Творения. Часть 2 - Афанасий Великий
2) Но поелику присвояют себе право обвинять в боязни, то необходимо написать об этом несколько; ибо и из немногаго будет видно, что лукавы они нравом и не читали Божественных Писаний, а если и читают, то не веруют, что заключающиеся в них словеса Богодухновенны; если бы веровали, то не осмелились бы поступать вопреки Писаниям и не поревновали бы злонравию убивших Господа иудеев.
И иудеи, когда Бог дал заповедь: чти отца твоего и матерь твою и: иже злословит отца или матерь, смертию да умрет (Матф. 15, 4, Исх. 20, 12, Исх. 21, 16), установили новый закон, превратив честь в безчестие, и уважение, каким дети обязаны родителям, заменив серебром; а также, читая Давидовы деяния, научились из них противному, и невиновных, которые в субботний день выдергивали и стирали в руках колосья (Матф. 12, 1), обвиняли не потому, что заботились о законах и о субботе (в чем всего более и нарушали закон), но потому, что, будучи лукавы нравом, завидовали спасаемым ученикам, и того только хотели, чтобы имело силу их мнение. И они за беззаконие свое получили возмездие, сделались богопротивными, и наименованы уже князьями содомскими и людьми гоморрскими (Иса. 1, 10).
Но и эти, по моему мнению, не меньше, чем иудеи несут уже на себе наказание, а именно неведение своего неразумия. Они не понимают, что говорят, и еще почитают себя знающими то, чего не знают. Одно у них знание делать зло и ежедневно сверх прежняго худаго изобретать еще худшее. И если винят меня за теперешнее бегство, то не из желания видеть меня доблестным в добродетели. Ибо враги станут ли желать этого тем, которые не заодно с ними зломудрствуют? Но по злонравию своему притворно разглашают это, думая (так они в действительности просты), что, устрашенный их злословием, и я присоединюсь к ним со временем. Им желательно (для того и ходят всюду, то притворяются друзьями, то обо всем разведывают, как враги), им желательно, пресытившись уже кровьми, искоренить и меня; потому что всегда я держался и держусь образа мыслей, противнаго их нечестию, и ересь их, обличая, предаю позору.
3) Кого, начав когда-либо преследовать и уловив, не оскорбляли они, сколько хотели? Кого, начав искать и нашедши, не доводили до того, что или злой постигал их конец, или отовсюду терпели они вред? Что, по-видимому, делают судьи, то их есть произведение, и лучше сказать, судьи бывают служителями их изволения и лукавства. Посему, в каком месте нет памятника их злобы? Против кого, неединомысленнаго с ними, не делали они заговор, подобно Иезавели выдумывая предлоги к обвинению? Какая Церковь не проливает ныне слез от их злоумышлений на Епископов? Антиохия оплакивает исповедника и твердаго в православии Евстафия, Баланеи досточуднаго Евфрасиана, Палтос и Антарад Киматия и Картерия, Адрианополь христолюбиваго Евтропия, а после него многократно носившаго от них узы и умершаго в узах Лукия, Анкира Маркелла, Беррия Кира и Газа Асклипия. Ибо, подвергнув их наперед многим оскорблениям, до заточения довели эти коварные люди. А Феодула и Олимпия, Епископов Фракийских, и меня, и моих пресвитеров так усердно заставляли искать, что, если бы мы были найдены, то подпали бы смертной казни, и, вероятно, не были бы уже в живых, если бы, сверх их чаяния, не спаслись тогда бегством. Ибо такия предписания даны были об Олимпии Проконсулу Донату, а о мне Филагрию. Преследовав же и отыскав Константинопольскаго Епископа Павла, приказали явно задушить в так называемой Каппадокийской Кукузе, употребив на это дело Филиппа, бывшаго епархом; потому что был он покровителем их ереси и служителем лукавых совещаний.
4) Но насытились ли они столькими злодеяниями и успокоились ли, наконец? Нимало. Не только не прекратили гонений, но, подобно упоминаемой в Притчах пиявице (Притч. 30, 15), тем паче мужаются на злыя дела, нападая на большия епархии. Ибо кто достойным образом опишет, что сделано ими ныне? Кто в состоянии удержать в памяти все то, что привели они в действие? Когда церкви пребывали в мире, и народ молился во время богослужения, Либерий, Епископ Римский, Павлин, Епископ митрополии Галльской, Дионисий, Епископ митрополии Италийской, Люцифер, Епископ митрополии Сардинской, и Евсевий, Епископ Италийский, все Епископы благочестивые и проповедники истины, вдруг похищены и заточены без всякаго на то предлога, кроме того, что не присоединились к арианской ереси и не подписали с арианами выдуманных на меня ложных обвинений и клевет.
5) А о великом маститом старце и истинном исповеднике Осии излишним для меня будет и говорить. Ибо всякому, может быть, известно, что и его довели до изгнания; потому что он был старец не безызвестный, но особенно из всех и паче всех знаменитый. На каком соборе не был он руководителем? Не убеждал ли всякаго правыми вещаниями? Какая Церковь не имеет прекраснейших памятников его предстательства? Кто когда, приходя с печалию к нему, отходил от него не с радостию? Кто просил его в нужде и удалился, не получив желаемаго? Однако же, отважились возстать и на него; потому что и он, зная, какия слагают клеветы по своему нечестию, не подписался к вымышленным на меня наветам. А если впоследствии, по причине нанесенных ему чрез меру многих ударов и заговоров на его родных, уступил им на минуту, как старец и изнемогший телом; то и в этом видно лукавство этих людей, при всяком случае старавшихся показать, что они действительно не христиане.
6) После этого, снова напали они на Александрию, опять ища моей смерти; и настоящия события были хуже прежних. Воины внезапно окружили церковь, и место молитв заступило то, что делается только на войне. Потом, в Четыредесятницу, прибыл посланный ими из Каппадокии Георгий и увеличил злодеяния, каким научился у них. После недели Пасхи дев ввергали в темницы, Епископов связанных уводили воины, расхищали жилища и хлебы
