Нескромные смыслы Торы. Потаенные сокровища еврейского фольклора - Юрий Михайлович Табак
В любом случае мне был известен один доктор филологических наук, ныне, увы, покойный, который точно скажет: Иван Андреевич Крылов читал этот отрывок из Талмуда. Потому что, по его ученому мнению, все более или менее приличные писатели и художники почерпнули свои образы исключительно из еврейских писаний.
◾ О самом главном
Далее мы разберем необычайно важную заповедь. Я бы даже назвал ее важнейшей во всей Торе, если бы, как сказано выше, наши мудрецы не учили, что все заповеди равно важны.
Речь идет, конечно же, о предписании Дварим 23:13: «…Должна быть у тебя лопатка; и, когда будешь садиться вне стана, выкопай ею яму и опять зарой ею испражнение твое».
Сначала попробуем понять причины исторического предписания. Их несколько:
1. Необходимость соблюдения санитарных норм в стане. Ранее мы подсчитали, что общее число еврейских выходцев из Египта составляло 4 млн 200 тыс. чел. В среднем современный человек производит 200–300 г кала в день. Предположим, что аналогичные показатели были у вышедших из Египта евреев. Получается, что всего в стане производилось в день больше 720 тонн говна. Это при условии, что человек испражняется один раз в день, но это может происходить и несколько раз, и надо учитывать вероятность диареи. А поскольку стоянка занимала несколько дней, а то и больше, то можно представить, какое огромное количество экскрементов скопилось бы в стане; даже представить страшно. Поскольку передвижных туалетных кабинок в то время не существовало, то говно приходилось зарывать, иначе в условиях жаркого климата это привело бы к заражению огромных участков земли, появлению гигантского количества мух, разного рода паразитов, которые разносили бы инфекцию при такой скученности обитателей стана.
Далее, сами экскременты считались предметом нечистым. Пророк Йехиезкель запрещал готовить еду на топливе-говне (Йехиезкель 4:12–15). А ессеи, по свидетельству Иосифа Флавия, даже отказывались испражняться в субботу, чтобы не нарушить ее святость[951]. Эта же идея прошла через всю историю иудаизма. Так, в Шулхан Арух есть целая глава[952], посвящена правилам, как вести себя в сортире и открытом месте: нельзя садиться вдвоем, не следует садиться задом к Иерусалиму, подтираться правой рукой и средним пальцем левой (в связи с особенностями накладывания тфилин) и т. д. Как мы помним, в Талмуде[953] глубоко разбираются вопросы, можно ли читать Шма, если под кроватью ночной горшок с говном или просто рядом с молящимися находится кучка говна. Но возникает вопрос, почему нельзя было зарывать говно непосредственно в стане, а требовалось выходить за его пределы?
Ответ на это вопрос дает сообщение из Дварим 23:14: «Стан твой должен быть свят, чтобы Он не увидел у тебя чего срамного». Ведь чтобы испражняться, приходилось обнажать гениталии перед посторонними с учетом скученности в стане. А такое действие считается недопустимым, срамотой. Вспомним эпизод с напившимся вдрызг Ноахом, который заснул голый (Берешит 9:22–23). Священникам специально полагались штаны, чтобы при восхождении по лестнице к алтарю скрыть свою наготу (Шмот 20:26). Та же тенденция укрепилась в раввинистическом иудаизме, где лицезрение половых органов было запрещено. Р. Йехуда даже объясняет, почему женская грудь находится в верхней половине туловища: чтобы младенец при кормлении не видел гениталии матери[954]. Так и Бог тоже не должен был лицезреть гениталии справляющих надобности. Как мы помним, Бог сделал в наказание кривым негодяя Бильама, обвинившего Его в вуайеризме[955].
Но есть еще одна важнейшая причина, почему надо было покидать стан и зарывать говно вне его. Обратим внимание на сообщение из того же стиха Дварим 23:14: «Ибо Господь Бог твой ходит среди стана твоего». Бог пребывал в стане с израильтянами. Он не только открывался между двумя херувимами (Шмот 25:20–22) на алтаре, но и реально «ходил» среди стана. Чтобы понять эту мысль, обратимся к тексту известнейшего израильско-американского профессора, благочестивого ортодоксального еврея Джеймса Кугеля: «Во многих из ранних библейских текстов Господь, по-видимому, был реальным, физическим живым существом. Поскольку ранняя модель Бога предполагает наличие у Него тела, то не стоит удивляться тому, что многие места в текстах говорят о “лице”, “руке”, “глазах”, “ушах” и “пальцах” Господа… Тело Бога в этих ранних текстах не только не отличается существенно от человеческого тела, но и ненамного превышает его по размеру». Идея телесности Бога сохранилась, через века ее исповедовали многие выдающиеся раввины. Даже когда Маймонид ввел запрет на веру в телесность Бога в 3-м из своих 13 принципов веры, ему, как известно, резко возражал Рабад: «Почему он называет таких людей еретиками? Есть много более великих и превосходящих его, кто держится убеждений, почерпнутых ими из стихов Писания»[956].
Таким образом, если бы мы испражнялись на территории стана, прохаживающийся там Бог мог бы просто ступить ногой в кучу говна и оскверниться! И в результате покинуть стан, осиротив нас (Шмот 23:14)!
Поскольку накапливать экскременты было негде (о существовании горшков нам известно только с VI в. до н. э.), а по пустыне евреи путешествовали намного раньше, то при соответствующих позывах, когда терпеть уже сил не было, благочестивые израильтяне вынуждены были выходить за пределы стана. И они совершали тем самым физиологический и духовный подвиг. Сейчас мы поймем, почему.
Итак, в стане располагались 4 млн 200 тыс. чел., а в реальности наверняка намного больше. Попробуем определить площадь стана. Мы уже знаем (см. главу Бешалах), что насельнику стана, чтобы справить нужду, требовалось пробежать 17 км от точки своего проживания до той же точки в прежнем месте стоянки, позади нынешней. Т. е. в длину стан составлял 17 км. Мы не знаем, какая бралась минимальная санитарная норма жилплощади на одного человека в стане. В пустыне места много, поэтому возьмем такую норму, исходя из нормы площади на одного человека, предоставляемой в Москве на семью из 3 чел. – 18 кв. м. Тогда общая площадь стана составляла немногим больше 43,2 кв. км. Обычно стан представляется в виде прямоугольника. Т. е. его размеры, таким образом, составляли 17 × 2,5 км. Но это с учетом московских норм – несомненно, стан был намного более широким. Впрочем, мы могли бы и не считать, потому что в связи со смертью Моше указывается, что территория лагеря составляла 67 × 67 км[957]. Как это согласуется с данными о протяженности стана в 17 км, объяснить могут только мудрые раввины.
Но остается неразрешенным очень важный вопрос.
