Дервиши в мусульманском мире - Петр Алексеевич Позднев
Кавалькада наехавших на Али людей была компания богатого бея, живущего по соседству и возвращающегося из далекой поездки к правителю провинции в сопровождении многочисленной свиты из своих слуг и из почетных жителей небольшого города, которым он управлял, – города, расположенного между горами в нескольких милях, так что в ясную погоду его можно было видеть с того места, где стоял Али. Хотя бей и утомился несколько ездой по пыльной дороге и обессилел от дневного жара, однако ж он не был бесчувственным к нуждам других и думал, что, быть может, неизвестный человек – путешественник, нуждающийся в помощи… Посланный приблизился к Алию настолько, чтобы узнать по его дервишеской шапке, тигровой шкуре и кесгулю, что он принадлежит к одному из дервишских орденов. Возвратившись к бею, он известил, что странник есть бедный дервиш. Услышавши это, вся компания последовала за своим предводителем к тому месту, где стоял Али, чувствующий беспокойство от опасения и выражающий своею наружностью печаль о потере, которой он подвергся. После обычного мусульманского приветствия бей был поражен тем обстоятельством, что бедный друг стоял подле недавно зарытой могилы – несомненно, могилы умершего брата-дервиша; в то же время бей был поражен странной судьбой, которая завела этих странников в такое пустынное место, одного – умереть здесь, а другого – похоронить его прах, где ни воды невозможно было достать для омовений умершего, предписанных священным законом ислама, ни имама – для того чтобы присутствовать при таком трогательном и печальном обряде. Он спросил Али о времени смерти и узнал, что она случилась в настоящий день; а на вопрос, как долго они были компаньонами, Али с сильным волнением отвечал, что с самой ранней юности они были почти неразлучны. Глубоко тронутый такою нежною привязанностью между двумя братьями, бей не счел нужным делать более подробные расспросы относительно умершего. После того как бей перекинулся немногими словами с одним или двумя из своих спутников, он обратился к Али и сказал, что он должен смотреть на это обстоятельство как на дело особенного промысла, как на Божие благословение, ниспосланное всей соседней стране, которая никогда не владела никакой из выгод, всегда проистекающих от покровительства и духовного влияния памятника святого человека, и сильно нуждается в этом. «Поэтому, – продолжал бей, – мы просим тебя остаться между нами; и если ты сделаешь это, мы, не теряя времени, построим хороший тюрбе над священными останками твоего умершего брата, которые останутся под твоим собственным присмотром». Сильно тронутый новым происшествием, или, быть может, боясь, чтобы правда не могла оскорбить и заставить бея наказать Али за то, что он оказал ослу похорднные почести, которые воздаются только людям, Али не произнес ни одного слова. Быть может, он был также доволен благоприятным исходом, который таким образом неожиданно склонился на его сторону, и находил, что молчание не уличит его во лжи и не откроет неразумной правды. Поэтому он ничего не сказал и: только своим выражением и нищим поклоном согласился пожертвовать своим личным желанием – путешествовать к священным памятникам – для духовной пользы благочестивых мусульман окружающей страны. «Оставайся здесь и охраняй останки твоего умершего брата, – сказал бей, – а мы немедленно начнем тюрбе. К ночи я пришлю тебе провизии и воды, и впредь ты ни в чем не будешь иметь недостатка».
Сказавши эти слова, бей поворотил своего коня на дорогу и, сопровождаемый всей своей компаниею, постепенно скрылся из виду. Через час или два он прибыл домой, весть о смерти благочестивого дервиша в долине и о намерении бея воздвигнуть тюрбе над его священными останками скоро разнеслась по всему маленькому городу или деревне, где он и его спутники жили.
Али теперь приступил к скромному ужину, когда солнце зашло за холмы отдаленного горизонта, он благоговейно разостлал по земле свою тигровую шкуру (волосы которой от долгого употребления совершенно вылезли) подле могилы своего покойного компаньона и совершил четвертый намаз, предписанный Мухаммедом. Не имея воды для совершения гусл, или омовения, он согласно обычаю употребил для этой цели песок и таким образом исполнил свой религиозный долг. Его учили никогда не опускать этого долга и выполнять строго как в обществе, так и в пустыне – в тюрбе или на дороге и таким образом не подавать повода к сомнению в его благочестии и строгом соблюдении всех предписаний ордена, к какому он принадлежал, и религии вообще. После этого, положивши свой кесгуль под голову, а палку под бок, как средство к защите, в случае если во время ночи нападет на него какое-либо дикое животное, шкуру употребивши вместо постели, а мантию – вместо одеяла, в глубоком сне он нашел облегчение и успокоение от забот и печали прошедшего дня. За несколько времени до полуночи его разбудили человеческие голоса и топанье лошадиных ног, и когда он вскочил, к нему обратился мусульманский крестьянин, посланный беем с обильным запасом пищи для него. Привезший остановился на короткое время и, сложивши провизию, сказал Алию, что бей поручил ему повторить свое желание о том, чтобы он (Али) продолжал охранять останки своего умершего брата, над которыми в скором времени начнется строиться тюрбе. Затем, благоговейно поцеловавши руку Али и приложивши ее к своему лбу в знак глубокого почтения, он попросил у него молитв и благословения и отправился домой.
На следующий день Али имел случай обозреть труды прошлого дня и положить останки своего покойного компаньона поглубже, чем это сделано было раньше, и возвысить над ним землю таким образом, чтобы придать вид настоящей могилы. Он полил водою свежую землю, чтобы сделать тверже ее поверхность. Когда Али занимался этим, он заметил вдали приближение посетителей – быть
