Как правильно молиться. Наставления в молитве святого праведного Иоанна Кронштадтского - cвятой праведный Иоанн Кронштадтский
На все эти вопросы он сам дает ответ ясный и определенный в своей книге «Моя жизнь во Христе» и в других своих писаниях, беседах и книгах. Из этой его исповеди мы узнаем, что уже с самого раннего детства он не жил обычными житейскими интересами, но всею душой уходил в мир небесных созерцаний, и этому очень содействовала окружавшая его обстановка.
Родившись в бедном селе Архангельской епархии, в семье бедного псаломщика, хилым и болезненным мальчиком, он впервые в своей деревенской убогой церкви познал красоту православия и всею душой полюбил эту красоту. Он горячо отдавался молитве и уже в это время удостоился небесных явлений. «Когда ему было 6 лет, — рассказывает его жизнеописатель, — он однажды увидел в комнате ангела, блиставшего небесным светом, и очень смутился, но ангел сказал ему, что он его Ангел Хранитель, соблюдающий, охраняющий и спасающий его от всякой опасности.
Идя в школу, мальчик никогда не проходил мимо своей приходской церкви, не остановившись перед нею для молитвы. Он сопровождал своего отца в церковь и знакомился там с содержанием богослужебных книг, и на всю жизнь полюбил чтение этих книг. Впоследствии он не раз говорил, что все свое духовное содержание он почерпал из этих книг. Это его признание имеет чрезвычайно важное значение. На православных книгах воспитывалось его православное пастырское самосознание.
В своем дневнике он пишет: «Если вы хотите видеть во всем небесном свете образ православной нашей Церкви, прочитайте весь круг наших богослужебных книг, и вы увидите какое это чудное учреждение на земле, не человеческое, а божественное, в каком сиянии, в каком величии, в какой божественной красоте представляются тут (в этих книгах) благостные образы Иисуса Христа, Его Пречистой Матери, святых Ангелов и всех святых, в каком свете изображено все бедствие, все растление погибающего в грехах человечества, вся немощь и греховность наша, а с другой стороны — вся вера, упование, подвиги и любовь к Богу и ближним всех святых, их совершенства, при помощи благодати Божьей подаваемой Церковью, приобретенные ими, их спасение, их победы над миром и диаволом, их действенные молитвы за нас».[16]
«Когда вы входите в храм, вы входите в иной мир, время исчезает и начинается вечность».
«В годичном круге богослужения изображена вся история, вся судьба прошедшая, вся жизнь нашей церкви православной, все ее учение и нравоучение, все догматы, все жития, все подвиги, все страдания как Самого Господа Иисуса Христа, Божией Матери, так и всех Апостолов, пророков, мучеников, преподобных бессребреников и праведных. Своим богослужением она поучает всех христиан молитве, славословию и благодарению Бога; сама молится за всех, всех утешает, располагает к покаянию во грехах, к умилению, к поправлению, к добродетельной жизни; требует плодов. покаяния, напоминает о смерти, о страшном суде, изображая грозное судилище Господа над всем миром; представляет наше страшное греховное растление, от которого невозможно избавиться без Спасителя, без врачевства веры, без таинств, без поста, без подвигов умерщвления плоти, без милостыни. Богослужение научает, утешает, и питает, и врачует, и укрепляет души, оно возвышает и радует без числа дух христианина. Это — небесное сокровище на земле, данное нам милосердным Господом и Искупителем нашим; это — сокровищница всех благ, всех даров Святого Духа, сокровищница всех сил к животу и благочестию, всех добродетелей в лицах, в примерах, достойных подражания» («Мысли о Церкви»).
Семенем и корнем этих позднейших размышлений отца Иоанна были несомненно впечатления, полученные им в родном деревенском храме.
В духовном училище отец Иоанн учился на первых порах неровно и плохо. У него была слабая память. Этот свой недостаток он преодолел усилием веры и горячей молитвы. Он сам об этом рассказывал так: «Ночью я любил вставать на молитву. Все спят. Тихо. Не страшно молиться. И я молился чаще всего о том, чтобы Бог дал мне свет разума на утешение родителям. И вот, как сейчас помню, однажды, был уже вечер, все улеглись спать. Не спалось только мне. Я по-прежнему не мог ничего уразуметь из пройденного, по-прежнему плохо читал, не понимал и не запоминал ничего из рассказанного. Такая тоска на меня напала. Я упал на колени и стал горячо молиться. Не знаю, долго ли я пробыл в таком положении, но вдруг точно завеса спала с глаз, как будто раскрылся ум в голове, и мне ясно представился учитель того дня, его урок, и я вспомнил, о чем и что он говорил. И легко, радостно так стало на душе. Никогда не спал я так спокойно, как в ту ночь. Чуть светало. Я вскочил с постели, схватил книги и, — о, счастье, — читаю гораздо легче, понимаю все, а то, что прочитал, не только все понял, но хоть сейчас и рассказывать смогу в классе. Мне сиделось уже не так, как раньше, все понимаю, все остается в памяти. Дал учитель задачу по арифметике — решил, учитель похвалил даже. Словом, в короткое время я подвинулся настолько, что перестал уже быть последним учеником. Чем дальше, тем лучше и лучше успевал и в конце курса одним из первых был переведен в семинарию».
Я привожу эти случаи из его детства, чтобы отметить, что уже тогда в нем обнаружился облик будущего отца Иоанна с его горячей верой и пламенной молитвой, с его молитвенной настойчивостью, которыми он преодолевает человеческие немощи.
Я сказал, что уже в первые года своей жизни отец Иоанн почерпал свое духовное содержание из богослужебных книг, как он сам не раз упоминает об этом в своих дневниках. Но также часто он вспоминает и о том значении, какое имело для него ежедневное чтение слова Божия: «Знаешь ли, — сказал отец Иоанн одной своей духовной дочери, игуменьи Таисии, — что прежде всего положило начало моему обращению к Богу и еще в детстве согрело мое сердце любовно к нему? Это — Святое Евангелие. У родителя моего было Евангелие на славяно-русском языке, любил я читать эту чудную книгу, когда приезжал домой на каникулярное время: и слог ее, и простота речи были доступны моему детскому разумению, я читал и услаждался ею и находил в этом чтении высокое и неизменное утешение. Это Евангелие было со мной и в Духовном училище. Могу сказать что Евангелие было спутником моего детства, моим наставником, руководителем и утешителем с которым я сроднился с юных лет».
Итак, вот
