Николай Жевахов - Воспоминания. Том 1. Сентябрь 1915 – Март 1917
"Так вот и знайте же, кто натравляет вас и на Царя, и на помещика, и на священника... Еще с первого дня Рождества Христа Спасителя жид Ирод задумал убить Спасителя, издав приказ об избиении младенцев... Вот с каких пор идет эта страшная война против Иисуса Христа и христианства... А как же жиды могут уничтожить христианскую веру на земле, когда христиан сотни миллионов, а жидов только небольшая горсть, капля в море...
Вот они и начали дурманить христиан, да понемногу прибирать в свои руки сначала деньги, ибо за деньги всегда можно было купить все, что нужно, даже совесть людскую"...
"Это точно, – перебил меня солдат, – теперь деньги разбрасываются страсть как...
У каждого солдата чуть не по тысяче в кармане; а известное дело, что деньги эти жидовские, сами же солдаты признавались"...
"Значит, я правду говорю?" – спросил я...
"Как можно, святую правду изволите говорить, Ваше Сиятельство"...
"Ну, так слушайте же дальше... Когда они прибрали себе в свои руки деньги, тогда стали издавать газеты, и скоро весь мир стал думать так, как хотелось жидам... А чуть что было не так, не по-ихнему, то они убивали своих противников, натравливали один народ на другой, устраивали революции и войны, какие разоряли народы; а жиды от этих войн и революций наживались... Затем начали они свергать царские престолы и устраивать республики... А зачем?.. Затем, чтобы начальниками республик ставить своих же ставленников... С Царем, ведь, справиться жиду трудно; а президент республики в его руках и делает то, что жид приказывает... Вот, когда во Франции свергли царский трон-то, сейчас же, по приказу жидов, стали гнать Церковь, выбрасывать из квартир крест христианский, запретили обучать детей Закону Божию и пр. То же будет и у нас... Потому-то и страшен жиду Царь, что стоит ему поперек дороги".
"Это точно, – вставил солдат, – Царь наш Батюшка стоял пархатому поперек дороги и не допускал святынь до осквернения... Известно же, недаром был Царский Манифест, чтобы не допускать вхождения жидам в православные храмы, чтобы, значит, не оскверняли их"...
Хотя я и сомневался в существовании такого манифеста, но, не опровергая этого факта, ответил солдату:
"Видите ли, как заботился Помазанник Божий о своем народе, как оберегал святую веру православную? Жида даже близко к храму не допускал... теперь что?! Жиды не только входят в наши храмы, но входят в шапках, с папиросами в зубах; а вы, православные, молчите, и не только молчите, но и сами им помогаете... Видели ли вы когда-нибудь, чтобы рота жидов, под предводительством православного христианина, шла бы осквернять или разрушать еврейскую синагогу?! А вот роту православных солдат, под предводительством жидка, идущую осквернять и громить православные храмы – вы все видели. Вот откуда идет зараза, вот кто учит вас восставать и против ваших батюшек; а вы верите хитрости и повторяете их слова... Мыслимое ли дело, чтобы горсть жидов могла командовать целыми армиями православных солдат и их руками свергнуть Престол даже самого Царя?!"
"То разве мы сделали! – сказал солдат. – То было дело господское"...
"Хорошо господское дело! А что бы сделали господа, если бы не опирались на солдат!.. И между господами были и будут христопродавцы и жидовские прислужники; но сколько бы их ни было, но без вашей помощи они ничего бы не могли сделать. Вы должны иметь свою голову на плечах и знать, что нет ничего дороже на земле, как наше Православие, что потому-то сам Бог и помазал Царя на царство и назвал Своим помазанником, что вручил охрану Церкви и Веры Православной Одному Царю... И пока есть Царь, до тех пор не страшны никакие нападки на веру христианскую, а как не будет Царя, тогда некому будет заступиться за Церковь, и будут тогда жиды изгонять вас из ваших храмов, и тогда явится антихрист... И не будет вам тогда помощи ни от Бога, ни от людей, и Господь отступится от вас, отымет Свою благодать, ибо нет большего греха, как посягательство на Священное Имя Царя.
И вот этот ужасный грех, это величайшее преступление уже совершилось. Царя уже нет на Престоле... Остались лишь верные Царские слуги, которые вот здесь заперты и не могут уже и рта раскрыть, ибо их со всех сторон караулят жиды; да вот священники, которые бы могли еще сказать вам правду, да глаза ваши открыть... За что же вы поносите их?.. Ведь священник – самый нужный вам человек!.. Он посредник между Богом и вами, он вас крестит и венчает и хоронит, и грехи с вас снимает, и таинствами Христовыми к Богу приобщает, и молится за вас... Что же вы будете делать без него?! Кто же научил вас называть его грабителем?"
"Да, известное дело, кто", – ответил до крайности взволнованный солдат.
"Ведь и он – человек, – продолжал я, – и ему нужно прокормиться и накормить семью... И разве бы он просил у вас копейку, если бы вы доброхотно ему давали ее и заботились бы о нем, берегли его, шли бы навстречу его нуждам... Вот я был три года Земским Начальником в Полтавской губернии, жил в селе; а в своем участке, где была сотня сел, если не больше, видел только святых батюшек, а о грабителях так и совсем не слышал... Неправда это, клевета, жидовские все это штуки, а вы темные, одурманенные люди, им верите, да еще сами разносите дурную славу о ваших собственных батюшках, вместо того, чтобы покрыть какой-нибудь грех, если он и в самом деле был... Не все же батюшки плохи: были и есть между ними и очень хорошие... Но почему же о хороших никто не говорит? Почему, чем лучше священник, тем сильнее замалчивается его имя? Почему о таких газеты ничего не писали и не пишут?! Потому, что жиды боятся Православия и его силы... Знаете ли вы о священнике Егоре Косове, Спас-Чекряковском... Это сельский священник села Спас-Чекряки, Тульской епархии.
"Нет, слыхать не приходилось", – ответил солдат.
"Много, много лет тому назад, отец Егор был назначен приходским священником в это село. Приход был очень бедный, всего 14 дворов; так себе, хуторок маленький. Церкви там настоящей не было, а стояла ветхая, покосившаяся часовенка, шелевками сбитая, где и отправлялось богослужение, и так было в ней холодно, что даже Св. Дары в Чаше замерзали... Семья у о. Егора была большая, а прокормиться было нечем... И милостыни было подать некому... Вот и взмолился батюшка Егор к Богу и поплелся пешком в Оптину Пустынь, к великому старцу Амвросию Оптинскому, с жалобой на свою горемычную жизнь и за благословением переменить приход.
Старец Амвросий выслушал о. Егора, долго смотрел на него, а потом как замахнется на него палкой, да как ударит ею по спине о. Егора, так тот чуть без оглядки не убежал от него...
"Беги, беги назад! – кричал Амвросий, – беги, слепой... На тебе вот какая благодать Божия почивает, а ты вздумал бежать от прихода... За тобою скоро будут бегать люди, а не тебе бежать от людей"...
Вернулся о. Егор домой и затворился в своей убогой церковке, и денно и нощно взывал к Царице Небесной, Матери Божией, о помощи... И скоро прошла о нем молва по всей Русской Земле, как об Угоднике Божьем, великом прозорливце и молитвеннике. Дошла и до меня его слава. И потянулись к о. Егору и простолюдин, и знатный, и богач, и бедняк, и простец и ученый... А вместо ветхой церковки, стоял уже, ко времени моего посещения села, храм величиною с нашего Исаакия, а вокруг него каменные корпуса... И чего там только не было... И гостиницы для приезжающих, и богадельни для стариков, и всякого рода ремесленные мастерские, и школы для детей; да и село разрослось так, что вместо 14 дворов стало уже больше сотни... Свыше трех миллионов было затрачено на все эти постройки, как мне говорили. И не было дня, чтобы к о. Егору не приезжали со всех концов России. Простой народ ходил к нему пешком чуть ли не из Сибири.
Вот, приехал я к о. Егору и хотел по душе с ним поговорить. Приехал нарочно в будний день, чтобы у батюшки было бы больше свободного времени и чтобы не тревожить его в воскресный день. Нужно было из Белева шестьдесят верст проехать на таратайке, и, выехав в 6 часов утра, я только к вечеру доехал. Прихожу к нему в домик, а мне говорят – батюшка в церкви. Иду в церковь, а она битком набита народом, все то с бутылками, то с кувшинами, то с какими-то банками, стоят. Спрашиваю, почему это, и мне говорят, что батюшка освещает воду, после чего она становится целебной, и больные выздоравливают.
И точно, это была правда, иначе бы не ездили к нему за водою...
Пробираюсь я ближе к батюшке, через толпу, и вот слышу:
"Батюшка, у меня на прошлой еще неделе корову украли; где мне ее искать?" – спрашивает о. Егора мужик. А о. Егор отвечает: "Вот подожди, спрошу Бога; приди завтра, завтра скажу"... Приходит этот человек на другой день, и батюшка говорит ему: "Твою корову увел такой-то в соседнее село! – и называет батюшка и вора, и то село, – пойди к уряднику и забери корову: она невредима"... Слышу и такой вопрос: "Батюшка, за меня сватаются двое, да не знаю, за кого выходить; за кого скажешь, за того и пойду"...
Батюшка тут же отвечает: "Сохрани Боже выходить за Степана, он душегуб; а выходи за Петра; он, хотя и бедный, но с ним спокойно проживешь", – и счастливая девка почти бегом выбежала из храма...
