, чтоб отменено было произнесенное на него определение; молится он, – и не услышан. Презри мя Господь вас ради, – говорил Моисей, – поведая народу о последствиях своей молитвы, и не послуша мене[139]. В Писании ничего не сказано без святой цели. Угадывая цель Писания в настоящем обстоятельстве, мы нисколько не погрешим, если признаем, что оно служит нам наставлением и предостережением, чтоб мы не считали малыми и малые грехи наши, заботились со всею тщательностью избегать их и очищаться от них покаянием. Сколько согрешаем от неведения! Сколько согрешаем от немощи! Сколько согрешаем, увлекаясь развлечением, примером других, снисходительностью к другим! Сколько попускается нам преткновений за осуждение ближнего, за жестокосердие к нему! Мы пребываем в беспечности, а рукописания согрешений наших умножаются. Ведал это праведный Иов, и ежедневно приносил молитвы и жертвы Богу о детях своих, говоря: Негли, когда сынове мои согрешиша противу Бога. Тако убо творяше Иов вся дни[140]. Признак праведника – решительное недоверие к своей праведности и пребывание в непрестанном покаянии.
Когда отстраним ослепляющее нас развлечение, когда углубимся в себя и начнем рассматривание себя, сличая состояние душ наших с тем, каково оно должно быть по учению Священного Писания, тогда сами признаем малые грехи уже не малыми, но тяжкими и страшными, достойными непрестанных слез и покаяния. Раскроем Священное Писание, посмотрим, чем мы должны быть. Говорит святой апостол Павел: Первый человек от земли перстен, вторый человек Господь с небесе. Якоже облекохомся во образ перстнаго, да облечемся и во образ небесного[141]. Получая бытие, начиная существовать, мы в то же самое время облекаемся во образ праотца нашего Адама, во образ его падший; зачинаемся и рождаемся с телом, подверженным болезням и разрушению, с душою, зараженной грехом; зачинаемся и родимся, имея семя греха, насажденное во всем естестве нашем, имея яд греха, разлитый во всех членах души и тела. В беззакониих зачат есмь, и во гресех роди мя мати моя[142]. Таким образом весь род человеческий соделался и соделывается непотребным, умерщвляется грехом, заразившим нас в самом корне нашем, в праотце. При воссоздании нас искуплением нужно было устранить корень, непрестававший сообщать всем отраслям смертоносную заразу, нужно было заменить его корнем, который бы сообщал нам жизнь, нетление, святость, нужен был для рода человеческого новый праотец, и им соделался Господь с небесе. Он благоволил быть по плоти потомком Адама, зачавшись от Девы бессеменно и бесстрастно. Земным рождением Адам и многие человеки предварили Иисуса, но рождением из смерти и гроба, которое есть воскресение, Иисус предварил Адама и всех человеков[143]. Он соделался Первенцем рода человеческого; Он – первый человек, восшедший на небо. Там воссел Он одесную Бога. Адам и прочие святые праотцы Иисуса по плоти соделались Его потомками по рождению Духом в пакибытие. Он – Отец будущего века, Родоначальник святого племени избранных. Чтоб нам, начавшим существовать по образу ветхого Адама, перейти из его отверженного потомства в благословенное потомство Нового Адама, – должно родиться свыше. Аще кто не родится водою и Духом, – говорит нам Новый Адам, Господь наш Иисус Христос, – не может внити в Царствие Божие[144]. Мы родимся в новую благодатную жизнь святым крещением, которым переходим в потомство Господа Иисуса Христа, получаем усыновление Отцу нового века, как и апостол сказал: Елицы бо во Христа крестистеся, во Христа облекостеся. Приясте Дух сыноположения, о немже вопием: Авва Отче[145]. Но чтоб пребывать в этом усыновлении, мы должны жительствовать не по плоти, – по Духу: Елицы бо Духом Божиим водятся, сии суть сынове Божии[146]. Напротив того, аще же кто Духа Христова не имать, сей несть Его[147]. Пребывает ли в нас этот признак усыновления? Послушествует ли Дух духови нашему, яко есмы чада Божии?[148] По этому признаку испытывали и рассматривали себя преподобные отцы пустынные; такое рассматривание погружало их в бездну покаяния и плача. Послушаем, как об этом рассуждает преподобный Макарий Египетский, по всей справедливости нареченный Великим: «Как тело, – говорит он, – не из самого себя имеет свою жизнь, но извне, то есть из земли, и не может жить без внешних средств: равным образом и душа, если отсюду не переродится на землю живых, если не будет там питаться духовно, и, успевая о Господе, возрастать духовно, если не одеется в одежду небесной красоты, взятую из самого Божества; то сама собою в радости и покое жить никак не может. Божие естество имеет в себе хлеб жизни по сим словам: Аз есмь хлеб жизни и вино, веселящее сердце человека, и елей радования[149], и многоразличное брашно Духа, и небесную одежду света, исходящую из Самого Бога. В сих состоит вечная жизнь души. Горе телу, когда оно в своем едином естестве оставлено! Оно разрушается и умирает. Горе и душе, когда она единому своему естеству предоставлена, уповает только на свои дела, не имея общения с Божиим Духом! Она умирает, не удостоясь вечной, Божественной жизни… Если ты сделался престолом Богу, и воссел на тебя небесный Всадник; если душа твоя вся соделалась духовным оком и вся стала светом; если ты воспитался небесною пищею Духа, и напоен водою живота, и облекся в одежду таинственного света; если, наконец, вся сия стяжал твой внутренний человек, и твердо о сем извещен, то воистину уже ты живешь жизнью вечною, отныне покоясь душою твоею с Господом, воистину ты стяжал и приял от Господа то, чтоб жить тебе истинною жизнью. Если же ты ничего этого не видишь в себе, то плачь, болезнуй и рыдай горько, как не соделавшийся еще участником вечного и духовного богатства, как еще не приобретший истинной жизни. Возымей попечение о убожестве своем и проси Господа день и ночь, как находящийся в тяжкой лютой бедности греха. О, когда б мы заботились и пеклись о нашем убожестве! О, когда бы не жили в беспечности, как обилующие богатством и благами духовными»![150] Стремление к стяжанию истинного покаяния было побудительною причиною, по которой святые иноки, ощутив нищету духа, удалились в глубокое уединение, заключались в затвор, скрывались в вертепах и пропастях земных. Но такое зрение нищеты своей, такое зрение умерщвления души грехом, даруется уже значительно преуспевшим в иноческом подвиге. Оно внушает человеку решимость окончательно отрешиться от мира, умереть для мира, чтоб всецело отдаться взысканию в себе жизни вечной.
