Святые наших дней - Митрополит Иларион
Опасения были напрасны. Во-первых, изготовление икон не приносило того дохода, на который можно было бы содержать монастырь. Во-вторых, по мере увеличения числа паломников доходы стали расти сами собой, отпала острая необходимость в работе на заказ. В-третьих, сам отец Софроний все больше времени отдавал духовнической работе, а также литературному труду. В-четвертых, наконец, давал знать о себе возраст, зрение начало слабеть. Тем не менее, и в 1970-е, и даже в 80-е годы, будучи глубоким старцем, он продолжал писать иконы и фрески, поднимаясь на леса. Это продолжалось до тех пор, пока он почти полностью не потерял зрение.
Божия Матерь с Младенцем. Икона работы о. Софрония.
Монастырь Св. Иоанна Крестителя. Нач. 1960-х гг.
В 1967 году монастырь святого Иоанна Предтечи в Эссексе перешел в юрисдикцию Константинопольского Патриархата. Это может показаться странным, учитывая отношение отца Софрония к Константинополю, выраженное им в статье «Единство Церкви по образу Святой Троицы», и его приверженность Московскому Патриархату на протяжении долгих лет. Причиной вынужденного перехода послужил упомянутый выше острый конфликт с митрополитом Сурожским Антонием.
Судя по всему, этот конфликт имел сугубо личный характер. Владыка Антоний строил Сурожскую епархию по простому принципу: на небе может быть только одно солнце. Вся епархия создавалась вокруг него как единого лидера. Любая перспектива возникновения какого-либо иного центра притяжения воспринималась как угроза не только ему лично, но и его миссионерскому делу, в которое он вкладывал все свои ресурсы.
У отца Софрония, в свою очередь, было своеобразное, недоверчивое отношение к церковной иерархии, которым он поделился в письме с отцом Георгием Флоровским в 1959 году: «Неизбежность и неустранимость иерархии все мы понимаем. Нет, думаю, среди православных никого, кто восставал бы против этого “учреждения”, “установления”. Но исторический опыт показал, что когда неравенство, связанное непременно с идеей всякой иерархии, переходит известные границы, тогда разрушается возможность нормального общения между иерархическими степенями. Вступая в высший иерархический “класс”, к сожалению, большинство епископов теряет должное уважение к тем, кто состоит в низшей по отношению к ним степени, т. е. священникам. В единую церковную жизнь вносится чуждый ей элемент “классовых отношений”. Епископы слишком часто перестают быть не только братьями, но даже и отцами».
По отношению к церковной иерархии отец Софроний вел себя достаточно независимо. Его растущая слава не давала покоя некоторым лицам из окружения владыки Антония. К тому же советы отца Софрония часто расходились с тем, что люди привыкли слышать от владыки Антония. Афонское воспитание отца Софрония сказывалось в том, что он был строгим духовником, бескомпромиссным в вопросах духовной жизни. Некоторым людям такой подход был больше по душе и, получив у владыки Антония совет, который их не устроил, они ехали к отцу Софронию и получали иной совет.
При возникновении подобных ситуаций церковное священноначалие, как правило, пытается развести двух действующих лиц, определив каждому свою территорию. Но у Патриарха Алексия I такой возможности не было: отец Софроний в своем преклонном возрасте уже не мог уехать из Англии. Потому развод состоялся не территориальный, а юрисдикционный. Важно, однако, отметить, что отец Софроний не апеллировал к Константинопольскому Патриарху как верховному арбитру (что противоречило бы его убеждениям), а вышел из юрисдикции Русской Церкви, получив на это письменное благословение Патриарха Московского и всея Руси Алексия I.
При этом своих взглядов на Московский Патриархат как Церковь-мученицу и исповедницу он не изменил до конца дней. Не оставил он и духовного окормления тех многочисленных русских верующих, которые приезжали к нему в монастырь. Это вызывало постоянное недовольство со стороны митрополита Антония, но юрисдикционные барьеры не останавливали поток людей из Сурожской епархии, приезжавших в монастырь Иоанна Предтечи в Эссекс.
С другой стороны, после перехода Иоанно-Предтеченского монастыря в Константинопольский Патриархат в монастырь потянулись паломники и целые паломнические группы из Греции и с Кипра. Имя отца Софрония становилось в греческом мире все более известным, особенно после того, как в 1973 году на греческом вышла его книга о старце Силуане.
Письма отца Софрония близким людям отражают основные события в жизни монастыря святого Иоанна Предтечи. В 1970-м он пишет протоиерею Борису Старку: «В настоящий момент нас 10 человек. Но за столом обеденным почти никогда не бываем одни мы. Прошлым летом особенно. Дом переполнен. За столом 20, 25, 30 и даже более человек. А по воскресеньям – 50, 70, 90 и более. Так как нас мало для подобных приемов, то мы обычно оставляем все двери открытыми, и все пришедшие, среди которых бывают и пришедшие в первый раз, и это почти каждое воскресенье, и всю эту массу людей мы оставляем хозяйничать и быть как дома».
Отец Софроний.
Ок. 1960 г.
В письме отцу Борису от 1973 года отец Софроний рассказывает о том, как растет популярность его книги о старце Силуане: «И у меня этот год тоже является некоторым завершением моего труда. Книга о Силуане вышла по-гречески; осенью выйдет по-английски и по-французски. Было много положено труда над переводами. И вот, слово отца нашего Силуана выходит на более широкие пути мира сего. Имя его становится действительно многим известным и дорогим. Необычайно сильное слово его о мире всего мира находит отклик в тысячах сердец людских. Дай Бог, чтобы это доброе семя взросло и принесло стократный урожай».
В 1974 году отец Софроний решил оставить игуменство и передать бразды правления более молодому игумену. В соответствии с афонской традицией, новый игумен был избран братией. Об этом событии отец Софроний пишет отцу Борису в январе 1975-го: «Пишу вам редко, но помню всегда, на всякий день. С годами, немалыми, ослабеваю. Предложил братьям избрать нового игумена. Избрали одного, не старшего, но готового понести труд служения со всяким смирением. Он сначала готовился быть ученым, но затем переменил свое намерение. Получив доктора, когда ему было 28–29 лет, в Лондоне, прежде чем состоялся акт выдачи дипломов, пришел к нам. Он и раньше бывал у нас. Его научные познания в химии нам мало полезны. Я послал его в Сергиевскую академию. Он блестяще окончил курс за 4 года. Выучил три новых для него языка: греческий, русский и французский. Родом из Австралии, имел английский язык своим обычным и научным».
В том же письме отец Софроний пишет о себе: «Я постепенно передаю ему дела мои, административные и духовные, сам же задумал отдалиться от всякой деятельности и приготовиться к исходу. Говорю об
