Гершон Вайс - Шимшон — судья Израиля
♦ Старательность ведёт к Чистоте (Некиут)
♦ Чистота ведёт к Отделённости (Пришут)
♦ Отделённость ведёт к Чистоте (Тоора)
♦ Чистота ведёт к Благочестию (Хасидут)
♦ Благочестие ведёт к Смирению (Анава)
♦ Смирение ведёт к Боязни греха (Ират хет)
♦ Боязнь греха ведёт к Святости (Кдуша)
♦ Святость ведёт к Б-жественному Духу (Руах акодеш).
Эти десять уровней детально обсуждаются раби Моше Хаимом Луцатто в его классическом труде Месилат Еша-рим (Путь праведных)[78]. В его описании проглядывает основная мысль о необходимости самодисциплины и серьёзной подготовки, прежде чем человек достигнет уровня Руах акодеш.
Первая ступень этой лестницы — Осмотрительность (Зеирут). Она требует от человека исключительной осторожности, чтобы не нарушить никаких запретов Торы. Перед совершением действия необходимо тщательно проанализировать его последствия, чтобы быть совершенно уверенным, что ни одно из них не вступит в конфликт с ценностями Торы. В конце каждого дня следует вспомнить всё совершённое за день, подобно тому, как торговец пересчитывает свой товар. Уже на этом уровне человек должен находить время для тщательной проверки не только своих поступков, но также слов и мыслей, привычек и образа жизни, чтобы, ни одна даже мелкая деталь не противоречила Торе. Обычному человеку это может показаться более чем достаточным для совершенства, однако, в действительности это не что иное, как первая ступень.
Освоив ступень Осмотрительности, можно подготавливать себя к переходу на вторую ступень — Старательность (Зеризут). Осмотрительность удерживает человека от неверных поступков, а Старательность побуждает его делать добро. Как только появляется возможность исполнить заповедь Торы, необходимо сделать это как можно быстрее, чтобы не лишиться великой привилегии.
Третья ступень — Чистота (Некиут). Она требует от человека очиститься от всех грехов, а также от всех дурных привычек и наклонностей, Требования этой ступени не позволяют проявлять терпимость к порокам и дурным поступкам.
Четвёртый уровень — Отделённость (Пришут). На этом уровне человек обязан воздерживаться даже от разрешённых действий, если это помогает ему избежать запрещаемого[79]. В конечном итоге подразумевается, что человек может брать от мира только то, что ему абсолютно необходимо, и не более того.
Достичь пятого уровня — Чистоты (Тоора) — человек может, когда все его действия, даже такие земные, как еда и сон, покоятся единственно на мудрости и Б-гобоязненности и никогда — на плотском удовольствии.
Благочестие (Хасидут) предполагает, что человек во имя исполнения воли Создателя совершает больше, чем требует от него буква закона. Подобно любящему сыну, он прилагает все усилия, чтобы доставить удовольствие отцу, не ожидая приказания[80].
Смирение (Анава) включает в себя высочайшие добродетели, которыми может обладать человек. Достигший этого уровня осознаёт, что нет у него иного предназначения в жизни, кроме как быть средством проявления Б-жественной Славы в этом мире.
Восьмой уровень — Боязнь греха (Ират хет). Человек, достигший этого уровня, не просто избегает греха, он действительно боится всяческого зла, поскольку малейшее прегрешение явится препятствием между ним и Всевышним.
Последняя ступень, ведущая к Руах акодеш, это Святость (Кдуша). Поднявшись на эту высоту, человек полностью отрешается от физического мира и приближается к Б-жественному. Его тело приобретает святость Храмового жертвенника, а пища, которую, он ест, уподобляется приносимым на нём жертвам[81].
Только после того, как человек поднимется по этим восьми ступеням, он станет достойным Руах акодеш; т. е. того уровня, которого Шимшон достиг в очень молодые годы. Такой высокий уровень духовности был необходим, потому что Шимшон, как и все шофтим (Судьи), был послан Всевышним для того, чтобы евреи возвысились и стали достойными Его защиты (Шофтим 2:18, 19). Чтобы исполнить предопределённую Б-гом миссию, Шимшон должен был подняться до Б-жественного уровня. И только после того, как он достиг духовного величия, он смог позволить себе спуститься, чтобы жить среди филистимлян.
Глаза Шимшона
14:1
Шимшон спустился в Тимну. В Тимне он увидел женщину из дочерей филистимлян.
Стих утверждает только то, что Шимшон увидел женщину. Нет ни малейшего упоминания о том, что он говорил с ней[82], тем более нельзя заподозрить его во влюблённости. Только в седьмом стихе есть указание на то, что он говорил с ней. Но, тем не менее, с первого взгляда Шимшон рассудил, что именно эта женщина подходит для исполнения его планов, и, возвратившись к своим родителям, он попросил устроить их свадьбу.
14:2
Он поднялся и обратился к своему отцу и матери. Он сказал: “Я видел в Тимне женщину из дочерей филистимских, а поэтому сейчас возьмите её мне в жёны”.
Как это принято у евреев, Шимшон просил своих родителей посвататься. Нас может удивить, что он обратился к своим праведным родителям с просьбой устроить свадьбу с нееврейкой. Даже сегодня не соблюдающие заповеди еврейские юноши едва ли посмеют попросить об этом!
Ответ заключается в том, что Шимшон не делал ничего постыдного, что он должен был бы скрывать от своих праведных родителей. Он знал, что ему предназначено спасти Израиль от филистимлян. Более того, он понимал, что его борьба будет исполнением пророчества Яакова: “Дан будет змеёй на дороге, виперой на пути”. Шимшон рассматривал этот стих как указание на методы, которым он должен пользоваться в своей борьбе. Как змея сливается с землёй и становится невидимой, так и Шимшон должен был слиться с врагами, уйдя жить к филистимлянам. Тогда его действия, направленные против угнетателей, будут выглядеть личной местью, а не стремлением освободить Израиль от врагов.
Итак, первым шагом в замысле Шимшона смешаться с филистимлянами стала его женитьба на филистимлянке, т. е., сообщая родителям о своём решении, он на самом деле информировал их о том, что пришло время исполнить миссию, предсказанную ему ангелом. Родители Шимшона хорошо знали своего сына, и у них не было причин сомневаться в движущих им мотивах.
Далее, он сказал родителям: “Возьмите (кеху) её мне в жёны”. Слово “возьмите” — это термин, который Тора использует, когда речь идёт о женитьбе: “Если человек возьмёт (шах) жену...” (Дварим 24:1). Причём, как подчёркивает Талмуд, имеется в виду брак только между евреем и еврейской (кидушин), совершённый по всем религиозным законам[83]. Этот термин не приложим к союзу еврея с нееврейкой. Из этого можно сделать вывод, что избранница Шимшона ещё до свадьбы должна была обратиться в иудаизм.
Причины для обращения филистимлянки в иудаизм требуют особого обсуждения. Еврейский закон недвусмысленно определяет: человек, который хочет обратиться в иудаизм из-за любви к еврею, не может быть принят; обращение должно совершиться только ради присоединения к народу Израиля во имя служения Всевышнему.
В случае с этой женщиной на первый взгляд может показаться, что обратиться в иудаизм её побудило лишь желание выйти замуж за Шимшона. Шимшон допускал такую возможность, поэтому, попросив родителей о сватовстве, он в то же время избегал разговоров и общения с женщиной. Это исключало её заинтересованность Шимшоном, а значит, её брак с евреем — представителем порабощённого народа — был для неё единственно способом уйти от идолопоклонства и, став благочестивой еврейкой, соединиться с народом Израиля в его служении Ашему.
Тем не менее Маймонид пишет, что мудрецы того времени считали, что её обращение продиктовано неясными мотивами, поэтому Писание о нём не упоминает:
Да не придёт тебе на ум, что у спасителя Израиля Шимшона и у царя Шломо, которого называют “другом Б-га”, были жёны-нееврейки, не прошедшие гиюр. Суть дела состоит в следующем: по закону, каждый раз, когда кто-либо решает обратиться в иудаизм, следует выяснить, почему человек это делает (нет ли у него корыстных мотивов, а может, он совершает это из страха). Если речь идёт о мужчине, следует узнать, не интересуется ли он еврейской женщиной; а если обратиться в иудаизм хочет женщина, нужно выяснить, не влюблена ли она в мужчину-еврея. Если мы не находим подобных скрытых мотивов, нам следует рассказать человеку, как тяжело несведущему исполнять заповеди Торы. Мы делаем всё это, чтобы он смог изменить своё решение. Если он, невзирая на предостережения, опять и опять возвращается (к иудаизму) из любви (к нему), мы принимаем его, как написано (Рут 1:18): “Когда она увидела, что та определённо решила пойти с ней, она прекратила разговор”.
Поэтому во времена Давида и Шломо не принимали тех, кто хотел обратиться в иудаизм: во времена Давида из-за того, что отказывались (от идолов) из страха, а во времена Шломо потому, что величие Израиля могло заставить их прийти к этому решению.
