Вадим Черный - Иисус, не знавший Христа
Эпизод интересен и что-то означал, но искажен до неузнаваемости. Не было обычая отпускать узников, то есть, историческая основа здесь отсутствует (скорее бы отпускали на радостный праздник Суккот, чем на Песах, отмечающий исход из Египта). О фальсификации свидетельствует и известная вставка аналогичного тезиса в Лк23:17.
Лука содержит намек на возможное происхождение эпизода. У него, Пилат настойчиво предлагает толпе отпустить Иисуса (поскольку его не следует казнить). Но народ просит отпустить преступника Варавву. Здесь нет ссылки на обычай, просто толпа просит о помиловании. Позднее какой-то редактор решил, что Пилат освободил Варавву именно по случаю праздника, и описал такой обычай.
Такая традиция маловероятна и сама по себе: обычно, толпа не захочет освобождать преступников, приговоренных к казни. Исключение обычно составляют популярные разбойники. Но именно они были наиболее опасны для власти, и префект не стал бы их отпускать.
Называть в фальсификации разбойника именем (соседнего с ним) героя совершенно неестественно.
Не исключено, что Иисус бар Абба — это сам Иисус, сын Отца Небесного. Эпизод вначале был отдельной легендой о том, что Иисус (или его двойник бар Абба, возможно, он же Фома-близнец) спасся. Возможно, отсюда пошло и воскрешение Иисуса, и рассказы очевидцев, встречавших его в разных местах, вплоть до Индии. Можно только предполагать, что в этой истории было реальностью, а что — мифом.
Позднее эпизод был вставлен в Евангелие, причем очень грубо, так что образовались коллизия: из двух других узников Пилат предлагает освободить только Варавву, а, в итоге, рядом с Иисусом все равно еще два разбойника.
Еще другая возможность: коллизия двух версий. В одной иудеи требуют отпустить Иисуса (называя его бар Абба), а римляне его казнят. В другой римляне предлагают отпустить Иисуса, а иудеи отказываются. В итоге получилось, что римляне предложили отпустить одного Иисуса, а иудеи потребовали освобождения другого Иисуса.
Вполне возможно, что здесь отражена традиция, аналогичная изложенной Платоном: Сократа предложили отправить в изгнание вместо казни, но он выбрал казнь. В итоге, то, что должно было быть формальным судом с целью изоляции от общины, вынужденно переросло в трагедию.
27:23: "Но они кричали еще больше: 'Да будет распят!'"
Но ведь казнь за религиозное преступление — побитие камнями. Распятие политическая казнь. Почему бы иудеи стали требовать ее для Иисуса?
27:24: "Пилат… взял воды и умыл руки пред народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы".
Втор21:6: умывание рук как очищение от неизвестного убийства (когда находили тело вне города, старейшины города умывали руки в знак того, что жители этого города не совершали убийства). Возможно, во время Иисуса этот обряд использовался в других случаях, более близких к намеренному убийству.
С чего бы Пилат, известный своим пренебрежением к иудаизму, стал бы использовать древний иудейский обычай доказательства невиновности? Он наверняка не заботился о моральной или легальной ответственности.
27:25: "И тогда весь народ сказал: кровь Его на нас и на детях наших".
Это явная вставка с целью привести иудейское Евангелие от Матфея в соответствие с антииудейской ориентацией языческого христианства. Церкви было необходимо показать, что у Матфея тоже есть откат от иудаизма.
Совершенно очевидно, что иудеи никогда не стали бы использовать (тем более добровольно, неспровоцированно, без необходимости) такое проклятие, тем более, в отношении своих детей.
Автор явно перешел от Втор21:6 в предыдущем перикопе ко Втор21:8: "не дай вине невинной крови находиться среди Твоего народа, Израиля".
M.Sanh4:5 приводит речь судьи перед свидетелем: "если невинный человек будет осужден, его кровь будет на тебе и твоих потомках во всех поколениях". То есть, иудеям (или только присутствовавшим в суде) приписаны слова, показывающие, что они заведомо знали о невиновности Иисуса и все равно свидетельствовали против него — как группа.
Если "на нас и детях наших" означает иудеев вообще, то непонятно, как воспринимали этот текст члены секты Матфея. Если это относится только к присутствовавшим на суде, то такое осуждение именно этой группы (а не, например, бывших в доме первосвященника или оговоривших Иисуса) выглядит странно.
Такое осуждение иудеев выглядит весьма странно, если Иисус пришел к ним в качестве спасителя. Даже языческий Лука в пророческом гимне Симеона Лк2:30–32: "ибо глаза мои видели Твое спасение, которые Ты приготовил в присутствии всех людей, свет откровения язычникам и славу народу Твоему Израилю".
27:26: Пилат, "Иисуса, бив, предал на распятие".
Но иудеи требовали казни Иисуса, а Пилат с этим не соглашался. Иудеи не требовали бить Иисуса. Если это была инициатива Пилата, то она не вяжется с его нежеланием казнить Иисуса.
Представляется более вероятным, что, если бы Пилат не хотел осуждать Иисуса (как государственного преступника, объявившего себя царем — на распятие), то он разрешил бы иудеям (а иудаизм был легальной и охраняемой законом религией Римской империи) побить Иисуса камнями (за религиозное преступление).
27:28–29: римские солдаты "надели на него пурпурное одеяние; и, сплетя венец из терна, возложили Ему на голову. Дали Ему в правую руку трость…"
Это несколько сомнительное описание. Римские солдаты в Иудее были, вероятно, знакомы с облачением иудейского правителя. Но Иисуса одели как римлянина. Видимо, живя вне Иудеи, фальсификатор не знал об этом различии. Если речь идет о "червленых ризах из Восора", в которых, по Исаии, должен придти Мессия, то это описание касается военного, а не духовного Мессии.
Сплести венец из терна не так просто — это жесткое и колючее растение. Тем более, без навыка (в отличие от мастеровых, которые потом во множестве плели венцы для христианских представлений). Раны от колючек у Иисуса должны были быть меньше, чем у солдат.
Если же предположить, что история с распятием и воскрешением придумана гностиками, то все становится на свои места — в мистерии, посвящаемому надевают пальмовый венец с торчащими наружу листьями — подобно солнцу и его лучам ("Метаморфозы"). Который похож на терновый. Интересно, фальсификатор просто исправил пальмовый венец на терновый (в соответствии со своей концепцией распятия) или действительно кто-то на расстоянии не разглядел, что венок пальмовый? Возможно, ответ лежит посередине: фальсификатору было доступно описание венка, но не из чего он был сделан, что-то вроде: "венец с торчащими острыми листьями". Оно было принято за описание тернового венца.
Аналогично, Дионисий был казнен на деревянном столбе в венце из плюща и терновой одежде.
Лк22:64: "закрывши Его, ударяли Его по лицу…" Действительно, это было принято (напр., b.A.Zarah4), и, вероятно, не только у иудеев, но и в других культурах (закрывать лицо).
Однако более существенно то, что ритуальное избиение могло быть частью мистического обряда посвящения. Евангелисты ни откуда не могли узнать об этом происшествии (в стенах претории). Очень похоже, что здесь отголосок мистического обряда, когда посвящаемого били те, кто считался мастерами. Смысл придавался, по-видимому, различный: доверие, послушание, кротость, безразличие к мирскому, но сам обряд был популярен. Ритуальное избиение в наши дни сохранилось в тибетском буддизме. Тогда понятно, что Иисус во время ритуала избиения (или после него) носил торжественное одеяние, венец и держал в руках жезл.
Загадка одежды Иисуса (27:35). Солдаты не могли ее поделить — то есть, это был один цельнотканый хитон. Такую одежду использовали священники в обрядах, но она выглядела бы странно на нищем проповеднике (срывание колосков в субботу, ящик для пожертвований у Иуды подтверждают бедность Иисуса). А в мистическом обряде, посвящаемый был одет именно в цельнотканый хитон. Кстати, как и при крещении у гностиков и ессенов.
Здесь же может лежать объяснение истории с въездом Иисуса в Иерусалим на двух ослах одновременно. Осел интенсивно использовался в мистических обрядах, иногда как божественный образ, более часто — как образ дьявола. Восседать на осле — могло значить, покорить дьявола. Это вполне могло быть частью обряда.
Тогда, в первоначальной редакции, Иисус въезжает на осле. Потом какой-то редактор обнаружил пророчество о въезде Мессии на молодом осле, неправильно переведенное в Септуагинте как описывающее двух ослов одновременно. Фальсификатор решил иудаизировать описание, изменив его для полного соответствия пророчеству.
Причем, из Вифании в Иерусалим ехать было около 500 метров. Это несколько странно для Мессии — который, получается, шел пешком (совсем не победно), а уже перед Иерусалимом нашел себе осла. В мистическом же обряде на осле было далеко не уехать, поездка на осле должна была быть именно короткой.
