Святые наших дней - Митрополит Иларион
– А что, у них действительно было много верующих, что они не знали, что с ними делать?
– Вот не знаю – так он ответил. Повел меня обратно в нашу роту, где я был…
– Вы рассказывали, что в Сталинграде нашли Евангелие.
– Видимо, чтение Евангелия меня и подтолкнуло к мысли выйти из партии. Душа прямо требовала стать снова свободной, чистой. Какой-то гнет, груз лежал на ней. А выйду, думалось, значит, облегченный буду, радостный…
– Вы крест носили?
– Потом уже носил, а вначале нет, не разрешали – проверки были…
Тамбов в годы Великой Отечественной войны
После Сталинграда участникам боев раздавали награды. Иван Павлов из-за отказа вступить в партию награду не получил. Но и в танковую бригаду не попал, а отправили его в составе группы из шестнадцати солдат в совхоз в Павлодарской области убирать арбузы, бахчу и подсолнечник. Так у него появилась месячная передышка.
Покровский храм Тамбова – единственный действовавший храм города в годы войны
В какой-то момент он оказался в Тамбове, где имел возможность посетить только что открытый храм и увидеть, какое значение имеет вера для людей несмотря на гонения предвоенных лет:
– И когда стали открывать храмы, такой был подъем в народе. Народ шел в храмы… После Сталинградской битвы, когда мы прибыли в тамбовские леса на отдых, в один воскресный день я пошел в Тамбов. Там открыли единственный храм. Собор весь был голый, одни стены… Народу – битком. Я был в военной форме, в шинели. Священник отец Иоанн, который стал впоследствии епископом Иннокентием Калининским, такую проникновенную проповедь произнес, что все, сколько было в храме народа, навзрыд плакали. Это был сплошной вопль… Стоишь, и тебя захватывает невольно, настолько трогательные слова произносил священник.
После передышки – снова на фронт. В составе Третьего Украинского фронта красноармеец Иван Павлов освобождал украинские города, затем через Молдавию прошел в Румынию, участвовал в боях возле озера Балатон, где получил ранение.
Епископ Калининский Иннокентий (Леоферов)
Эти бои велись в марте 1945 года и были очень ожесточенными: за одну неделю советские войска потеряли более 32 тысяч человек, из них более 8 тысяч убитыми. Рассказывал он об этом периоде своей жизни без подробностей:
– Наш самоходный полк прошел Румынию, попал в Венгрию, сильные бои были возле озера Балатон. Потеряли 20 самоходок, но мне с Евангелием было не страшно… Дошел до Австрии.
В Австрии красноармейца Ивана Павлова застала новость об окончании войны.
Существует некая путаница относительно того, в каком звании он ее закончил. Иногда его называют сержантом или лейтенантом. На сайте «Подвиг народа» есть две карточки с именем «Павлов Иван Дмитриевич» и краткой биографией, включающей информацию о том, что он стал архимандритом Кириллом. На одной карточке он обозначен как лейтенант, на другой как младший лейтенант. При этом на второй карточке имеется фотография человека, совсем не похожего на будущего архимандрита Кирилла, с погонами младшего лейтенанта и грудью, усыпанной наградами, включая звезду Героя Советского Союза. Такой звезды архимандрит Кирилл не имел. А на вопрос о своем воинском звании он сам дал исчерпывающие ответы:
– А какое у вас звание было, когда война началась?
– А никакое – рядовой…
– А закончили войну вы кем – генералом?
– Нет, рядовым…
– Ну, что же, батюшка, вас за все время войны не повысили ни разу в звании?
– А я не хотел.
– А вас, что, спрашивали?
– Если б хотел – я бы мог.
Великая Отечественная война закончилась 6 мая 1945 года, в день памяти великомученика Георгия Победоносца. Но не для всех. Часть военнослужащих перебросили на дальневосточный фронт, чтобы воевать с Японией. А Иван Павлов оказался на Западной Украине, где отражал атаки бендеровцев. Лишь в декабре 1945 года он демобилизовался, отдав, таким образом, службе в армии семь лет.
Говоря о причинах победы, архимандрит Кирилл обычно указывал на два, с его точки зрения, решающих фактора – во-первых, изменение религиозной политики советского государства во время войны и ослабление гонений на Церковь; во-вторых, выдающуюся роль маршала Жукова:
– Собственно, победа, видимо, и далась нам ради того, чтобы правительство открыло храмы. После этого в корне изменилось положение на фронте. Даже Жуков в своих мемуарах на это внимание обращает. Он говорит, немецкие генералы в начале войны такие стратегические планы строили, а с 1943 года те же самые генералы стали делать ошибки, ляпсусы – такие, что приходилось только удивляться. А это очень просто. Господь всегда, когда хочет наказать, отнимает разум. Поэтому, когда Господь решил спасти Россию, Он отнял у немецких генералов разум – они стали делать просчеты. А наши умудрились. Тот же Жуков – искуснейший полководец… Как в свое время Господь воздвиг Суворова, Кутузова, так в годы Великой Отечественной войны Он воздвиг Жукова.
Московские духовные школы
После демобилизации Иван Павлов приехал в Москву. Зашел в Елоховский собор и спросил в свечном ящике, есть ли у Церкви учебное заведение, где готовят священников. Оказалось, что есть: недавно открылось. Но надо было ждать до сентября, и он устроился на дровяную базу, где вместе с ним работали заключенные.
Елоховский кафедральный собор.
Москва, 1950-е гг.
Богомольцы перед распятием в годы войны.
Елоховский кафедральный собор, Москва
Открытие в Москве учебного заведения для подготовки священнослужителей стало возможным после встречи Сталина с тремя митрополитами в 1943 году. Вскоре после этой встречи в Церкви были созданы Богословско-пастырские курсы и Богословский институт, которые разместились в Новодевичьем монастыре. Вот как все это выглядело:
– Размещалась тогда наша школа в двух помещениях в Новодевичьем монастыре. В Лопухинском корпусе в верхнем этаже мы занимали четыре комнаты: первая – 35-40 квадратных метров, и вторая, примерно равная ей – там находились первый и второй курсы Богословского института; рядом небольшая комната – учительская, и четвертая – квартира ректора. Богословско–пастырские курсы размещались в нижнем этаже, там же была и кухня. Питание для тех, кто жил в общежитии, было двухразовым: утром – завтрак, потом, в зависимости от времени окончания занятий – обед. Студентам полагалась рабочая карточка, на которую и получали это питание. Завтракали и обедали за теми же столами, за которыми проходили уроки – это обязывало быть аккуратными в отношении своего «рабочего места». Общежитие находилось в Успенском храме, в кладовых, напротив главного входа в трапезную. Там была большая комната, 84 квадратных метра, из нее была отделена фанерной перегородкой небольшая комнатка для воспитателя, а остальное место занимали койки студентов.
Лопухинский корпус Новодевичьего монастыря.
1960-е гг.
Это описание принадлежит митрополиту Волоколамскому Питириму (Нечаеву), который поступил на Богословско-пастырские курсы в 1944 году. Проректором института и курсов был тогда Сергей Савинский, выпускник Киевской духовной академии, который после революции состоял в обновленческом расколе. Среди преподавателей тоже некоторые в свое время прошли через обновленчество, а многие через лагеря и тюрьмы.
Будущий митрополит Питирим (Нечаев) в годы преподавания в Московской духовной академии.
1950-е гг.
В прошении на имя инспектора семинарии Иван Павлов излагал причины, побудившие его стремиться к получению духовного образования: «Прошу зачислить меня в состав учащихся для допущения сдачи испытаний на 1-й курс начальной богословской школы, так как у меня было и есть желание учиться в духовной семинарии, и быть Христовым служителем, и потрудиться на этом добром поприще для блага и добра верующих, ибо я сам это испытал на себе, будучи без духовной пищи и во время учебы и фронта. Я всегда ощущал себя невеселым, чего-то мне не хватало. И я не знал, чем себя
