Иоанн Златоуст - Творения, том 12, книга 1
Итак, много есть добродетелей, приличествующих христианским мужам, но больше всех кротость, потому что только сияющих ею Христос называет ревнителями Божиими. Нам следует, когда оскорбит кто-либо, или ударит, или сделает другое что ужасное, переносить всё благородно с спокойною душою, помышляя о том, что кротость делает подражателями Богу. И сам Владыка и Спаситель наш, будучи оскорбляем, получая удары, подвергаясь пригвождению, распятие на кресте, кротко перенёс иудейское безумие, и не отмстил, имя столько силы для отмщения нечестивым, но показал Свою силу в сотрясении земли, воскресении мёртвых, сокрытии солнца и обращении дня в ночь, а кротость и человеколюбие в том, что не наказал никого из нечестивых, - чтобы знали все нечестивые, поднимавшие руки на Владыку, что так легко потрясши землю и повелевший солнцу сразу сделаться невидимым легко бы наказал безумцев; теперь же, так как Он смирен и кротко переносит безумие нечестивых, не только сам кротко претерпел распинающих, злословящих, но даже умолял Отца не употреблять против нечестивых небесных стрел. Итак, когда к тебе, терпящему что-либо ужасное и невыносимое, подступят гнев и ярость, вспомни о кротости Христа, и скоро станешь смирным и кротким, извлекая величайшую пользу из кротости не только для себя, но принося пользу даже врагу, и наставляя (его) быть добрым. Когда он увидит, что ты, удерживаясь от гнева, до крайности кротко терпишь, - скоро и он будет хорошим и добрым и, отбросив ярость, пожелает сделаться ревнителем твоей кротости. Таким образом, кто желает побеждать раздражающихся, - пусть благородно переносит оскорбления и удары, - и он увидит много перемены в обезумевшем и поражающем; если же он, побеждённый гневом, будет стараться отразить равным (оружием) врага, - не будет никогда предела гневу и борьбе, но вечно безумствующие и желающие побеждать друг друга поношениями и ударами увлекутся в безграничную войну и борьбу, замышляя друг против друга, навязывая клеветы, осмеливаясь ложно клясться, думая обвинять в том, чего не видели и не слышали, днём, как собаки, неистовствуя и ища врага, а большую часть ночи употребляя на обдумывание какого-либо зла и приготовление козней. Таких не очищает от страстей даже сон, но, при мысли, что есть враг, что он поносит и поражает, они пробуждаются во время сна, желая взаимной резни больше, чем трапезы; а другие, в опьянении гневом, чем больше получают зла друг от друга, - нанимая клеветников и преподнося один другому невыразимые обстоятельства, - тем более подстрекаются на безумие. Что, (как) говорят, терпят пьяницы, которые ненасытимым пьянством увлекаются к более сильной жажде, то же терпят поработившиеся гневу, которые увлекаются безмерными спорами к всё большему и тяжелейшему безумию: этот назвал рабом, тот - сыном блудницы, этот - безумным, тот -бесноватым, этот - вором и несправедливым, тот - исполненным всякой низости. Потом, в опьянении от гнева, схватившись друг с другом, бывают почти похожи на зверей, когда бьют (друг друга), толкают, кусают, рассекают тело, не щадя никакой части (его), ни глаз, ни ушей, ни носа, ни лица, ни другого какого-либо члена, но, столкнувшись друг с другом и рассекши самих себя, - и какого (только) зла не сделав? - удаляются от борьбы: один с вырванным глазом, другой - губами, иной - другою какою-либо частью тела, губя более душу, чем тело, в безумии, помешательстве, ярости, в неведении закона Божия и Спасителя, повелевающего побиваемым, поражаемым и прочее терпящим переносить всё благородно со спокойною душою, и побеждать кротостью ярость обижающих. Делающий так восхваляется людьми, а венчается Богом и Спасителем. Потому нужно, в виду венца, который приготовляет Бог для хороших и добрых, быть стойким и кротко терпеть гневающихся. Ведь глупо, что борцы гимнастических состязаний, в виду пустой славы и ничего нестоящего венка, переносят пыль, удары и раны, - а мы, имеющие увенчаться Христом, не удерживаемся от гнева, не переносим всё благородно, но предпочитаем краткое удовольствие и несправедливую ярость небесной чести и хорошей славе. И то мы знаем, что из многого и великого, чем была украшена жизнь праведных, это, т. е. жизнь по доброте и кроткое отношение к обижающим, прежде всего другого сделало блестящими этих мужей. Благодаря этому, Моисей, кротко перенося иудейское безумие и спасая своими молитвами врагов, насладился небесною честью и хорошею славою более остальных, и был назван другом Божиим; благодаря этому, Давид, щадивший врагов и неприятелей, снискал пред Богом много благоволения и любви. Это может украшать всякого человека, а особенно состоящих во власти. Для всемогущей царской власти сдерживать себя и делать закон Божий своим водителем в делах - это великая похвала и слава. Я Павел, и Пётр, достигшие через эту добродетель небесного свода, жили ею, воссияли кротостью больше, чем прочими благами, чествуя поношающих, делая добро врагам, часто спасая молитвами побивавших камнями; поступая так, они знали, что это особенно угодно Богу, и более прочих благ почитается на небе. Потому они оказались свою жизнь украшающими кротостью, и прочих людей побуждающими к ней. Видя также Стефана молящимся за врагов во время опасности за благочестие (Деян. 7:59), мы одинаково удивляемся кротости и подвигам. Итак, когда у нас столько и таких руководителей в доброте, будем побуждать самих себя и других идти по их следам, и служить кротостью Богу, принимающему это служение с большей радостью, чем все остальные добродетели. И божественнейший Павел, намереваясь показать добродетель апостола, желает явиться служителем Христовым особенно по кротости (1 Тим. 3:3; Тит. 3:2); хотя много он мог сказать, если бы желал говорить о предметах, украшающих апостола - об изгнании демонов, воскресении мёртвых, однако, всё это миновав, он всюду рассказывает о доброте в нравах, излагая и говоря, в каком кротком отношении он был ко врагам, чтобы и нас убедить идти по его следам, и быть добрыми и кроткими. Итак, справедливо следовать этим святым, и делать их примером жизни для себя, чтобы, блистая всем прекрасным, достигнуть нам благ, обетованных великим Богом и Спасителем нашим, через Которого и с Которым Отцу со Святым Духом всякая слава, честь и держава во веки веков. Аминь.
[1] Подобно предыдущей и эта беседа признается сомнительной. Об авторе ничего неизвестно.
ПОРЯДОК БОЖЕСТВЕННОЙ ЛИТУРГИИ
святого отца нашего Иоанна Златоуста[1].
Священнику, намеревающемуся совершать божественное таинство, должно, главным образом, быть исповедавшимся (в грехах) и примирившимся со всеми, соблюдающим, насколько есть силы, своё сердце чистым от худых помыслов, воздержавшимся (от пищи) вечером и в бодрственности до времени священнодействия. Когда наступило это время, он, по совершении обычного поклона[2] предстоятелю, входит в храм и, в соединение с диаконом, делают вместе три поклонения к востоку пред образом Спасителя и пресвятой Богородицы, и двум хорам по одному (поклонению). Когда покланяются, тихо говорят такую молитву: "Господи, Боже наш! Простри руку Свою из святого жилища Своего и дай мне силу на предлежащее Твоё служение, чтобы, неосужденно представ пред страшным Твоим алтарём, совершил я безкровное священнодействие, так как Тебе принадлежат сила и слава во веки веков. Истинно".
Войдя в святилище[3], берут каждый своею рукою свой стихарь, и делают три поклонения на восток, говоря про себя: "Боже! будь милостив ко мне грешнику!" (Лук. 18:13).
Потом диакон, наклонив голову, держа также правою рукою стихарь с орарем, подходит к священнику, говоря: "Благослови, владыка, стихарь с орарем".
Священник, благословляя рукою, говорит: "Благословен Бог наш, постоянно, теперь и всегда, и во веки веков. Истинно".
Потом диакон отходить сам по себе на одну сторону святилища и облачается в стихарь, молясь так: "А моя душа будет радоваться о Господе" (Пс. 34:9); "Он облек меня в ризы спасения, одеждою правды одел меня, как на жениха возложил венец и, как невесту, украсил убранством" (Ис. 61:10)[4] .
И, поцеловав орарь, возлагает на своё левое плечо. Также сам священник, взяв стихарь[5], благословляет его, и, поцеловав, облачается (в него), говоря про себя раньше сказанный псалом, подобно диакону. И взяв нарукавники, священник, (беря один из них) правою рукою, говорит так:
"Десница Твоя, Господи, прославилась в силе: десная Твоя рука, Господи сокрушила врагов, и множеством славы Твоей стер супостатов"[6] (Ис. 15:6): "десница Господня творит силу!" (Пс. 117:15), - левой рукой, говорит так: "Руки Твои сотворили меня и устроили меня" (Пс. 118:73).
Потом, взяв епитрахиль[7], благословив, целует; и, полагая на свою шею, говорит: "Благословен Бог, изливающий благодать Свою на священников Своих, "как драгоценный елей на голове, стекающий на бороду, бороду Ааронову, стекающий на края одежды его; как роса Ермонская, сходящая на горы Сионские, ибо там заповедал Господь благословение и жизнь на веки" (Пс. 132:2, 3).
