Павел Бегичев - Современное христианское мифотворчество и разрушение мифов

Но со временем слова не просто меняют свои значения, они также утрачивают связь со своими этимологическими корнями.

Люди вообще часто употребляют слова, не задумываясь об их семантике. Так мы говорим: «Артисту было присвоено звание народного», — вовсе не задумываясь, что слово «присвоить» по своей внутренней логике должно означать только: «сделать самовольно своим, своей собственностью, завладеть, выдать за своё». Как можно «присвоить» нечто кому-то? Нелогично. Но мы пользуемся этим словом, несмотря на нелогичность. И эта непоследовательность даже закреплена в словарях.

Тот же Чуковский пишет:

По-новому осмыслился глагол «воображать». Прежде он означал «фантазировать». Теперь он чаще всего означает: «чваниться, важничать».

— Он так воображает, — говорят теперь о человеке, который зазнался.

Правда, и прежде было: воображать о себе («много о себе воображаете» и т. д.). Но теперь уже не требуется никаких дополнительных слов.

Мы забываем, что слово «виновник» сохраняет известную смысловую связь со словом «вина» в значении «ответственность за совершённый проступок, причина чего-либо нежелательного» (так, например, определяет это слово словарь Ушакова). Но, тем не менее, мы узаконили словосочетание «виновник торжества» и не усматриваем в торжестве ничего нежелательного. И даже Синодальный текст Библии называет Христа «виновником спасения вечного» (Евр. 5:9).

Процесс утраты словом прежних этимологических связей называется деэтимологизацией. Д. Э. Розенталь приводит вот такие примеры этого явления:

а) имён существительных: вилка (утрачена связь со словом вилы), мешок (ср.: мех), порошок (ср.: порох), крыльцо (ср.: крыло), столица (ср.: стол);

б) имён прилагательных: голубой (утрачена связь со словом голубь), коричневый (ср.: корица), плотный (ср.: плоть), прочный (ср.: прок);

в) глаголов: красить (утрачена связь со словом краса), нравиться (ср.: нрав), сердиться (ср.: сердце), уметь (ср.: ум).

Мы уже не удивляемся, когда слышим выражения: «синие чернила» или «цветное бельё», хотя чернила должны быть черны, а бельё — бело!

Таким же образом слово «спасибо» уже давно деэтимологизировалось. Оно означает простое выражение благодарности. И современный человек чаще всего совершенно не задумывается о его этимологии. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что с этим словом используется местоимение в дательном падеже: «спасибо тебе!», тогда как выражение «спаси Бог» требует винительного падежа: «Спаси тебя Бог!»

Слово «спасибо» стало будничным и бытовым. А ведь мы обычно не подводим богословские концепции под бытовые выражения. Например, если вы сказали: «Спасибо», — а вам ответили: «Не за что!», — то это не значит, что вы только что совместно со своим собеседником исповедали принцип спасения только по благодати, независимо от дел.

Складывается впечатление, что именно синдром «старческого охранительства» движет современными противниками слова «спасибо», обращённого к Богу. Им кажется, что слово «благодарю» и возвышеннее, и краше, и логичнее. Что ж? Они имеют на это право. В конце концов, если «совесть их, будучи немощна, оскверняется», — то действительно, лучше употреблять слово «благодарю». Правда, этимология этого слова тоже небезупречна. Можем ли мы подарить благо Богу? «Я сказал Господу: Ты — Господь мой; блага мои Тебе не нужны» (Пс. 15:2).

Почему-то апологеты тщательных этимологических исследований проходят мимо слова «богатый». Это слово тоже связано с Богом. Фасмер определяет его этимологию так: «Согласно В. Шульце (KZ 45, 190 = Kl. Schriften 469), образовано аналогично лат. fortunаtus, то есть „хранимый богами“». А ведь в Библии неоднократно говорится о богатстве Бога: «…один Господь у всех, богатый для всех, призывающих Его… (Рим. 10:12); …Бог, богатый милостью… (Еф. 2:4)». Значит ли это, что Бог-Вседержитель храним богами? Конечно, нет! В наше время мы уже не учитываем столь древние семантические корни.

Таким образом, никто не согрешит, если будет обращаться к Богу с благодарностью и употреблять при этом простое слово «спасибо».

16. Миф о трупах и орлах

Где будет труп, там соберутся орлы.

По поводу толкования этой фразы существует немало догадок и полуанекдотичных историй. Даже рассказывают, будто бы некий брат, считающий себя новым пророком, написал обширное «толкование» этого стиха и решил поделиться своими открытиями с молодым христианином. После двухчасовой беседы «пророк» спросил у собеседника: «Ну, как? Понял ли ты толкование этого образа?» Тот ответил: «Понял!» И, указывая на внушительных размеров «толкование», пояснил: «Вот это — труп! А мы с тобой, брат, — орлы!»

Одни считают, что смысл этой фразы в том, что люди, приверженные плотскому, земному существованию, на небо якобы не попадут; они, подобно стервятникам, питающимся мертвечиной, будут есть не «хлеб жизни» в Царстве Божием, а поедать «мёртвую плоть» своих «мёртвых дел».

Другие полагают, что труп — это Израиль, а орлы — римские войска, которые окружили Иерусалим во главе с генералом Титом.

Третьи утверждают, что подобно тому, как орлы слетаются к трупу, так и христиане в момент восхищения Церкви соберутся к Христу.

Четвёртое толкование сводится к тому, что мы способны будем ясно увидеть пришествие Христа, как высоко парящие орлы видят труп.

Наконец, пятое толкование состоит в том, что знамения Второго пришествия будут столь же очевидными, как несомненно то, что где собрались орлы, там — труп.

Другими словами, Христос использовал распространённую в те времена фразу, наподобие поговорки. Люди тогда были ближе к природе, нежели мы теперь. Они часто видели, как вьются стервятники над тем местом, где лежит труп… Возможно, со временем эта фраза стала использоваться для обозначения чего-то несомненного. Как человек, увидевши кружащих в небе стервятников, знает, что где-то там обязательно есть падаль, так люди без всякого сомнения сразу узнают пришедшего Христа, потому что Его пришествие будут сопровождать ясные знамения.

Мне представляется наиболее логичным последнее, пятое толкование.

Первые две точки зрения интересны, но абсолютно игнорируют контекст. Третья и четвёртая версии толкования основаны на очень неприятном сравнении Христа с трупом.

А вот пятое объяснение вполне уместно.

Во-первых, оно учитывает контекст, где Христос говорит об очевидности Своего пришествия, сравнивая с ним два природных явления: блеск молнии и кружение стервятников над мёртвым телом.

Во-вторых, оно очень просто. Оно позволяет нам уйти от ненужной аллегоризации текста.

В-третьих, оно вполне согласуется с контекстом, в который поместил эту фразу Лука (Лк. 17:37), тогда как другие толкования либо лучше подходят к контексту Матфея, либо вписываются в богодухновенный замысел Луки.

Как бы то ни было, нам важно знать, что пришествие Господа не будет тайным. Ему не потребуются средства массовой информации, чтобы сообщить о Своём возвращении. Поэтому можно смело назвать лжецами тех «христов», которые заявляют о своём «втором пришествии» в газетах и по телевизору.

17. Миф о незыблемости некоторых слов в синодальном переводе Библии

Я уже давно подбираюсь к одной очень большой и сложной теме — развенчание мифов о «богодухновенности переводов Библии». О ней мы поговорим ближе к концу этой книги.

А сегодня мне хотелось бы предложить читателям не то чтобы миф, а этакую информацию к размышлению.

Ни для кого не секрет, что так называемый Синодальный перевод Библии на русский язык приобретает если не статус «богодухновенного перевода», то статус неприкосновенного текста — уж точно.

Многим кажется, что эстетическая составляющая текста должна доминировать над смысловой его частью. то есть, проще говоря, важно, чтобы звучало красиво, а понятно или не понятно — это дело третье.

Казалось бы, этот довод должен покрыться толстым слоем пыли в сундуках с аргументами у сторонников «богодухновенности» церковно-славянского перевода. Ведь именно они считают, что «ланита» звучит гораздо краше, нежели вульгарное «щека», а перст им представляется гораздо предпочтительнее современного пальца. И хотя им (вопреки логике) приходится считать срачицу более благозвучным аналогом рубашки, они всё же весьма агрессивны в отстаивании своей сермяжной правды (она же посконная, домотканая и кондовая).

Но вот чего понять совершенно нельзя, так это тех людей, которые стремятся превратить Синодальный перевод в некий застывший памятник. Текст, основная цель которого была — «способствование к приведению в России в большее употребление Библии без всяких примечаний и пояснений», то есть возможность быть понятным.