Кто такой Будда? - Деннис Лингвуд
Говоря о последней гараве, патисантхаре, мы знакомимся с весьма интересным словом, имеющим широкий спектр родственных значений. Оно происходит от корня, значение которого — «распространяться», и буквально значит «расстилать перед собой». Это не слишком помогает нам понять, что же здесь является объектом поклонения. Однако есть выражение, которое помогает нам приблизиться к пониманию смысла этой гаравы, — «расстелить скатерть», то есть накрыть на стол. Оно навевает воспоминания о коробках конфет и полуночных пирушках с приятелями в спальне школы-интерната или о чаепитиях у любящей бабушки, но смысл более или менее понятен. Расстеленная скатерть подразумевает пиршество, и примерно такое же значение имеет слово папшсантхара. Оно подразумевает радушный дружеский прием, почет, доброжелательность, благоволение, дружбу — об этом сообщает нам словарь. К тому же пир может быть как материальным, так и духовным. Если взять значение «радушный прием», то очевидно, что может иметься в виду как гастрономическое пиршество, так и «пир Ауха» и даже «пир разума и ток души»[26]. На высшем уровне — это духовное изобилие, расстилающееся перед людьми. Таким образом, патисантхара охватывает богатый и важный аспект человеческой жизни, включая жизнь духовную. Но мы не сможем извлечь пользу из этого изобилия, если примем его как должное. Наряду с почитанием внимательности, сердцевины буддийской практики, необходимо почитать и все необъятные богатства буддийской жизни.
Учение о шести гаравах раскрывает важность почитания и поклонения в духовной жизни. Но, как мы уже видели, из эпизодов жизни самого Будды тоже явствует, что такое поклонение есть духовная потребность каждого буддиста, как бы далеко он ни продвинулся. Ведь чем больше места в своей жизни мы отведем поклонению, тем больше вероятность того, что однажды мы достигнем того, чего достиг сам Будда, и станем поклоняться тому, чему поклонялся он сам.
6
Слово Будды
Итак, Будда достиг просветления, достиг конца своего героического поиска. Его заветное желание осуществилось. Что же дальше? В каком-то смысле просветление явилось концом, но оно же стало началом — началом того, что называют буддизмом, появлением Дхармы в нашем мире. Но для того, чтобы Дхарма, высшая истина, распространялась, Будде нужно было найти способ передавать пережитое другим. Ведь, согласно традиционному описанию того, что произошло после просветления, его решение учить других не было предопределено.
Осознанное оказалось настолько огромным, настолько ошеломляющим, что Будда начал сомневаться в том, сможет ли он когда-нибудь объяснить это другим. Реальность со всеми ее высотами и глубинами оказалась столь грандиозна и непостижима! Ее невозможно достичь с помощью простых умозаключений или диалектики. Она глубока, тонка и неуловима. Понять ее может только настоящий мудрец, потому что она полностью противоречит общепринятым представлениям. Кто же обладает такой мудростью? Обычные мужчины и женщины настолько поглощены чувственными наслаждениями, что не могут серьезно относиться ни к чему другому. Какой смысл пытаться передать им свое открытие? Даже если удастся найти с ними общий язык, они не пережили ничего, что бы даже отдаленно напоминало его собственный опыт. Как же донести до них истину?
Чем больше Будда об этом думал, тем больше склонялся к тому, чтобы сохранять спокойствие и предоставить мир самому себе. Но потом, когда в Бодхгае он сидел под деревом, наслаждаясь блаженным переживанием просветления, случилось нечто такое, что заставило его изменить решение. Вернее, согласно легендам, это был некто. Будда узрел яркий свет и услышал громоподобный глас — перед ним появился великий бог Брахма Сахампати. И этот бог обратился к нему (отметим, кстати, что даже он, властелин тысячи миров, обращается к Будде с почтением) и сказал: «Да проповедует возвышенный владыка истину! Ведь есть же в этом мире хоть несколько человек, чьи глаза лишь слегка омрачены завесой страстей. Они непременно поймут Дхарму, если только ты объяснишь ее им»[27].
Вот что произошло, согласно сутрам. Разумеется, это происшествие, как и многие другие события из жизни Будды, можно понимать либо буквально, либо символически. Либо всё случилось более или менее так, как описано, либо величественная фигура Брахмы Сахампати просто символизирует тот уровень ума Будды, на котором возникла эта мысль, — уровень, который при всей его возвышенности всё же ниже, чем уровень просветления. А голос, откуда бы он ни исходил, продолжал: «Что ж, ты добился своего. Ты стал просветленным. Ты достиг своей цели. Ты спокоен. Ты обладаешь совершенным знанием. Ты пребываешь в совершенном блаженстве. А как же остальные? Как же те, кто всё еще борется? Что ты сделаешь для них?» Когда Будда услышал этот голос, увидел сияющий образ, обратившийся к нему с просьбой, великое сострадание наполнило его сердце.
Выражаясь более прозаически, можно сказать: когда Будда занялся усвоением опыта просветления на всех уровнях своего существа, одним из важнейших аспектов этого процесса стало рождение того, что мы — не совсем точно — называем каруной, или состраданием. Сострадание Будды направлено на всех существ, которые еще не достигли просветления и страдают от собственного неведения, психологической обусловленности, непонимания и отсутствия ясности. Когда опыт просветления был усвоен на глубочайшем эмоциональном уровне, обычное человеческое чувство превратилось в запредельное качество ума — каруну.
Затем, благодаря сверхъестественной способности — «божественного ока», Будда обозрел мир и постиг, что существа находятся на очень разных стадиях развития. В этом отношении мир оказался подобен тинистому пруду, заросшему лотосами. Одни люди были всецело погружены в мирские заботы, как почки лотоса, полностью погруженные в тину. Другие, менее поглощенные мирскими делами, были подобны бутонам лотоса, которые начали приподниматься над мутной водой. И лишь немногие полностью возвышались над водой и были готовы расцвести в лучах высшей истины.
Наконец, убедившись, что в мире есть люди, которые смогут воспринять высшую истину, Будда обратился к Брахме Сахампати со стихами. Перевод не передает ритма и красоты палийского оригинала, но всё равно производит большое впечатление: «Врата в бессмертие отверсты широко. Пусть же имеющие уши, чтобы слышать, свободу вере собственной дадут»[28]. Молвив так, он решил вернуться в мир и проповедовать истину, которую открыл.
Но когда Будда решил учить других, перед ним встал вопрос: кого учить? Он вернулся в мыслях назад, к первым дням после ухода из дома,
