Чаша Грааля. Софиология страдания - Отец Сергий (Булгаков)
Пророческая духоносность богоявлений была свойственна даже и Ветхому Завету: явление неопалимой купины Моисею (Исх. 3) и славы Божией ему же (Исх. 34), богоявление прор. Исаии (Исх. 6), и явление Славы Божией Иезекиилю (Исх. 1), и видения прор. Даниила (Дан. 2:7). Humanam сарах divini[135], и богоявление возможно действием Духа Святого в даре пророческом. А если к этому мы ещё присоединим проявление этого дара в прямом пророчествовании, о котором обычно говорится: и было ко мне слово Господне, была на мне рука Господня, и сказал мне Господь, то окончательно убедимся, что человек в лице избранных своих способен к духовному богоявлению. К этому образу откровения Божия и следует отнести явления Христа с неба по Вознесении[136]. Правда, образы этих богоявлений уже связаны с земным явлением воплотившегося Сына Божия, однако они превышают его, поскольку относятся ко Христу во славе.
Итак, явлений Воскресшего и Вознёсшегося Христа в точном смысле не было, слава Его сокрывает и удаляет Его от земли до времени Его Второго Пришествия, которое, напротив, совершится во славе и будет диадично, т. е. будет сопровождаться и ипостасным явлением Святого Духа. Он и есть эта Слава Христова, и Он же откроется в Ипостасном Образе (хотя это и не есть вочеловечение или Боговоплощение) в лике Богоматери, приходящей вместе с Сыном. Напротив, кенотическое же сопребывание и сострадание Христа Своему человечеству ему [человечеству] неведомо до Страшного Суда. Однако спрашивается, ужели вполне и всегда оно остаётся для человека сокрыто или же оно может становиться и медленно становится ему доступно в миге озарений, которые связаны с глубочайшим страданием. Здесь мы касаемся некоей священной тайны, самой дорогой и самой утешительной. Мы со Христом в нашем страдании, как и в нашем умирании, в горе, как и на смертном ложе.
Ныне, во дни странных бедствий войны, безумия сатанинского, на полях сражений мы не одни, Он с нами… И нам, по воле Его, может быть дано это видеть и это ведать. И это также вмещается в Его обетование: се Аз с вами есмь во все дни до скончания века… – се с вами состражду во всей вашей скорби…
Это иное видение и ве́дение, чем то, которое даётся Христом прославленным, небесным в знамениях святым. Это запёкшиеся уста человеческие, призывающие Христа, раскрывающиеся для встречи с Ним в принятии Его пришествия Евхаристического. Это голос излившейся из ребра Его крови и воды. И Он соприсутствует с нами тогда не один, ибо Его присутствие нераздельно (хотя и неслиянно) связано с присутствием на Нём почивающего и Им посылаемого «иного Утешителя», с утешением Духа Святого. И это присутствие нас удостоверяет в том, что страдание, поскольку оно является действием злой силы или его последствием (сию же дочь Авраамлю связал сатана – Лк. 13:16), не есть окончательное зло, ибо ведёт ко благу.
Было ли злом или же безмерным благом то гонение, которое воздвиг на Христа сатана чрез ослеплённых служителей своих?
Было ли злом страдание Иова, открывшее ему пути ведения грядущего искупления, а также и всякое безответное страдание?
Не зовёт ли оно нас к тому блаженству в страдании, блаженству, которому учит Христос гонимых и страждущих в заповедях блаженства?
И в меру того, как мы проникаемся истиной присутствия и близости Христа в страдании, оно становится светлее и… блаженнее. И когда из сердца нашего исторгается вопль: «Боже Мой, вскую Меня оставил», в нас нет чувства оставленности Христом даже в сей богооставленности. Здесь таинственная антиномика Креста Христова в страдании со Христом. Это и есть тайна христианства[137].
[Заповедь о Святом Граале]
Должна исполниться мера и полнота человеческого страдания, чтобы созрели времена и сроки приближения Царствия Божия, которое от дней же Иоанна Крестителя доныне силою берется – βιάζεται – и употребляющие усилие – βιασταὶ – восхищают его (Мф. 11:12); и всякий усилием входит в него – πας εἰς αὐτὴν βιάζεται (Лк. 16:16). Эта мысль об усилии, которое должно быть осуществляемо для наступления Царствия Божия, являет нам другую сторону пребывания Христа на земле, именно его значение не только в личных судьбах каждого человека, но и всего совокупного человечества, в человеческой истории, которая должна совершиться ранее, чем в небе раздадутся голоса: царство мира соделалось (царством) Господа нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков (Откр. 11:15) (хотя и тогда история ещё не кончается, но уже вступает в последнюю, решительную фазу).
Эта человеческая история есть крестное воцарение Христа, которое совершается в борьбе и страданиях. Разные её стадии образно выражаются в Откровении. Но лишь с известного времени, с наступлением его полноты, участие Христа сокровенно-кенотическое становится уже прямым и явным – брак Агнца и явление Царя Небесного и воинства Его (Откр. 19). А затем, с концом истории, наступает трансцендентное действие всемогущества Божия: преображение мира, всеобщее воскресение, схождение Небесного Иерусалима. Кенотическое и сокровенное пребывание Христа на земле уступает место воцарению в мире Царя Царствующих и Господа Господствующих (Откр. 19:16) с началом нового, второго эона, о котором сказано лишь в пророчестве ап. Павла: первенец Христос, потом Христовы, в пришествие Его. А затем конец, когда Он предаст Царство Богу и Отцу, когда упразднит всякое начальство и всякую власть и силу. <…> Когда же все покорит Ему, тогда и сам Сын покорится Покорившему все Ему, да будет Бог все во всем (1 Кор. 15:23–24, 28). Это победное явление Царственного Агнца, как и само это покорение, будет действием Духа Святого, на Нём почивающего. Сын есть Христос, помазанник Святого Духа, Который и воцаряет Царя Царствующих, как Его Слава, в Его пришествии во Славе[138].
Откровение Святого Грааля о со-страждущем на земле Христе, как и Откровение Иоанново о Христе, воцаряющемся в истории, между собою не противоречат, но одно с другим вполне совместимы. Они относятся к действиям и проявлениям жизни и силы Христовой в разных планах и образах. Было
