Филип Янси - Разочарование в Боге
Главная весть основной части Ветхого Завета — весть об одиночестве Бога.
Г. К. Честертон8. Открытый свет[9]
Книга Бытия заканчивается тем, что одна семья, еще достаточно немногочисленная — все ее сыновья перечислены поименно — находит убежище в Египте. Следующая книга, Исход, на первых же страницах показывает нам разросшееся племя израильтян, превратившихся в рабов злого фараона. Нигде в Библии нет подробного рассказа о том, что произошло за четыреста лет, отделяющих эти две сцены друг от друга.
Я слышал много проповедей о жизни Иосифа, еще больше — о Моисее и чуде исхода, но никогда никто не Рассуждал при мне о четырехсотлетнем разрыве между Книгой Бытия и Исходом. (Не коренится ли наше разочарование в привычке пролистывать страницы, повествующие о периодах молчания, спеша к библейским повестям о победах и триумфах?) Нам хочется поскорее услышать радостный рассказ об освобождении из рабства. Но вдумайтесь: небеса молчали четыреста лет — это вдвое дольше, чем вся история США! Конечно же, еврейские рабы полностью разочаровались в Боге.
Представьте себя на месте еврея, потомка Авраама, с детства слышавшего о чудесах, обещанных Богом этому великому человеку. «Когда–нибудь твои отпрыски станут великим народом и будут жить в мире на собственной земле!» Бог лично дал такое обещание сперва Аврааму, затем Исааку и Иакову. Вы с младенчества затвердили эти обетования, но разве за ними что–то стоит? Разве они — не волшебная сказка? Свободный народ? Вам и вашим близким приходится гнуть спину на царя самой сильной из мировых держав. Вы каждый день подвергаетесь оскорблениям, бичи египетских надсмотрщиков гуляют по вашим спинам. Маленького брата убили солдаты фараона.
А Земля обетованная — она где–то далеко на востоке. Ее поделили между собой двенадцать царей.
Четыреста лет протекло в молчании. Но вот родился Моисей — и тут начались знамения, которые могли убедить любого скептика. Сперва Бог является в горящем кусте и называет Моисею Свое имя. Бог говорит с Моисеем начистоту: «Мой народ достаточно страдал. Пришло время тебе увидеть, что Я сотворю для него». И Бог устраивает настоящее представление, неслыханную демонстрацию Своей власти. Десять раз подряд Он вмешивался в события мира людей столь явно, что в Египте не осталось ни одного человека, способного усомниться в Его существовании. Нашествие лягушек и гнуса, град и саранча — Господь Вселенной не скупился на доказательства Своего бытия.
Следующие сорок лет — в годы скитания в пустыне — Бог нес Свой народ, «как человек носит своего сына». Он кормил израильтян, давал им одежду, планировал их дневные переходы, сражался за них в битвах.
Справедлив ли Бог? Почему Он молчит? Зачем скрывается? Эти вопросы могли тревожить евреев, но лишь до того момента, когда, призвав Моисея, Бог сорвал завесу. Бог карал зло и вознаграждал добро. Бог говорил вслух, говорил громко. Бог открывался Моисею и всем израильтянам в образе облачного и огненного столпа.
Вглядимся в реакцию израильтян на столь очевидное участие Бога в их судьбе, и станет понятно, какими ограничениями всегда сопровождается сила и власть: Бог всесилен во всем, кроме одного, самого важного — власть не способна заставить любить. Десять казней Исхода обнаружили власть Бога над фараоном. Но вот Книга Чисел описывает десять народных мятежей против Бога и свидетельствует, что Его власть была неспособна дать то, чего Бог жаждал превыше всего — любовь и верность Израиля. Весь фейерверк чудес не мог принудить Израиль довериться Богу и последовать за Ним.
Ни к чему обращаться за примером к древнему Израилю. Что происходит в тоталитарном обществе? Уцелевшие жертвы свидетельствуют о произволе охранников в концлагере. Те могли силой вынудить заключенных отречься от Бога, проклясть родных, гнуть спину на бесплатных работах, есть отбросы и кал, убивать, а затем хоронить ближайших друзей, даже своих родителей. Все было в их власти, кроме одного: они не могли внушить любовь своим жертвам.
Любовь неподвластна силе — может быть, именно поэтому Бог нечасто являет Свое всемогущество. Он создал нас для того, чтобы мы Его любили. Но никакие самые поразительные чудеса — даже совершенные по нашей просьбе — отнюдь не способствуют пробуждению любви. Как говорит Дуглас Джон Холл: «Проблема Бога не в том, что Он не может чего–то. Проблема в том, что Бог любит нас, и эта любовь осложняет Ему жизнь, как осложняет жизнь любому человеку»[10].
Даже Творец вселенной чувствует себя отчасти беспомощным, когда Его любовь отвергают. Так горюет каждый отец, утратив любовь дорогого дитя. Ветхий Завет напоминает дневник нежно влюбленного в Израиль Бога:
«При рождении твоем, когда ты родилась, пупа твоего не отрезали, и водою ты не была омыта для очищения, и солью не была осолена, и пеленами не повита. Ничей взгляд не сжалился над тобою, чтобы из милости к тебе сделать тебе что–нибудь из этого; но ты выброшена была на поле, по презрению к жизни твоей, в день рождения твоего.
И проходил Я мимо тебя, и увидел тебя, брошенную на попрание в кровях твоих, и сказал тебе: «Живи!». Умножил тебя как полевые растения; ты выросла и стала большая, и достигла превосходной красоты: поднялись груди, и волоса у тебя выросли; но ты была нага и непокрыта.
И проходил Я мимо тебя, и увидел тебя, и вот, это было время твое, время любви; и простер Я воскрылия риз Моих на тебя, и покрыл наготу твою; и поклялся тебе и вступил в союз с тобою, говорит Господь Бог, — и ты стала Моею.
Омыл Я тебя водою и смыл с тебя кровь твою и помазал тебя елеем. И надел на тебя узорчатое платье, и обул тебя в сафьянные сандалии, и опоясал тебя виссоном, и покрыл тебя шелковым покрывалом. И нарядил тебя в наряды, и положил на руки твои запястья и на шею твою ожерелье. И дал Я тебе кольцо на твой нос и серьги к ушам твоим и на голову твою прекрасный венец».
Но всеведущий Бог предвидит трагическую участь Израиля: «Я знал мысли их, которые они имеют ныне, прежде нежели Я ввел их в добрую землю, о которой Я клялся отцам их», — говорит Он. Когда Его народ собирался на берегу Иордана, готовый к великим переменам, Бог позволил нам на мгновение увидеть, что значит быть Богом. Он не разделяет радостного ожидания, царящего в лагере. Бог делится Своей тревогой с Моисеем в скинии. Более всего Бог желает, чтобы Его завет с народом не был нарушен. «О, если б сердце их было у них таково, чтобы бояться Меня и соблюдать все заповеди Мои во все дня, дабы хорошо было им и сынам их вовек». Но постоянные бунты в пустыне уже показали, к чему идет дело.
Бог предсказывает: наступит день страшного отпадения народа. «И сокрою лице Мое от него в тот день». Бог говорит печально и безнадежно, словно отец наркомана, бессильный спасти свое дитя от самоуничтожения, словно муж алкоголички, слышащий ее бормотание — дескать, завтра, послезавтра исправлюсь — и вспоминающий, сколько раз уже его жена нарушала данный зарок.
Бог дает Моисею удивительное поручение: написать песню, чтобы все израильтяне выучили ее наизусть как историческое свидетельство. Эта песня передает точку зрения самого Бога. Это жалоба влюбленного, обиженного и уязвленного настолько, что Он готов оставить свою любовь. Так в час рождения нации, когда израильтяне радостно готовились перейти Иордан, зазвучал национальный гимн — самый необычный гимн, какой только доводилось петь людям. В нем не было ни слова надежды, только печаль и обреченность.
Израильтяне вспоминали в этой песне благословенные времена, когда Бог подобрал их в страшной пустыне и берег, словно зеницу ока. Они пели о грядущей измене — о времени, когда они позабудут Бога, давшего им жизнь. Они пели о проклятии, которое поразит их, о губительном голоде, смертоносной чуме, о стрелах, окрашенных кровью. Эта горестная музыка еще звучала в их ушах, когда израильтяне входили в Землю обетованную.
Я повернул назад, точно гончая, вынюхивающая след, — теперь я уже искал нужные мне намеки в рассказе о странствии по пустыне. Скиния, сияющая присутствием Бога, чудесная пища, ниспосланная с неба, несчастные странники, сорок лет потратившие в песках пустыни, — где–то между ослепительным обещанием и бессмысленным сорокалетним блужданием наступило разочарование в Боге. Что же произошло?
Как часто я мечтал, чтобы Бог явил Себя открыто и явно, чтобы Он «сделал что–нибудь». Однако перечитывая печальную историю падения Израиля, я убедился, что и у прямого вмешательстве Бога есть оборотная сторона. Прежде всего израильтянам стало недоставать личной свободы. Они жили чересчур близко к святому Господу и все мелочи их жизни — половые сношения и менструация, дневной рацион питания и ткани, из которых шились их одежды, — все подлежало строжайшей регламентации. Нелегко быть народом избранным. Богу непереносимо находиться среди грешников, но также и израильтянам нестерпимо было жить рядом со святым Господом.
