Апокалипсис всегда. Психология религии и духовности - Антон Владимирович Шугалей
Встречаются хиазмы с инклюзией (вставкой). Это то же самое перекрестие АБ-БА, где основное содержание помещается посередине, на перекрестье:
Всякий рожденный от Бога (А)
Не делает греха, (Б)
Потому что семя Его пребывает в нем (основная мысль)
И он не может грешить, (Б)
Потому что рожден от Бога (А) (1Ин. 3:9)
Первая и последняя строчки соответствуют друг другу, они фактически тождественны. Вторая и четвертая – также об одном: «не делает греха», «не может грешить». Единственная строчка, которая не согласуется ни с какой, не имеет соответствий, сама по себе – в центре. Эта строчка ключевая и раскрывает главное содержание этого отрывка: «потому что семя Его пребывает в нем». Коль скоро семя Бога пребывает в человеке, он рожден от Бога и не делает греха – это умещается в одну строчку. Мы можем оставить первую, вторую и третью строчку, а можем оставить третью, четвертую, пятую строчку – смысл не изменится. Для чего здесь эти строчки? Чтобы сконцентрировать внимание на центре – там самое важное и интересное. Соответственно, этот отрывок нужно осмыслять, начиная с центра – с того смысла, что заключен в середине. Если мы не видим этот центр и не знаем про него, скорее всего, и весь отрывок не поймем и все содержание можем пропустить.
Хиазмы встречаются в текстах чаще всего разрозненно: идет обычный текст, потом хиазм, потом опять хиазм, потом снова обычный текст. Иногда хиазм может приобретать весьма сложную структуру, может растягиваться на целую главу, главное содержание которой заключено в середине, а все остальное – просто обрамление. Иногда главу можно сократить наполовину, если убрать повторы, образующие хиазм.
Восточная поэзия подобна плетению узоров, орнаментов из слов, текстов, смыслов. Библейскую поэзию вы не услышите в рифме, она не рифмованная, она тавтологическая. То, что для нашего уха является чем-то некрасивым (тавтологии мы обычно избегаем), для еврейского звучит прекрасно.
На самом деле хиазм присутствует не только в еврейской поэзии, его можно обнаружить в других явлениях человеческой культуры, но мы не всегда его замечаем.
В Библии есть тексты, которые полностью выстроены по принципу хиазма, как фракталы. Фрактал – это самоподобие, фигура, которая повторяет себя на каждом следующем уровне. Например, есть блок текста, построенный как хиазм с инклюзией, его центральный смысл – «семя Его пребывает в нем». Весь этот хиазм посвящен семени Бога. Дальше может быть другой хиазм, который будет обыгрывать ту же идею про семя Бога. А между этими двумя блоками будет еще один блок, также построенный по принципу хиазма, который будет обыгрывать тему греха. Блок хиазмов про семя Бога, блок хиазмов про грех, потом опять про семя, потом опять про грех. Получаем сложный хиазм – фрактальный, когда хиазм не только внутри блоков, но и в группах блоков, которые связаны зигзагообразной линией по принципу перекрестий. Структура хиазма повторяется не только на уровне слов внутри одного блока, но и на уровне блоков в большом тексте. И таким же образом может быть построен хиазм с инклюзией. Весь текст может быть построен по принципу хиазмов-блоков с одним главным блоком в середине. Соответственно, в этом блоке внутри могут быть дополнительные текстовые совокупности, в которых содержится главный хиазм с ключевым смыслом. Представьте себе эту сложную картину. Когда воспринимаешь ее линейно, увидеть это невозможно, потому что первый блок может совпадать, например, с последним блоком текста. Здесь нужно многомерное восприятие, способное обнимать целостную картину. Таким текстом в Библии, который полностью построен по принципу хиазма с инклюзией, где игра переплетений смыслов идет не просто в словах, а в текстуальных блоках, является Евангелие от Иоанна. Автор корпуса от Иоанна очень любил хиазмы, это видно с первых строк: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть». Здесь все завязано друг на друге. Но увидеть это не так просто, обычно мы не слышим и не понимаем хиазм, а часто и не знаем о его существовании. При этом Евангелие от Иоанна написано на греческом языке и не для евреев, а уже для язычников, и то, что в нем так явно использован принцип еврейской поэзии, подсказывает нам, что автор текста все-таки человек из иудейской культуры, хоть и хорошо говорящий по-гречески. Хотя словарный запас автора корпуса от Иоанна не богат, и в греческие слова он, по сути, упаковал еврейскую поэзию, греки, скорее всего, не замечали ее там.
Итак, с первых строк первой главы мы видим принцип библейского параллелизма:
Ἐν ἀρχῇ ἦν ὁ λόγος,
καὶ ὁ λόγος ἦν πρὸς τὸν Θεόν,
καὶ Θεὸς ἦν ὁ λόγος.
οὗτος ἦν ἐν ἀρχῇ πρὸς τὸν Θεόν. (Ин. 1:1–2).
Вот так это выглядит на греческом. Это достаточно сложная игра в лесенку. И все Евангелие от Иоанна построено по такому принципу, при этом разбито на блоки хиазмов с инклюзией. Есть один глобальный блок хиазмов с инклюзией, другой, третий, четвертый, и, самое главное, есть пятый блок, который, в свою очередь, тоже состоит из пяти блоков, где центральным является блок-инклюзия. Самое важное находится в центральном блоке, который является ключевым для всего текста и разбит еще на несколько блоков, внутри которых есть свой центр-инклюзия – где в результате должно оказаться центральное выражение или тезис, который даст ключ к пониманию всего текста. Но если вы возьмете 21 главу Евангелия от Иоанна и предположите, что центр находится в 11-й, вы ошибетесь. Центральная не она. Смыслы там могут хитро переплетаться, где-то они могут раскрываться чуть более сжато, где-то – чуть более подробно, поэтому нужно искать соответствия не по размеру, а по смыслу. Центральная глава – шестая. И, если анализировать ее отдельно, в ней мы найдем центральную часть – самую главную инклюзию. Кстати, эту особенность Евангелия от Иоанна открыли католики относительно недавно – один семинарист просто начал писать курсовую по теме хиазма и совершенно случайно обнаружил, что хиазм там везде.
Итак, в шестой главе с центральной инклюзией
