Мой Армагеддон - Роман Воронов

уводил меня в такие дебри, откуда выбраться самостоятельно не представлялось возможным. Начинало светать, я и не заметил ночи в безумном разговоре, и не получил ответа на вопрос, зачем Он пришел. Какова роль человека, вброшенного в Род без ведома и согласия, к чему отсылка ко Христу и как Род «касается» Времени? Задавая себе эти вопросы, я не лукавил, хотя абсолютно запамятовал, что Он их «слышит», и обращался только к себе.

Призрак же моментально среагировал (по всей видимости, лучи восходящего солнца подгоняли его):

– Пусто чрево жены будет, как и семя мужа, предавших Род.

– У них не будет детей?

– Род занимается зачатием новой жизни, вся его энергетическая сила направлена на это, – пустота возле моего уха вздымалась, как живот тяжело дышащей роженицы.

– Продолжай, – сказал я успокаивающе.

– Муж, намеренно сменивший герб Рода (фамилию) и взявший на знамена свои новый, выдуманный, будет изгнан из Рода, как Адам из Рая, то есть «отключен» от энергии Рода.

– Вот это уже интересно, – воскликнул я, начиная сожалеть о раннем восходе. – Неужто Адам отказался от Рода Бога?

– В пользу рода человеческого, – отрезал призрак, – но то был План самого Бога.

– А роль Евы? – мне не терпелось продолжать.

Пустота смягчила тон:

– Связав себя узами брака и взяв фамилию мужа, женщина примиряет враждующие стороны, усиливая их обе.

– Белый платок на скрещенные мечи, – заметил я.

– Можно трактовать и так, – Он, как мне показалось, был удовлетворен.

– А Христос и Вознесение по теме Рода – можешь подробнее?

– Христосознание это освобождение от Рода, от нанесенных кодов, от поднятия на борт (для чего ходящему по воде паруса?), от посещения классных комнат, если ты сам есть Учитель. Подъем на Голгофу (в тонком смысле) – отбрасывание родовых пятен, очищение кожи под одежды Света, – пустота начала наполняться криками проснувшихся в лесу птиц.

– А почему «вне Рода, вне Времени»? – я догадался, что встреча с самим собой подходит к завершению.

– Потому что войти в проявленный план ты, человеческая душа, можешь только через Род, рождением, путем вынашивания физического плода. Ребенок – принадлежность Рода от момента появления на свет, – пустота стала прозрачной, трепещущей на свежем утреннем ветре.

– Род – своеобразный переключатель из безвременья во Время, он есть проявитель всех качеств физического человека, пребывающего в соответствующем измерении с энергией времени. Иисус, как Сын Божий, был вне Времени и вошел в ясли, минуя Род, непорочным зачатием.

– А…? – начал было я, но песок заскрипел под невидимыми стопами, и ощущение присутствия чего-то рядом исчезло. Судя по всему, мой далекий, изуверски искалеченный предок по материнской линии сказал все, что хотел, оставив меня одного на вершине «пирамиды» под названием Род, возможно, именно для того, чтобы перестать быть одиноким.

Эхо

1

Адам, обгоняя стремительных косуль и гордецов оленей, несся по Райскому Саду, голова его была наполнена очень важной мыслью, которую он хотел поведать Отцу как можно скорее, и посему первый человек не обращал никакого внимания на то, куда ступали его сильные стопы, тем более что под ногами расстилался ровный, мягкий ковер идеальной травы. Тем неожиданнее для Адама оказалась встреча с торчащим из земли корнем, что, в свою очередь, после случившегося столкновения вытянулся в черный, блестящий шнурок и, удовлетворенно зашипев, убрался восвояси. Что же касается незадачливого спринтера, то он, удивленно распахнув голубые глаза, со всего маха влетел, подобно странному, зачем-то хаотично машущему конечностями, кувыркающемуся снаряду прямиком в муравейник…

Райские муравьи не кусаются, у них напрочь отсутствуют челюсти и способность обижаться, но все их многочисленное сообщество испытало крайнее удивление по поводу столь неожиданного и весьма разрушительного вторжения.

Адам вскочил на ноги как ошпаренный и совершенно справедливо возопил, причем истошно, смахивая с обнаженного тела мечущихся в испуге «пассажиров». Естественно, звуковая волна, достигнув ближайшего препятствия, коим оказался фонтан с Живой Водой, отразилась от него и, в слегка измененном состоянии, вернулась обратно.

Пораженный первочеловек прекратил лупить себя по бокам и ягодицам и ошарашенно произнес:

– Что это?

– Эхо, – ответил ему Отец, возникший за спиной и аккуратно снимающий с лопаток Сына своего напуганного до полусмерти муравья.

– Я хочу еще раз услышать эхо, Отец! – восторженно прокричал Адам, выплевывая изо рта почти задохнувшегося насекомыша.

– Это не сложно, – ответил Отец, повторно вдыхая жизнь в маленькое, черное тельце.

– Нужно снова прыгнуть в муравьиную кучу? – поморщившись, спросил Адам, с опаской и неприязнью оглядываясь на разворошенный им дом.

Отец, сияющий ярче самого света, рассмеялся:

– Нет, достаточно разрушений с тебя. Для того, Сын Мой, чтобы услышать Эхо, нужно Слово и Мир, отражающий его.

– Ты для этого сотворил Землю? – Адам, умиленно взглянул на Отца, изобразив на лице гримасу внимающего строго и с почтением.

Всевышний с любовью (а как же иначе) взирал на свое творение: упругое тело Адама дрожало от нетерпения, а пытливый, ненасытный ум требовал немедленного ответа.

– Земля и есть Эхо, отражение Слова Моего изначального.

– От чего же отразилось Слово твое, Отец? – Адам потер лоб, а заодно и ушибленное колено.

– От пустоты, – просто сказал Всевышний.

Адам не понял, но его разум требовал движения, бурного течения мысли, вопросы клокотали внутри и искали выхода:

– А я тоже отражение?

Отец утвердительно кивнул головой:

– Да, ты тоже Эхо.

– Чье? – Адам прыгал на месте, как непоседливый, требовательный ребенок, просящий то, что приглянулось.

– Мое, – снова просто сказал Отец, и сияние его ослепило первочеловека.

2

Адам смотрел на Бога не отрываясь, Его рисованный лик был строг и величествен, но неизвестный автор, надо полагать, добрый малый, чуть подправил вверх уголки канонических губ и добавил морщинок у глаз, отчего Всевышний на иконе «очеловечился», и казалось, наконец-то спустился с Небес на землю.

Бога в деревянном окладе Адаму подарил отец, священник более чем скромной церквушки, затерявшейся среди апельсиновых деревьев и оливковых рощ, в самом центре благодатной долины, отгороженной от всего мира тремя горными хребтами. Имя, столь редкое в этой местности, священник дал сыну не раздумывая. Одна дальняя родственница, прибывшая на крестины младенца, игриво поинтересовалась у молодого отца:

– А если бы родилась девочка, ее назвали бы Евой?

На что священник, готовившийся начать таинство крещения, мгновенно ответил:

– Малышку точно не нарекли бы вашим именем, дабы не омрачать ее будущее, пусть и малейшим сходством с вами.

Надо отдать должное родственнице, она не обиделась, напротив, громко рассмеявшись, звонко расцеловала мальчика.

Адам частенько, оставшись наедине, предавался одному увлекательному занятию. Он не просто созерцал лик Божий, он разговаривал с Ним. Вот и сейчас, не отрывая взора от ярко-синих очей