Дневник Благодати - Филипп Янси
Из книги «Отголоски иного мира»
20 июня
Источник безмятежности
Я приехал в индийский город Калькутту — место, отмеченное нищетой, высокой смертностью и неразрешимыми человеческими проблемами. Здесь монахини, обученные Матерью Терезой, служат самым бедным и несчастным людям на планете: полуживым нищим, подобранным на улицах Калькутты. Мир с благоговением смотрит на посвящение этих монахинь и результаты их служения, однако в них есть нечто такое, что впечатляет меня гораздо больше. Это — их безмятежность. Если бы я взялся за столь пугающий проект, то, скорее всего, метался бы туда-сюда, рассылал факсом пресс-релизы донорам, выпрашивал дополнительное финансирование, глотал транквилизаторы и пытался понять, как мне справиться с растущим отчаянием. Но эти монахини вели себя совершенно иначе.
Их безмятежность базируется на том, что происходит перед началом их повседневной работы. Они встают в четыре утра, задолго до восхода солнца, пробужденные колокольным звоном и призывом: «Благословим Господа!» «Благодарение Богу», — отвечают монахини. Облаченные в безупречно белые сари, они чередой направляются в часовню, где на индийский манер садятся на пол и начинают вместе молиться и петь. На стене этой скромной часовни висит распятие со словом: «Жажду». Перед встречей со своим первым «клиентом» монахини погружаются в поклонение и в Божью любовь.
В сестрах, управляющих «Домом для умирающих» в Калькутте, я не чувствовал никакой паники. Заботу и сострадание — да, но никакой озабоченности тем, что еще не было сделано. Еще в самом начале своей миссионерской работы Мать Тереза установила правило, согласно которому сестры должны отводить каждый четверг для молитвы и отдыха. «Работа никуда не денется, но если мы не будем молиться и отдыхать, у нас не будет силы духа, чтобы выполнять свою работу», — объяснила она.
Я молюсь о том, чтобы однажды обрести нечто подобное той святой простоте, которую олицетворяют эти монахини. Утром я прошу о благодати жить только для Бога. Однако, когда звонит телефон и я, поднимая трубку, получаю удар по своему эго, или когда я открываю письмо от какого-нибудь разгневанного читателя, то опять соскальзываю — нет, кубарем лечу — обратно к желанию производить впечатление, когда мою значимость и безмятежность определяют другие люди или обстоятельства. Я ощущаю потребность в преобразовании и держусь только потому, что это чувство — единственное надежное основание для потенциальных перемен.
Из книги «В поисках невидимого Бога»
21 июня
Вера в действии
Поскольку в каждой рекламе должна быть доля правды, я чувствую себя обязанным исследовать, как действует вера на практике в повседневных реалиях. В моей собственной жизни веры было множество сюрпризов. Разумеется, если бы путешествие не содержало неожиданных обходных путей, то нам вряд ли понадобилась бы вера.
Некоторые монахи говорят о целостной жизни, в которой духовная сила проистекает изнутри наружу, омывая все дела. Однако большинство из них живет в духовных общинах с молитвой и поклонением по расписанию, и у них нет мобильных телефонов и телевидения, которые вмешивались бы в распорядок их дня. Но как насчет всех остальных, — с невыполнимым списком неотложных дел перед глазами, тех, кто живет в культурной среде, коварно норовящей заглушать тишину и заполнять все паузы?
Когда начинается утро, я целенаправленно сосредотачиваюсь на Боге, и в этом состоянии спокойствия надеюсь, что безмятежность и мир распространятся на весь оставшийся день. Но я обнаружил, что даже если мне удается провести на протяжении суматошного дня хотя бы полчаса в покое, усилия все равно того стоят. Я раньше считал, что все важное в моей жизни: брак, работа, близкие друзья, взаимоотношения с Богом — должно быть в порядке. Если выходит из строя одна из этих сфер, подобно давшей сбой программе в моем компьютере, «зависает» вся система. Впоследствии я научился стремиться к Богу и всецело полагаться на Его благодать, даже когда (и я бы сказал, особенно когда) одна из жизненных сфер катится под откос.
Как человек, публично говорящий и пишущий о своей вере, я также научился принимать тот факт, что я — «глиняный сосуд», который Бог может использовать в те минуты, когда сам я чувствую себя недостойным или лицемерным. Я могу произносить речь или проповедь, которая на момент ее подготовки была для меня подлинной и живой, а в это время — прокручивать в уме какой-нибудь недавний спор или лелеять рану, нанесенную мне кем-то из друзей. Я могу писать о том, что я считаю истинным, даже болезненно осознавая свою собственную неспособность обрести то, к чему призываю других.
Ежедневное упражнение в вере — это упование на то, что Бог проведет меня через очередную битву, невзирая на фоновую суету всей моей остальной жизни. Как научило нас движение восстановления, именно наша беспомощность побуждает нас приблизиться к Богу.
Из книги «В поисках невидимого Бога»
22 июня
Бог любит наречия
У пуритан была поговорка: «Бог любит наречия». Под этим они подразумевали, что Бога больше интересует дух, в котором мы живем, чем конкретные результаты. Они старались связывать все аспекты жизни с ее источником в Боге, соединяя два мира воедино, вместо того, чтобы разделять их на священное и мирское.
Угождение Богу не означает, что мы должны загрузить себя очередным набором «духовных» дел. Как говорили пуритане, что бы ты ни делал: убирал в доме или проповедовал, подковывал лошадей или переводил Библию на языки индейских племен, — любая человеческая активность может быть жертвой Богу. Позже в этом же духе высказался Томас Мертон: «То, как монах управляется с метлой, говорит о нем больше, чем то, что он говорит».
Лично мне относительно просто «чтить» Бога в природе и гораздо сложнее почитать Его через обыденные события моей жизни. Как увидеть в приземленных делах, из которых состоит мой день, исполнение высшего замысла? Как сложить воедино два мира, замечая Бога в повседневном?
Мартин Лютер видел потенциальное призвание в любом виде деятельности. «Даже грязная и неприятная работа, вроде уборки стойла или
