Сборник - Избранный сосуд Божий. Удивительные подвиги преподобного Серафима Вырицкого.
В апреле 1926 года в город на Неве вернулись из мест ссылки епископы Петергофский Николай (Ярушевич) и Ямбургский Алексий (Симанский). Вскоре Заместитель патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) назначает владыку Алексия управляющим Новгородской епархией с титулом архиепископа Тихвинского, а затем — Хутынского По традиции члены епископата, подвизавшиеся в пределах Петроградской, Олонецкой и Новгородской епархий, окормлялись у духовника Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры, и опрос о передаче послушания духовника от архимандрита Сергия иеромонаху Варнаве был, безусловно, согласован как с наместником Лавры, епископом Шлиссельбургским Григорием, так и с архиепископом Хутынским Алексием и епископом Петергофским Николаем. В течение второй половины 1926 года отец Сергий готовит отца Варнаву к принятию послушания духовника. С любовью наставлял он своего преемника, который с любовью же принимал эти наставления.
На Всероссийском Поместном Соборе 1917–1918 годов комиссия под председательством архиепископа Тверского Серафима (Чичагова) разработала «Определение о монастырях и монашествующих», единогласно принятое Собором. В «Определении», в частности, говорилось о желательности иметь в каждой обители для духовного окормления насельников старца, начитанного в Священном Писании и святоотеческих творениях, способного к духовному руководству. В ставропигиальном мужском монастыре духовник должен был избираться настоятелем и братией и утверждаться Главой Русской Православной Церкви. Таким образом, требования, которые предъявлялись к духовному руководителю Лавры, были весьма высокими. Уже само слово «старец» обязывало к очень и очень многому…
Как уже отмечалось в предыдущих главах, старчество было истинным призванием отца Варнавы. Это был дар, данный ему свыше. В результате многолетней и упорной брани с миром, лежащим во зле, с плотью и врагом человеческого спасения, подвижник достиг господства над своим греховным «я» и покорил плоть свою духу. Все более и более возрастала духовная мощь воина Христова. Пришло время, когда Господь призвал его понести на себе бремя немощей многих других людей.
Перед тем как начать назидать братию словом и самой жизнью, возжелал отец Варнава облечься в великую схиму. Великая схима — это высшая степень монашества, называемая еще великим ангельским образом, сопряженная с особыми подвигами. Это — новая жизнь, даже по сравнению с прежней жизнью иноческой. Она имеет более строгий устав, более продолжительное молитвенное правило, постоянный особый пост и, конечно же, особый дух — дух совершенной небесной чистоты и богоподобного бесстрастия. В знак начала новой жизни при постриге великосхимник получает и новое имя.
Великосхимник принимает особые одежды, которых нет у мантийного монаха: великий параман и куколь. Куколь надевается вместо камилавки с клобуком и представляет собою остроконечный головной убор с тканью, покрывающей голову и плечи монаха кругом и с пятью крестами: на челе, на груди, на обоих плечах и на спине. Слово «куколь» происходит от латинского слова, означающего капюшон. Святой Симеон, архиепископ Солунский говорит: «Возлагается шлем спасительного упования, кукуль незлобия, ради осенения благодати Божией и преобладания, посредством смиренномудрия и свойственного невинным младенцам незлобия, силы владычественной (то есть ума), равно и в знак охранения Богом и согревания главы со всеми чувствилищами… кукуль вешается впереди на груди ради силы мысленной и сердца, и обшит вокруг крестами, чтобы царственным и страшным этим знамением отгонять спереди и сзади нападающих на нас…» Аналогичное толкование находим и у преподобного Аввы Дорофея.
В свое время перед принятием великой схимы преподобный старец Парфений Киево-Печерский обратился к архиепископу Воронежскому Антонию с просьбой растолковать ему сущность схимничества. На что получил от духоносного архипастыря ответ: «Преподобный отец Парфений! Вы желаете знать, что такое великая схима? Это есть неизмеримая высота и глубина христианского смирения, основанная на Христа Господа Спасителя нашего словах: „Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим“ (Мф. 11:29). В сих словах все таинство спасения нашего заключается». По принятии схимы отец Парфений молился Пресвятой Богородице, прося, — да поведает ему Владычица, что есть принятое им на себя схимничество, и услышал от Нее глас: «Схимничество есть — посвятить себя на молитву за весь мир».
Точная дата принятия отцом Варнавой (Муравьевым) великого ангельского образа не установлена. Известно, что произошло это на рубеже 1926–1927 годов. При постриге в великую схиму он был наречен именем Серафим в честь святого преподобного Серафима Саровского чудотворца, которому всеми силами стремился подражать отец Варнава в течение предыдущей жизни.
Вскоре по принятии отцом Варнавой великой схимы состоялось общее собрание братии Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры с участием наместника Лавры епископа Шлиссельбургского Григория (Лебедева), архиепископа Хутынского Алексия (Симанского) и епископа Петергофского Николая (Ярушевича). На этом собрании иеросхимонах Серафим (Муравьев) был избран духовным руководителем и членом Духовного Собора Лавры. Прозвучали теплые напутственные слова, и смиренный инок приступил к несению своего нового, пятого, послушания на стезе монашеского делания.
Народный духовник
«Итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби»
(Мф. 10:16).В жизнеописании преподобного старца Варнавы Гефсиманского, изданном в 1907 году, находим упоминание о его духовном сыне, Василии Николаевиче Муравьеве, которому Промыслом Божиим через двадцать лет суждено было стать духовником Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры: «Один духовный сын старца Варнавы — петербургский купец Василий Николаевич Муравьев еще при жизни старца видел знаменательный сон, который потом и рассказал самому старцу Варнаве.
„Виделось мне, — говорил он, — будто я иду на богомолье в Никольский монастырь, что близ моей родины в Гороховецком уезде (Гороховецкий уезд Владимирской губернии граничит с Ярославской губернией и находится на полпути от Рыбинска до Иверско-Выксунского женского монастыря, основанного преподобным отцом Варнавой. Прим. авт). Во сне дорога показалась мне незнакомою, и я блуждал по лесу. Вдруг вижу: впереди меня идет старец с сумой за плечами и в руках топорик. Поравнявшись со старцем, я спросил у него, как пройти в Никольский монастырь. Старец сказал: „Пойдем, проведу тебя, я туда же иду“. Вглядываясь в своего спутника, я признал в нем отца Серафима (святого преподобного Серафима Саровского) и сам спросил у него: „Батюшка, вы будете отец Серафим?“ „Да, я Серафим“, — ответил мне старец и мы продолжали свой путь по лесу. Отец Серафим остановился подле попавшегося нам большого пня и сел на него, положив около ног суму и топорик. Сел рядом с ним и я. Вдруг с другой стороны от меня неожиданно явился батюшка Варнава и сел подле меня так, что я оказался среди обоих старцев, которые были очень радостны, облобызались между собой и стали что-то говорить. Но что они говорили между собой, я не мог понять и проснулся“. Батюшка Варнава, выслушав этот рассказ, только весело заметил: „Ну вот, был между нами, а не слыхал, что говорили!“»
В пророческом сне открылась Василию Муравьеву его глубокая мистическая связь с этими великими подвижниками. Современники находили большое духовное родство между старцем Гефсиманского скита иеромонахом Варнавой и преподобным Серафимом Саровским. Даже надгробия их увенчаны одинаковой надписью: «Он жил во славу Божию!»
Помимо монашеской братии, отцу Серафиму ежедневно приходилось принимать множество исповедников-мирян. Молва о благодатном старце отце Серафиме широко разнеслась по северной столице и за ее пределами. Многие люди тогда пребывали в растерянности: как быть дальше? Безбожие все укреплялось, а Церковь была все больше гонима. Как уберечься самому, уберечь своих ближних от этой волны надвигающегося зла? С раннего утра до глубокой ночи стекалось к келий батюшки все больше людей, ищущих благословения, совета в трудных обстоятельствах, молитвенной помощи и утешения в скорбях. Он стал воистину народным духовником.
Сочетая в себе высочайшие духовные дарования с богатым практическим жизненным опытом, отец Серафим был поистине незаменимым наставником. Для всех он был одинаково доступен, для всех находил слова отеческой любви. Была в его образе какая-то особая теплота, так что человек, однажды пришедший к нему, запоминал эту встречу на всю жизнь.
Под его окормлением находилось множество духовных чад — мирян, иноков, священников и архиереев Русской Православной Церкви, среди которых епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев) и епископ Колпинский Серафим (Протопопов) — будущие новомученики; епископ Петергофский Николай (Ярушевич) — впоследствии митрополит Крутицкий и Коломенский.