Академия святости + Рассказы - Роман Алимов
— Присядь милая, — Варя уселась на лавку и хотела начать рассказ о том, зачем она здесь, но вдруг вспомнила, что мачеха просила поклониться.
Старик-монах опередил:
— Ко мне на днях лисичка прибегала, детки у нее родились, а люди еду приносят. Много старику не нужно, сухарь да вода! Я ей и отдал, мясо не ем, а сегодня снова должна была прийти, — затем заглянул Варьке в глаза и произнес, — деток нужно любить, чтобы из них хитрые лисы не выросли!
Варя насторожилась.
— Ты дочка не мешай Господу предначертанное творить, молись о том, чтобы была Его воля, не твоя! С чужими грехами Он сам разберется, уж сколько людей родилось от создания мира, а за каждой жизнью стоит Творец и ангелы Его. Разве бросит Он твоего папку? Э-э нет, не останется он в грехе, успеет покаяться, только всему свое время. Сейчас о собственной душе думай! А то, что навела на семью позор, ради мести, разве богоугодное это дело? — покачал головой старец.
От нахлынувшего стыда Варя не знала, куда спрятать глаза, поэтому решила крепко их закрыть, но чувство похожее на сердечный жар что-то расплавило внутри и слезы предательски потекли по красным щекам.
— Батюшка, простите! Я только… хотела, чтобы в деревне узнали…
— Не волнуйся! Кому требовалось знать, папку, итак, наставлял, еще при жизни маменьки твоей. Только это — его выбор. Господь не неволит! А ты иди по предначертанному, даже если путь тесен. Творец каждому предлагает лучшее, наше дело принять. Раз послал мачеху — потерпи, она твой камень, что углы скругляет.
— Да как же ее терпеть, когда она ненавидит меня?
— Обижает — улыбнись, кричит — промолчи! А вот болезнь твою… лечить пора, сама знаешь, ребеночка нет в тебе. Живот еще больше подрастет — тогда уж поздно будет, не до шуток будет с родителями!
Варя только глазами хлопала и ладошками мокрые щеки вытирала. Старичок подошел к иконам и махнул ей. Вдвоем упали они на колени, и старец едва слышно начал молиться.
Варька разбирала лишь обрывки слов:
— … и не умерщвляяй… низпадающия… врачебную силу… низпосли… от одра болезненнаго…
Затем он перекрестился, встал и вручил ей тряпичный сверток.
— Дома откроешь! Доктор у меня знакомый, к нему и отправляйтесь, будешь еще настоящих рожать и не раз! — улыбался дедушка.
Па поляне расхаживала Екатерина, заметив открывающуюся дверь торопливо подбежала к домику:
— Отец, разрешите вам… за труды… — протягивая узелок.
— Дорогая моя, терпит нас Господь, не дает розгу, вот и тебе послал Варюшку на воспитание. Единственный это в твоей жизни ребенок и не будет в доме мира, пока не полюбишь ее как дочку. Потому и привел сюда, если сама не смогла понять. А осуждение соседей заработала, ох заработала! Теперь надобно потерпеть, — старец улыбнулся, — об узелке не думай, милая моя. Слыхала: — Даром получили, даром давайте! Будешь возвращаться, оставь лисам, да зайцам, сейчас им туго, пусть порадуются — Блажен иже скоты милует!
Выходили из леса молча, задумчивые и растерянные, но у каждой отчего-то удивительно горело сердце.
Варя размышляла об услышанных словах, о том, что почему-то совсем не хочется мстить мачехе. Подняла взгляд с грязной тропинки вверх: «Какие же пушистые сегодня облака над лесом! А в ветвях, оказывается, щебечут птицы… Ой! А еду лисицам забыли отдать!»
Обернулась к мачехе, чтобы вернуться в лес, а та остановилась на тропинке, уставилась на падчерицу и, громко хлопнув в ладоши перед носом, вскрикнула:
— Батюшки! Да где же твой живот?! Варюшка, милая ты моя?!
Варя замерла, не понимая, о чем это у нее спрашивают. Затем глянула вниз, ощупала себя и от удивления засмеялась. Только сейчас она поняла, что ей совсем уже недурно и хочется жить, радоваться, петь песни, точно в детстве, в этом же лесу.
К вечеру добрались в деревню, при свече лампадки Варя раскрыла сверток старца. Не понимала, что же делать теперь с поездкой к врачу, адрес которого ожидала найти под тканью. Развязала узел и ахнула, внутри лежала небольшая иконка, на которой лисица, зайцы, да белки кружили вокруг монаха.
Варя прочитала надпись:
— Преподобный Павел Обнорский чудотворец, — улыбнулась и добавила, — чудеса какие! Слава тебе, Господи!
Годы летели, Варвара давно вышла замуж, густая седина пробивалась у нее из-под платка, а детей все еще не появилось. Несколько раз ездила она в город, к докторам, да те руками разводили, мол:
— Что же ты хочешь? После такой болезни — не то, что детей рожать, а в живых, не каждая остается, благодари Бога, что выздоровела!
Зато эти годы не прошли впустую, много времени она проводила за молитвой, что зажег в ней старец, тогда в лесу, через явленное чудо исцеления. Только и бесы старались — работали, видя Варькино рвение. Помысел за помыслом разбавляли они серостью, чистоту в ее душе. Словно печная зола на белом снегу, появлялся в ней ропот, обида. Часто у иконы в вечерней тишине, плакала Варя:
— За что Господи? Почему не посылаешь нам ребеночка? Ведь старец обещал?! Я старухой стану, не исполнится обещанное! Соседи косятся, говорят — нагрешила, раз нет пополнения, а у них дети, уж свои семьи заводят. Прости меня грешницу и услышь!
На молитву не приходил ответ.
Однажды уехал в город муж, неделю ждала, беспокоилась. Прошел тревожный месяц, затем год, так он и не вернулся. Стала она, еще больше молится, да согревать угасающую веру.
Однажды мимо Вариного двора проходила соседка. Смотрит, а Варенька на крышу дома влезла и стоит на краю, словно оловянная. Руку вверх подняла, и в сторону облака пальцем указывает. Испугалась соседка, позвала деревенских. Собрались мужики, лезут снимать ее с крыши, а она ни в какую, отбивается, да все странные слова бубнит:
— Все на дороге увязнете,
