В поисках невидимого Бога - Филипп Янси
***
Марк ван Дорен, профессор литературы, у которого когда–то учился Томас Мертон, однажды навестил своего бывшего студента. Тот жил в монастыре в Кентукки. Они не виделись более десяти лет. Ван Дорен и другие знакомые Мертона не могли взять в толк, как из столичного денди, завсегдатая великосветских вечеринок, вышел монах, любящий уединение и тишину. После встречи Ван Дорен рассказывал:
«Конечно, он выглядел старше. Но я не заметил особой разницы между сегодняшним Томасом и тем, каким он был когда–то. Наконец я не удержался и перебил его воспоминания шутливой репликой: «Том, да ты совсем не изменился!» Мертон ответил:
— А почему я должен измениться? Обязанность монаха — быть именно самим собой.
Его слова запали мне в душу».
Думаю, замысел Бога таков: Он желает, чтобы мы обрели свое подлинное «я». Как сказал равви Зуся: «В ином мире меня не спросят: «Почему ты не был Моисеем?» Меня спросят: «Почему ты не был Зусей?»». А меня Дух негромко и упорно зовет быть не Моисеем, не Зусей, а Филипом Янси — далеко не безупречной личностью, в которой благоволит обитать Сам Бог. Любому человеку, который этого захочет, Всемогущий Бог поможет стать самим собой. И начинается все с доверия к Богу, с веры, что Он действительно желает дать мне добро и свободу, а не ввергнуть меня в тюремные узы. Как написал апостол Павел: «Никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его» (Еф 5:29,30). И добавляет: «Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф 5:32). Может, и ему, одному из двух первоверховных апостолов, нелегко было поверить в то, как близок Бог со Своим народом, с Церковью — Телом Христовым.
А насколько близок с моим телом я? Я принимаю витамины, занимаюсь физкультурой, стригусь, ем, сплю, дышу, хожу к терапевту и стоматологу, бреюсь, прыскаюсь одеколоном, включаю кондиционер. Но я реально ощущаю свое тело, только когда у меня что–нибудь болит. Или когда, как в данную минуту, чувствую прикосновение пальцев к клавиатуре компьютера. Настолько же и Бог близок со Своим народом: Он избрал наши тела в качестве Своего собственного тела.
Апостол Иоанн воскликнул: «Смотрите, какую любовь дал нам Отец, чтобы нам называться и быть детьми Божиими» (1 Ин 3:1). Но до высокого положения сонаследников Царства нам далеко: мы недостойные, грешные, многое у нас не получается! Словно предвидя это возражение, Иоанн добавляет: «Возлюбленные! Мы теперь дети Божий; но еще не открылось, чтб будем. Знаем только, что, когда откроется, будем подобны Ему» (1 Ин 3:2). В нас словно вживлен зачаток некоего органа, который еще не развит и почти не используется. Однако Святой Дух медленно, незримо, но неуклонно продолжает Свою работу, созидая наше подлинное «я». Мы сами не в состоянии стать угодными Богу, но Он способен и обещает это сделать в нас и за нас.
Бог желает, чтобы каждый из нас был единственным и неповторимым носителем Его образа. Но мы чувствуем Божью любовь не всегда. В наши души, как и в души адресатов апостола Иоанна, закрадываются отчаяние, сомнение в себе. Иногда «сердце наше осуждает нас», признает Иоанн, но Бог «больше сердца нашего и знает все» (1 Ин 3:20). Переводчик Нового Завета на современный английский язык Джон Филипс утверждает, что апостольское Послание его спасло: «Я, как и многие современные люди, перфекционист. А это состояние опасное: оно заставляет то высокомерно критиковать ближних, то — безжалостно самоуничижаться». Случилось так, что Филипс впал в тяжелую депрессию. Он погряз во тьме уныния, в осуждении и самоосуждении и не чувствовал благодати. Но однажды, блуждая в непроглядной тьме, он вспомнил слова апостола Иоанна и стал размышлять: «Если Бог любит нас, то кто мы такие, чтобы здесь, на земле, желать во всем совершенства? И для чего? Чтобы гордо сказать: Бог любит нас, но мы–то круче, мы более строги к себе, чем Вседержитель»? С этого момента начался долгий путь Филипса к выздоровлению.
У меня дела обстоят похоже. Принять Божию любовь — значит сказать «нет» голосам, которые нашептывают: ты недостоин, у тебя снова ничего не получилось, Бог таких не любит. Очень уж повлияли на меня в свое время проповеди о ветхозаветном Боге, Боге суда и наказания. После них в голове не умещается, что Он обитает во мне и любит меня изнутри. Я должен просить Бога, Который «больше сердца моего», разорвать раскаленный докрасна адский круг самоосуждения и напомнить мне о простой, но очень трудной для усвоения истине: я нужен Богу, Он любит меня.
Но с какой стати Богу меня любить? Вопрос не из легких. Однако Библия отвечает на него коротко и ясно: из милости. Бог любит потому, что Он Бог, а не потому, что я чем–то и как–то заслужил Его любовь. Он просто не может не любить, так как Он и есть Любовь.
К сожалению или к счастью, церковные проповеди я почти не запоминаю. Одно из немногих исключений — проповедь Яна Питт–Уотсона, профессора Духовной семинарии Фуллера, единственная его проповедь, которую я слышал. В ней была всего лишь одна мысль (возможно, поэтому она и осталась у меня в памяти): «Люди часто любят достойное любви. Но сам человек обретает достоинство, благодаря тому что его любят». Проповедник перечислил кого или что любят «за достоинства»: супермоделей, известных спортсменов, талантливых ученых, выдающиеся произведения искусства. Перечислив эти примеры, Питт–Уотсон перешел к неодушевленным вещам, которые лишены объективной ценности и внешней привлекательности, но все же любимы. Скажем, его дочка Розмари любит свою куклу. Кукла вполне обычная, старая и грязная, но для девочки — самая дорогая, единственная и незаменимая. Когда Питт–Уотсоны переезжали из Шотландии в Америку, каждый член семьи старательно выбирал, что из вещей взять с собой, а что оставить. Розмари взяла лишь одно: свою куклу. Когда в аэропорту девочка случайно ее потеряла и долго не могла найти, она так расстроилась, что семье чуть не пришлось отложить перелет. Лишь отыскав пропажу, Розмари утешилась. Простая дешевая кукла была для нее настоящим сокровищем.
Затем
