Жизнь и смерть Иешуа бен Иосифа. Книга 3 - Владимир Небадонский
Добрый тон Иисуса очень озадачил Ханана. Но он уже решил про себя, что Иисус должен либо покинуть Палестину, либо умереть. Поэтому он собрался с духом и спросил: «Чему именно ты пытаешься учить народ? За кого ты себя выдаешь?» Иисус ответил: «Ты знаешь прекрасно, что я открыто обращался к миру. Я учил в синагогах и много раз учил в храме, где меня слышали все иудеи и многие язычники. Я ничего не утаил; почему же ты спрашиваешь меня о моем учении? Почему ты не пригласишь тех, кто слышал меня, и не спросишь их? Весь Иерусалим знает, что я говорил, даже если сам ты не слышал этих учений». Но еще до того, как Ханан смог ответить, старший слуга, стоявший рядом, ударил Иисуса рукой по щеке, говоря: «Как смеешь ты так отвечать первосвященнику?» Ханан не высказал порицания своему слуге, но Иисус обратился к нему со словами: «Друг мой, если я сказал что-то не так, скажи, что не так; а если я сказал правду, то за что же ты ударил меня?»
Хотя Ханан и сожалел о том, что его слуга ударил Иисуса, он был слишком горд, чтобы обращать на это внимание. В смущении он отправился в соседнюю комнату, почти на час оставив Иисуса наедине с челядью и дворцовой стражей.
Вернувшись, он подошел к Учителю и сказал: «Утверждаешь ли ты, что являешься Мессией, избавителем Израиля?» Иисус ответил: «Ханан, ты знаешь меня с моей юности. Ты знаешь, что я утверждаю только то, что предписано моим Отцом, и что я был послан ко всем людям, — не только к иудеям, но и к язычникам». Тогда Ханан сказал: «Как мне сообщали, ты утверждал, что являешься Мессией; так ли это?» Иисус взглянул на Ханана, однако ответил лишь: «Твои слова».
Примерно в это же время из дворца Кайафы прибыли гонцы, чтобы узнать, когда Иисус предстанет перед трибуналом, и поскольку близился рассвет, Ханан решил, что лучше всего отослать его — связанного, под конвоем дворцовой стражи, — к Кайафе. Вскоре он и сам последовал за ними.
Пётр во дворе
Когда отряд стражников и солдат подходил к дворцу Ханана, Иоанн Зеведеев шел рядом с командиром римских солдат. Иуда отстал, а Симон Петр находился далеко позади. После того, как Иоанн вошел во двор вместе с Иисусом и стражниками, Иуда подошел к воротам, но, увидев Иисуса и Иоанна, отправился к дому Кайафы, где, как он знал, состоится настоящий суд над Учителем. Вскоре после ухода Иуды сюда прибыл Симон Петр; Иоанн увидел его стоящим у ворот, перед тем как Иисуса ввели во дворец. Привратница, открывавшая ворота, знала Иоанна, и когда он попросил ее впустить Петра, она охотно согласилась.
Войдя во двор, Петр направился к горящим углям, пытаясь согреться, ибо ночь была холодной. Он чувствовал полную неуместность своего пребывания здесь, среди врагов Иисуса, — и действительно, он находился не на своем месте. Учитель не наказывал ему быть рядом с ним, о чём он просил Иоанна. Петр должен был оставаться вместе с остальными апостолами, которые были специально предупреждены не подвергать свою жизнь опасности в период суда и распятия их Учителя.
Перед тем, как подойти к воротам дворца, Петр выбросил свой меч, так что он вошел во двор Ханана безоружным. Его разум находился в состоянии крайнего смущения. Он едва осознавал факт ареста Иисуса. Петр был неспособен постигнуть реальность ситуации — то обстоятельство, что он находится во дворе Ханана, греясь вместе со слугами первосвященника. Ему хотелось знать, что делают другие апостолы, и, размышляя над тем, каким образом Иоанна впустили во дворец, Петр решил, что Иоанн был знаком слугам, поскольку он попросил привратницу впустить его.
Вскоре после того, как привратница впустила Петра, — и пока он грелся у костра — она подошла к нему и недобрым тоном осведомилась: «Разве ты не один из учеников этого человека?» Петр не должен был удивляться тому, что его узнали, поскольку именно Иоанн попросил, чтобы девушка позволила ему пройти через ворота дворца. Однако его нервы были напряжены настолько, что, будучи опознанным в качестве ученика, он потерял душевное равновесие и только с одной мыслью, господствующей в его сознании, — мыслью сохранить жизнь, — тут же ответил ей: «Нет».
Почти сразу же к Петру подошел еще один слуга и спросил: «Разве не тебя я видел в саду при аресте этого типа? Разве ты — не один из его сторонников?» Теперь Петр был уже не на шутку встревожен. Он не знал, как спастись от своих обвинителей. Поэтому, яростно отрицая какую-либо связь с Иисусом, он сказал: «Я не знаю этого человека и не принадлежу к его сторонникам».
Тут привратница отвела Петра в сторону и сказала: «Я уверена в том, что ты являешься одним из учеников Иисуса не только потому, что один из его последователей попросил меня впустить тебя во двор, но и потому, что моя сестра видела тебя в храме вместе с этим человеком. Почему ты отрицаешь это?» Услышав эти обвинения, Петр заявил девушке, что вообще никогда не знал Иисуса и, сопровождая свои слова многочисленными ругательствами и проклятиями, снова повторил: «Я не являюсь сторонником этого человека; я даже не знаю его; я никогда не слыхал о нем».
Петр отошел от костра, и некоторое время бродил по двору. Он был бы рад бежать, но боялся привлечь к себе внимание. Замерзнув, он опять вернулся к костру, и один из мужчин, стоявших рядом с ним, сказал: «Ты точно один из его учеников. Этот Иисус — галилеянин, а твоя речь выдает тебя, ибо ты тоже говоришь, как галилеянин». И вновь Петр отрекся от какой-либо связи со своим Учителем.
Приведенный в глубокое замешательство, Петр стремился избавиться от своих обвинителей. Отойдя от костра, он удалился в пустой притвор. Проведя в уединении больше часа, он случайно столкнулся с привратницей и ее сестрой, которые снова стали дразнить его, обвиняя в том, что он является сторонником Иисуса. И опять он отрицал эти обвинения. Не успел
