Святитель Димитрий Ростовский - Жития святых. Ветхозаветные праотцы
Тогда Господь сказал сатане:
– Вот, он в руке твоей. Я попускаю тебе сделать с ним, что захочешь; только душу его сбереги – не посягай на основу его существа, свободное изволение (см.: Иов. 2, 1-6).
Сатана отошел от лица Господня и поразил все тело Иова страшною проказою от подошвы ног его по самое темя головы. Страдалец должен был выселиться из среды живых людей, так как был нетерпим между ними по заразительности охватившей его болезни. Тело его покрылось отвратительными, смрадными струпьями; по всем суставам разливался жгучий внутренний огонь; сидя вне селения, в пепле, Иов обломком черепка скоблил свои гнойные раны. Все соседи его и знакомые отстранились, оставили его. Даже жена его утратила сострадание к нему.
Спустя много времени она, в состоянии отчаяния, сказала однажды Иову: «Доколе ты будешь терпеть? Вот, подожду еще немного в надежде спасения моего; ибо погибли с земли память твоя, сыновья и дочери, болезни чрева моего и труды, которыми напрасно трудилась. Сам ты сидишь в смраде червей, проводя ночь без покрова, а я скитаюсь и служу, перехожу с места на место, из дома в дом, ожидая, когда зайдет солнце, чтобы успокоиться от трудов моих и болезней, которые ныне удручают меня. Не упорствуй, не отстаивай неуклонно свою непорочность; но скажи некое слово к Богу, похули Его и умри, в смерти ты найдешь освобождение от своих страданий, она избавит и меня от мучений».
Так просто и естественно, по-видимому даже и удовлетворительно, разрешала жена Иова для него и для себя вопрос о жизни, не простираясь далее земного понимания ее значения и назначения, по внушению сатаны – «кожу за кожу». Измученная и усталая нравственно, она готова была погасить последний светоч истинной жизни: «похули Бога и – умри».
Не так, однако, рассуждал о своем состоянии сам страдалец Иов, смотря на свою человеческую природу не с точки зрения узкого себялюбия. С сожалением взглянув на жену, он сказал ей:
– Зачем ты говоришь так, как одна из безумных жен? Если доброе мы принимали от Бога, то неужели злого мы не стерпим – не будем принимать!
И в этот раз, таким образом, Иов не согрешил пред Богом уста его не произнесли ничего хульного на Бога (см.: Иов. 2, 7-10).
Слух о несчастии, постигшем Иова, распространился по окрестным странам. Три друга его: Елифаз феманитянин, Вилдад савхеянин и Софар наамитянин[9], осведомленные о злополучии его, собрались вместе, чтобы идти утешать страдальца, разделив его скорбь. Но, приближаясь к нему и не узнавая его, потому что лицо его представляло сплошной гнойный струп, они еще издалека от ужаса вскричали и зарыдали, разодрали каждый верхнюю одежду свою и в сильной горести бросали пыль кверху над головами своими. Семь дней и семь ночей провели они потом, сидя на земле насупротив своего друга и не промолвив ни одного слова, ибо видели они, что страдание его весьма велико, и не находили средств утешить его в таком состоянии (см.: Иов. 2, 11 -13). Томительное молчание это было прервано самим Иовом. Он первый открыл уста свои: проклял день своего рождения и выразил глубокую скорбь о том, зачем ему дано было увидеть свет, который теперь покрыт для него мраком. Зачем дана ему жизнь, когда она для него является безотрадным мучением?
– Ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня, — говорил страдалец, – и страшное, чего я боялся, то и пришло ко мне. Нет мне мира, нет покоя, нет отрады/ (Иов. 3, 1-26).
Тогда в разговор с ним вступили и друзья его, хотя своими рассуждениями, которыми они хотели утешить его, только еще более отравляли исстрадавшееся сердце его (см.: Иов. 21,34; 16, 2 и дал.). По своему искреннему убеждению, по своей вере, что Правосудный Бог награждает добрых и наказывает злых, они почитали за неоспоримое и несомненное, что если кто подвергается несчастию, тот – грешник, и чем больше это несчастие, тем, значит, мрачнее его греховное состояние. Потому и об Иове они думали, что у него существуют какие-либо тайные грехи, которые он умел искусно скрывать (см.: Иов. 32-33 и др.) от людей и за которые Всевидящий Бог и наказывает их друга. Это они дали почувствовать страдальцу с самого начала своих разговоров и потом, в продолжении длинных своих рассуждений, убеждали его сознаться и раскаяться в своих преступлениях. Иов, в сознании своей непорочности, при всей, по-видимому, убедительности речей, почитал себя внутренне далеким от того, чтобы признать их рассуждения справедливыми (Иов. 27,1-7; ср.: 10,17); со всею силою невинности защищал он свое доброе имя.
– Доколе будете мучить душу мою и терзать меня речами своими? Вот, уже раз десять вы срамили меня и не стыдитесь терзать меня! Жалкие утешители! Будет ли конец ветреным словам вашим? (Иов. 19, 2 3; ср.: 16, 2).
Иов разъяснял своим друзьям и уверял их, что он страдает не за грехи, но что Бог по Своей непостижимой для человека воле посылает одному тяжелую, а другому счастливую жизнь. Друзья Иова, полагавшие, что и Бог поступает с людьми по тем же законам возмездия, по которым произносит Свой Суд и человеческое правосудие, не убеждались его оправдательными словами, хотя и прекратили свои обличения, направленные против него, и перестали отвечать на слова его (см.: Иов. 32, 115). В это время принял горячее участие в общем разговоре молодой летами некто Елиуй, сын Варахиилов, из племени Рамова, вузитянин; с пламенным дерзновением он ополчился на почтенного возрастом страдальца за то, что тот оправдывал себя, свою невинность, больше, нежели Бога (Иов. 32,2 и дал.). Воздавая Создателю справедливость, недоступную человеку, и этот собеседник усматривал причину страданий Иова в его порочности, хотя бы и незаметной для взоров людских.
– Бог могуществен и не презирает сердца сильного крепостью. Он не поддерживает нечестивых и не отвращает очей Своих от праведников; но ты, – говорил Елиуй Иову, – ты преисполнен суждениями нечестивых, ибо, по твоему суждению, наказание, посланное тебе от Бога, незаслуженно, но ведь суждения и осуждение близки, так близко соприкасаются между собою (Иов. 36, 5 17).
Наконец страдалец обратился с молитвою к Богу, чтобы Он Сам засвидетельствовал о его невинности. И Бог явился Иову в бурном вихре и укорил его за намерение требовать отчета в делах мироправления. Вседержитель указал Иову, что для человека весьма много непостижимого в явлениях и творениях даже одной видимой, окружающей его природы; а после этого – желание проникнуть в тайны судеб Божиих и объяснять, почему Он поступает с людьми так, а не иначе, такое желание представляет собою уже дерзкую самонадеянность.
Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? вопрошал Господь Иова из бурного вихря. Препояшь ныне чресла твои, как муж, и отвечай: где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее при общем ликовании светил небесных и радостных хвалебных восклицаниях сынов Божиих? Давал ли ты когда-нибудь в жизни своей приказание утру и указывал ли место заре? Знаешь ли ты уставы неба, можешь ли возвысить голос твой к облакам, можешь ли посылать молнии?.. Ты хочешь ниспровергнуть суд Мой, обвинить Меня, чтобы оправдать себя, – такая ли у тебя мышца, как у Меня? Укрась себя величием и славою, облекись в блеск и великолепие; излей ярость гнева твоего, посмотри на все гордое и высокомерное и смири его, сокруши сильных нечестивых на местах их. Тогда и Я признаю, что десница твоя сильна, чтобы защитить тебя. Состязающийся с Вседержителем, обличающий Бога пусть отвечает Ему.
И отвечал Иов Господу и сказал:
Знаю, что Ты все можешь и что намерение Твое неизменно.
– Кто сей, помрачающий провидение, ничего не разумея?
– Это я, говоривший о том, чего не понимал, – о чудных для меня делах, которых я не знал. Я слышал о Тебе прежде только краем уха своего, теперь же мои глаза видят Тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прах и пепел; я ничтожен, и что я буду отвечать Тебе? Полагаю руку мою на уста мои (см.: Иов. 38-40).
И было после того повеление от Господа друзьям Иова, чтобы они обратились к нему и просили его принести за них жертву, ибо только лицо Иова, сказал Господь Елифазу феманитянину, Я приму, дабы не отвергнуть вас за то, что вы говорили обо Мне не так верно, как раб Мой Иов (Иов. 42, 7-9). Друзья исполнили это Господне повеление и привели к Иову для жертвы семь тельцов и семь овнов. Иов принес жертву Богу и помолился за друзей своих. Бог принял его ходатайство за них, возвратил ему самому телесное здоровье и дал ему вдвое больше того, что он имел прежде. Родные и все прежние знакомые Иова, услыхав об его исцелении, пришли навестить его и соутешиться и порадоваться с ним, и каждый из них принес ему дар и золотое кольцо. Господь же ущедрил Иова Своим благословением: у него было после того четырнадцать тысяч мелкого скота, шесть тысяч верблюдов, тысяча пар волов и тысяча ослиц. Родились у Иова вместо умерших и семь сыновей и три дочери; и на всей земле не было таких прекрасных женщин, как дочери Иова, и дал им отец их наследство между братьями их (см.: Иов. 42, 10-15). Господь не удвоил количества детей Иова, как Он удвоил его пастушеские богатства: это потому, чтобы не подумал кто-либо, что его первые дети умершие погибли совсем, – нет, они хотя и умерли, но не погибли, они восстанут в общее воскресение праведных.
