У березки я заплакал - Леонид Красников
Однажды, по совету знакомого, вышел на одну владимирскую целительницу и даже побывал у нее дома. Несколько комнат, заставленных мебелью, шкафами и полками с книгами по искусству и художественной литературой. Но дальняя, совсем небольшая комнатка, оказалась довольно необычной. Зашторенные окна, свечи, черепа, книги по белой и черной магии, маленькие зеркала, множество других, непонятных мне предметов вызвали ощущение, будто я попал со света в склеп. Здесь все отдавало какой-то могильной затхлостью, обволакивало атмосферой страха и безысходности. «Куда меня занесло?» – не давал покоя мне вопрос, на который в процессе разговора с довольно симпатичной и уверенной в себе сорокалетней женщиной я все же получил однозначный ответ. Передо мной была самая настоящая колдунья и ворожея, которая «могла влиять даже на происходящее на экране телевизора и определять будущее в личной и общественной жизни людей». Она бредила учением «Живой Этики» (Агни – Йоги), направо и налево сыпала знаниями об устройстве мира и, прежде всего, мира духовного. «Живую Этику» хозяйка «темной» комнаты преподносила мне как некий «синтез» науки, религии и философии, «синтез» культур Востока и Запада.
Не знаю, как я тогда набрался терпения выслушивать свою собеседницу в течение нескольких часов. Сбросил с себя охватившую меня тяжесть лишь после того, как покинул этот частный дом, располагавшийся почти в самом центре города, и вышел на свежий воздух. День был солнечный, вокруг туда-сюда сновали люди, охваченные заботами. Даже не верилось, что буквально рядом с ними человек живет в ином, бесноватом мире, стремится стать богом без Бога, получить сверхъестественные, сверхчувственные способности при содействии нечистой силы и воздействовать на окружающих людей и стихии мира. В то время эта встреча стала лишь одним из немногих разочарований на пути поиска духовности.
Совершенно иное впечатление оставила встреча с другой женщиной. Кандидат наук, она долго жила в Средней Азии. Но в какой-то момент ее неудержимой силой, даже помимо воли, потянуло во Владимир. В результате ее семья все же оказалась в этом древнем православном городе. И тут стало происходить совершенно странное. Почти каждую ночь женщина слышала какой-то внутренний голос, диктовавший ее сознанию готовый текст, который оставалось только записывать. Содержание такой «космической почты» было довольно любопытное. Это мировая и русская история, судьбы отдельных народов и личностей, будущее человечества. Я познакомился с некоторыми отрывками посланий, и они показались мне интересными. Надиктовано их было к тому времени почти на две книги. Отдельные моменты оказались даже пророческими и нашли свое подтверждение в действительности. Я искренне завидовал женщине, был восхищен ее способностью на огромном расстоянии «общаться» с Космическим Разумом.
Но наибольшее впечатление на меня в то время произвела книга Даниила Андреева «Роза мира». В ней автор предложил новую программу по спасению человечества. Во многом непонятное мне произведение попалось мне сначала в самиздатовском варианте, а затем уже растиражированное до немыслимых размеров. Книга привлекла внимание также тем, что ее автор, Даниил Андреев, сын писателя Леонида Андреева, свои последние годы, почти до самой смерти в 1959 году, провел во Владимирском Централе по необоснованному обвинению.
Основная мысль произведения заключалась в том, что следовало бы объединить христианство со всеми существующими религиями и создать единый духовный центр, Розу Мира. Это объединение возможно через образование «всечеловеческого братства» во главе с человеком некоей «высшей одаренности, сочетающим в себе праведность, дар религиозного вестничества и художественную гениальность».
Даниил Андреев утверждал, что человечество остановилось в своем развитии. Образовался гигантский вакуум духовности, который обычная наука бессильна заполнить. Понравилось мне и то, что одной из целей «Розы Мира» должно стать распространение материального достатка и высокого культурного уровня на весь земной шар, население всех стран, воспитание поколений облагороженного образа, превращение планеты в сад, а государств – в братство.
Даниил Андреев показался мне человеком не от мира сего, сумевшим уловить общемировые идеи. Передо мной словно раскрылась философия нового времени, указывающая путь ошеломляющей духовности.
СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ
Однажды по заданию редакции я направился в аэропорт за репортажем о перестроечных буднях авиаторов. От руководителя узнал, что малая авиация из нескольких десятков «аннушек» находится на приколе. В отсутствие денег у заказчиков и клиентов самолеты перестали использовать для распыления удобрений на поля, для перевозки грузов и пассажиров. Аэропорт замер в ожидании своей дальнейшей судьбы.
Для полноты репортажа заглянул к синоптикам, механикам, в пустующий отдел перевозок. Затем поднялся наверх, в диспетчерскую. За стеклянными окнами открылась пустующая взлетная полоса. Сбоку рядком, словно сонные мухи, разместились неувядаемые от времени «Ан-2». Грустную картину дополняла фигурка какой-то собаки, не спеша пересекающей взлетное поле.
Диспетчеры рассказали, что за неделю во Владимире садятся и взлетают лишь три-четыре самолета. В остальное время аэропорт погружается в непривычную тишину.
При разговоре с диспетчерами меня не покидало чувство, что с одним из них, довольно пожилым, немного сутуловатым мужчиной, я уже встречался. Записав в блокнот фамилии обоих диспетчеров и спустившись вниз, разговорился в приемной руководителя с секретаршей. Молодая женщина рассказала мне о людях, с которыми удалось встретиться, немало любопытного. Оказывается, командир авиаподразделения раньше был военным летчиком. Один из механиков прошел войну, служил в авиации, но до сих пор не может расстаться с самолетами, обращается с ними как с малыми детьми.
Словоохотливая и толковая секретарша поведала и о личности пожилого диспетчера. «Это – наш святоша, верует в Бога, человек молчаливый, нелюдимый. Долго работал на Крайнем Севере…»
Продолжая говорить о диспетчере, собеседница задумчиво добавила: «Странный он какой-то… Словно не от мира сего. Но добрый, беззлобный, никогда ни про кого плохого не скажет».
Диспетчер оказался Андреем Петровичем Рудневым. В тот момент ни имя, ни фамилия ничего мне не говорили. Единственное, что привлекло мое внимание – это работа Руднева на Крайнем Севере.
При написании репортажа я просмотрел дневники, которые вел, работая в районной газете в Тикси. О летчиках я делал материалы неоднократно, самолеты всегда вызывали в моей душе особое приятное волнение и воспоминание. Ведь только самолетами и вертолетами можно было добраться в отдаленные села и поселки самого северного тундрового района Якутии.
В одной из дневниковых общих тетрадей я обнаружил запись о встрече в гостинице аэропорта Тикси в пургу. Незнакомый летчик рассказал мне тогда грустную историю своей северной любви. Звали летчика. Андреем Петровичем. Прочитав это имя в тетради, я вздрогнул: «Не тот ли это Андрей Петрович, который мне ныне встретился?» Ведь мой сегодняшний знакомый тоже много лет летал в небесах
