Бескрылые - Роман Воронов
Ученик радостно улыбнулся, догадка осенила его безусое лицо.
— Вхождение во Христа, это будущий урок.
Учитель удовлетворенно кивнул.
— Ты определенно не глупее птенца орлицы, ну а место, где будем искать истину?
Ученику никогда не приходило в голову отказать Учителю, ни в чем, и это не удивительно, таковы роли. Всяк, внемлющий словам другого, во власти его. Не забывай об этом, даже если невзначай взялся задавать вопросы, имей мужество получить на них ответы, не схожие с задуманными твоими.
— Может быть, на вершине горы? — Юноша заискивающе посмотрел на Учителя. — Где распятый Иисус готовился к Вознесению.
— Нет, — коротко ответил старик.
— Тогда в пустыне, — молодой человек не собирался сдаваться, — где искушаемый дьяволом Иисус провел в изгнании сорок дней.
— Нет, — снова последовал отрицательный кивок.
— В роще! — воскликнул Ученик, подразумевая Гефсиманский сад. — Где Спаситель ожидал предательства своими апостолами.
— Снова мимо. — Учитель был непреклонен.
Юноша вернулся на край скалы, внизу бесшумно сверкала в лучах солнца, взошедшего над каньоном, лента реки, а над головой, в небесной сини, неподвижно застыли две птицы — орлица и орленок.
— Везде, — неожиданно произнес Ученик. — Ибо Христос здесь.
Он указал на сердце, а старик, смахнув трясущейся ладонью слезинку, еле слышно прошептал:
— Вот это правильный ответ.
О пользе еды и не только
Утренний моцион, плавно перешедший в философский дискурс на краю бездонного обрыва, безусловно, располагает, тем более если принять во внимание, что окончился в полдень, к неторопливому продолжению беседы, но уже за обеденным столом.
Учитель, известный ценитель не только словесных блюд, но и самых настоящих, предназначенных для употребления в пищу, сделал широкий жест, распахивая двери своего жилища, и перед Учеником открылась великолепная, приводящая в восторг не только глаза, но и желудок, картина накрытого к трапезе стола.
Если ваш покорный слуга начнет описание увиденного со слов «чего там только не было», то, скорее всего, он смертельно обидит радушного хозяина скудостью похвал, а посему там было все, чего угодно душе юноши, ползавшего полдня по горам, лесам, расщелинам и пескам. Заняв предложенное место, молодой человек едва сдерживал дрожащие от нетерпения руки, желающие хватать все подряд, и давал волю исключительно блуждающему по гастрономическому великолепию голодному взгляду.
Старик, намеренно выдержав долгую паузу, вознесшую до невообразимых высот аппетит Ученика, но при этом не позволив ему завалиться в голодный обморок, сказал:
— Пожалуй, мы можем позволить себе совместить урок с приемом пищи. Ты как?
Юноша, загипнотизированный дымящейся ножкой фазана, обсыпанной зернами спелого граната, активно закивал головой.
— Напомнишь тему? — улыбнулся Учитель.
— Вхождение во Христа, — с готовностью отозвался Ученик, нетерпеливо ерзая на своем месте.
— Тогда сразу к делу, пролог. — Старик уселся поудобнее. — Вхождение во Христа — обретение сознания не запрещающего, не отвергающего, не приемлющего что-либо, но принимающего все имеющееся в Мире Бога как необходимую, неотъемлемую данность, высшую справедливость и Божественную милость. Христосознание не противопоставляет носителя окружающим, не отделяет индивида от общества, оно растворяет Человека (Христа), но не в совокупном потоке сознания, а во всеобщей любви, пусть даже не принятой большинством.
Христос не видит врага, только друга, не видит злобы, только заблуждение, не видит других, как и себя, отдельно от Бога, только вместе.
Ученик, не отрывая взора от стола, закивал головой с утроенной частотой, на что Учитель, не обратив ни малейшего внимания, спокойно продолжил:
— Вхождение во Христа — технологически это отказ от Матрицы ментального тела, определяющей границы, связи и последовательности. «Кто без греха, пусть первым бросит в меня камень» — фраза внематричная для ментала, видно, что здесь Иисус работает из каузального тела (полное понимание причин, возможно, состоявшихся в иных воплощениях, приведших всех, подчеркиваю, всех участников текущего события к имеющему место следствию).
Собственное бедственное или, напротив, «сытое» положение будет восприниматься воплощенной душой как органичное пребывание в общей структуре Мира Бога, без унижения или возвышения над другими участниками бытия.
— Учитель, — не выдержал юноша, — давайте начнем трапезу.
— И урок. — Старик отломил от пышущей жаром лепешки ломоть и положил перед Учеником. — Сколько изделий из хлеба ведомы тебе, друг мой сердечный?
— Много, — пробурчал молодой человек, отхватывая изрядный кусок и с трудом прожевывая его.
— Но все это многообразие суть одно, в их основе лежит перемолотое в муку зерно. — Старик откусил небольшой кусочек и с наслаждением задвигал челюстями.
— Вы это к чему, Учитель? — удивленно спросил довольный начавшимся насыщением юноша, прекрасно зная, что любые слова никогда попусту не покидали уста старика.
— К первой заповеди, — неожиданно ответил Учитель. — Ибо через призму Законов Божьих будем рассматривать пути «Вхождения во Христа».
— Интересно, — проворковал Ученик, запихивая в рот очередной кусок хлеба.
— Положим, индивид выясняет свое отношение к первой заповеди. Его рассуждения, с точки зрения ментальной матрицы, будут приблизительно следующие: а почему Бог один? И кто возьмется утверждать это с гарантиями? Возможно, Его, Бога, нет и вовсе, а стало быть, выполнение, как и нарушение заповеди, фикция, иллюзия, утверждение, не подкрепленное ничем, кроме выбитых на камне строк, кстати, коих в оригинале никто не видел.
Учитель прокашлялся.
— А вот «голос» Христосознания из матрицы Каузала: Миром, где все взаимосвязано, начиная от невидимых «нитей» меж малейшими составляющими материи до стройной системы взаимодействия огромных тел и их союзов в физическом плане и деяний, следующих неотвратимо за мыслью и словом, переносимых из воплощения в воплощение в виде последствий посредством памяти тонких миров, возможно управлять только из единого центра (в противном случае — хаос), а значит, даже при существовании пирамиды Иерархов ее пик венчает Абсолют, Единый Бог.
Сомнения в факте сим и, что еще хуже, поругание оного, несут за собой (естественно) последствия, о степени тяжести коих можно только догадываться. Нарушая заповедь, ты декламируешь: «Мир не таков», закладывая в его основание тем самым пустотелый камень, или гнилую доску, или неистинную мыслеформу. Один такой «зодчий» страшен разве что при строительстве собачьей конуры, множество же возводит град, имя которому Содом.
Выдав тираду столь значительных смыслов и размеров, Учитель поднял кувшин с вином, плеснул в свой кубок немного и протянул Ученику. Юноша не стал проявлять излишнего такта по отношению к мускатному напитку и наполнил свою чашу до краев. Старик словно ожидал подобного поведения.
— Прекрасно, мой
