Андрей Кураев - Кто послал Блаватскую?
Ну, хотя бы этого обстоятельства достаточно, чтобы понять, почему христиане уклоняются от теософских объятий?
В своем стремлении раз-божествить Элохим теософы не останавливаются и на этом. Е. Рёрих напрасно уверяет, то Элохимы теософии – это “христианские Ангелы”. В более откровенных теософских текстах Элохимы становятся обычными звездными божками: “Семь планет и наша солнечная система построены семью Планетарными Ангелами, причем планеты стали их видимыми телами”[132]. «Наш Великий Владыка – Солнечный Иерарх»[133], и он является «Величайшим Духом нашей Солнечной Системы»[134]. Но – не больше… Бога как Создателя всего, как Творца всех миров и галактик, Рёрихи не знают. Их духовный кругозор не дерзает выйти за рамки «солнечного иерарха»: «нет более высокого выражения Великой Тайны Бытия, нежели в Солнечном Иерархе»[135]. «Космический разум – прежде всего разум Основного Атома Основного Солнца»[136]. И хотя для Рёрихов сей «иерарх» велик, но Рёрихи и в махатмах своих усматривают недостатки: «Зиночка должна осознать, что ярых Безупречных Духов – нет»[137]. Ему самому еще развиваться и развиваться…
Наконец, от Е. Рёрих мы узнаем, что “Среди этих Элохимов был… и тот Самаэль, Который называется сейчас “падшим ангелом””[138].
Как хотите, но что-то тут не укладывается. Представить себе, что Символ Веры прилагает именование “Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца неба и земли, Видимым же всем и Невидимым” к сатане – невозможно. Блаватская это прекрасно понимала: “Тем, что христианская Церковь сделала Иегову – одного из этих же самых Элохимов – высочайшим Богом, она внесла безнадежную путаницу в небесную иерархию”[139].
Значит, почитающий Блаватскую Н. Рёрих знает, что значение слова Элохим в православной традиции и в теософской несовместимы. И тем не менее декларирует согласие с православным Символом Веры. Значит - Рёрих лжет.
Так все же у земли и неба, у мира людей и ангелов Один Творец - Единый Бог, или же “Семь кумар”? Вопрос этот тем более интересен, что, по верованию теософов, Элохимы не столько создатели человека (“Адам сам, согласно раввинистической традиции, был главою тех Семи, кто упали с Небес”[140]), сколько “просветители” – “Элохимы вывели человека из его бессознательного животного состояния”[141], путем искушения человека в эдемском саду… Как видим, теперь уже не один из Элохимов (Самаэль), а все Элохимы отождествляются с библейским сатаной.
Согласно теософскому мифу, Элохимы святы именно потому, что они не создавали наш земной мир. С точки зрения Блаватской те духи, что “пренебрегли трудом творения”[142], “тождественны нашим Дхиан-Коганам” и Кумарам[143]. Кумары и Элохимы - это те, кто как раз отказались творить и проявили тем самым высшую мудрость[144].
А кто собственно был Творцом земли и человека, остается покрытым эзотерическим туманом: “наше Божество – это вечный, постоянно развивающийся, но не творящий строитель вселенной. Эта вселенная сама разворачивается из своей собственной сущности, не будучи сотворенной”. В беседах же Блаватской с родным Теософским обществом говорится о том, что вообще мир возник в результате ошибки: “мы говорим о Майе как о Причине Вселенной”[145]. Наконец, упоминается и о том, что еще прежде начала деятельности Элохимов “Земля была подготовлена более низкими и материальными Силами, и ее три царства были достаточно продвинуты на пути “плодородия и размножения””[146].
Так что у Земли нет никакого Творца. Но зато есть Хозяин. Дух, который носит имя “Хозяин Земли”, это - Самаэль, “падший ангел”[147].
Христианство дерзновенно исповедует, что Абсолютный Бог по Своей любви Сам создал нас, причем и нашу тело, и нашу душу. Теософы уверяют, что Божество не могло до этого унизиться, и работу создания выполняли духи невысокого иерархического ранга, да еще и глупо-гордые.
Слово Элохим христианская традиция всегда относит к Единому Богу, а теософы – к “кумарам”, “дхиан-коганам”, “планетарным духам” и ангелам: “Наипрекраснейший среди Элохимов – архистратиг Михаил”[148]. Причем – к ангелам не самой доброй репутации: “Сатана и Архангел более чем близнецы; они суть одно тело и один ум – Deus est Demon inversus”[149]. “Из всех семи подразделений Дхиан-Коганов нет другого, имеющего большего касания до человечества, нежели Кумары. Неосторожны христианские теологи, унизившие их до Падших Ангелов и ныне называя их Сатаною и Демонами; ибо среди этих небесных обитателей, “отказавшихся творить”, одно из наиболее выдающихся мест должно быть предоставлено Архангелу Михаилу… Кумары отказываются создавать материальную сущность человека… В Талмуде Михаил явлен как “князь Воды”,.. ибо Воды есть одно из наименований Великой Бездны. Кроме того, “Воды Потопа” также называются “Великим Драконом” или Офис’ом”[150].
Замечу, кстати, что, как и всегда, Рёрих берется выдвигать некие якобы христианские тезисы, нимало не заботясь об их проверке путем согласования с Библией. Ведь если высший из Элохимов - архангел Михаил, то, получается, что именно он (вместе с сатаной) оказывается тем Небесным Отцом, от Которого происходит Христос. Выходит, что именно Михаила Христос назвал Своим Отцом, именно ему Христос молился в последнюю минуту своей земной жизни, и именно в руки Элохима-Михаила Христос предал Свой дух: “В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элои! Элои! ламма савахфани? - что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?” (Мк. 15,34). “Иисус, возгласив громким голосом, сказал: Отче! в руки Твои предаю дух Мой”. (Лк. 23, 46).
Сопоставим этот предсмертный крик Христа с тем, что Блаватская и гностики говорят о демонизированном ими “Элохиме”, Боге-Творце Ветхого Завета, которого они относят к числу деградировавших и невежественных духов, бунтующих против Высших Начал (у гностиков именно в этом и видится миссия Христа: разъяснить людям, что почитать Бога-Творца не стоит; чтить надо тех духов, которые не запятнали себя созданием материи)… И, если мы примем на веру оккультно-гностический миф, у нас получится совсем уж дикая картина: если во всем доверять теософам, то окажется, что Христос в смертную минуту предает Свой дух в руки не только ”семи кумар” и ангелов, но еще и своих злейших врагов – ветхозаветных “элохимов”... Получается, что в высшую, крестную Свою минуту, Христос капитулировал перед своими врагами-Элохимами…
И спросим – да разве возможно все это примирить с библейским повествованием и утверждением Символа веры о том, что Единый Бог создал небо и землю, и что та Любовь, что создала вселенную, она же явила себя на Кресте?
Не могу я поверить, что и в самом деле Рёрих “верит во Единого Бога Творца”, если в письмах единоверной ему жены есть такой призыв: “Где возможно, следует заменять слова Господь, Бог, Творец – Божественным началом”[151]. Как совместить декларацию Н. Рёриха с заверением Блаватской, что “В Бога христиан, Отца Иисуса и Создателя, короче говоря, в библейского Бога мы не верим. Мы не хотим иметь с ним ничего общего”?[152]
Как совместить рёриховскую клятву во всецелом приятии им церковного “Символа веры”, этой квинтэссенции церковной догматики – и рёриховский же призыв руководствоваться посланиями махатм, учащих ровно противоположному отношению к церковной традиции: “Что касается Бога, то мы не можем рассматривать Его как вечного или бесконечного или самосущего. Нет места Ему при наличности Материи, неопровержимые свойства и качества которой вполне нам известны, другими словами, мы верим только в Материю, в Материю как видимую Природу, и Материю в ее незримости как невидимый, вездесущий Протей”[153]. “Мы отрицаем теории о творении, Боге, душе, и о дальнейшей жизни индивидуальности после смерти в их христианском смысле”[154]. “Махатма отрицает и говорит против кощунственного человеческого представления Личного бога. Махатма отрицает Бога церковной догмы”[155].
Так не дико ли для человека, считающего себя православным, брать под свою защиту Блаватскую? Ксения Мяло, якобы “изнутри православия” защищая Рёрихов, должна понимать, что тем самым она защищает и единоверную им Блаватскую[156]. Во всяком случае, это прекрасно понимает автор предисловия к рёрихославной книжице: “В том же русле верности христианским идеалам звучит в работе “Звезда волхвов…” другое имя – нашей великой соотечественницы Е. П. Блаватской, сегодня незаслуженно обвиняемой в отступничестве” (с. 12). И в самом деле – только восторг находится у Мяло для выражения своих чувств по поводу Блаватской, которую она именует своей “естественной союзницей”[157]: “Махатма Ганди говорил, что для него было бы радостью "коснуться края одежд мадам Блаватской". Но что Кураеву Ганди” (с. 127)[158].
