Академия святости + Рассказы - Роман Алимов
— Екатерина.
Отхожу в сторонку и запиваю. Ясно чувствую, как разливается по телу что-то невероятное. Лишь бы не спугнуть! Отошла, стою и боюсь пошевелиться, чтобы не прогнать То, что сейчас во мне: «Не понимаю, откуда на сердце радость? Или мне кажется? Нет! Такое нельзя придумать, это чувство есть, сейчас сердце заполняется Им, но чем? Что там происходит? Как теплый поток, невидимой, но ощутимой любви залила волна в чашу сердца! Что это?!»
Благодарственные молитвы неподвижно стояла. Не прогнать бы облако чуда. Радость распирала сердце, как надутый шар, что сейчас лопнет, а от этого взрыва точно знаю, всем вокруг обязательно станет также радостно и хорошо! Поделиться бы с каждым, но как передать?
Слабо помню, как шла домой. Внутри все пылало до легкой усталости. Можно ли устать от тихой радости и любви? Может, как в детстве, когда долго смеешься с добрыми друзьями и уже нет сил, но все еще смешно?
Очнулась в продовольственном магазине с пачкой масла в корзинке. Как же оказывается приятно, погасить мрачную раздражительность этого грубоватого кассира, потушить внутри себя, не дать огню гордыни разгореться, не ответить руганью, а просто улыбнуться. Кассиру тоже трудно, люди весь день, очередь, не многие подарят доброе слово.
Летела на крыльях, ощущая каждой клеточкой тела и души — Это, то, что исходит из сердца, даже замешкалась на пешеходном переходе, выругался таксист, в ответ снова улыбнулась.
Мысли о Христе и почему-то о Его словах:
«Вы — соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою?»
Откуда у меня она? Евангелие редко открываю, странное сегодня утро.
Подходя к подъезду, глаз зацепился за тревожный объект возле наружных дверей — машина скорой помощи!
Взбегая по ступенькам, лифт слишком долго ждать, мысленно почти кричала: «Только бы не к нам! Господи, пожалуйста, не к нам!»
В голове как кадры кинопленки. Знакомство с мужем, фата, свадьба, я с животом и мы счастливые ждем малыша. Грубо толкают в автобусе, падаю, адская боль и слезы, я в больнице, врач в маске и слова:
— У вас никогда не будет детей!
Затем ссоры с мужем и как итог многолетних мытарств — детский дом. Выходим сразу с двумя конвертиками шевелящегося в них счастья!
Пробегая очередной этаж, пробежал образ, дети растут, мы в отпуске на море, младший, Лешенька неожиданно начинает тонуть, судороги, головная боль. Мы в больнице. Ему ставят страшный диагноз — эпилепсия!
Наступило время мучений. Приступы, таблетки, врачи и постоянный страх за сына! Приход в церковь…
Подбегая к пятому этажу, мигом открываю дверь, запыхавшаяся влетаю в детскую. Лешка спит у сестры на кровати, в ногах, наверное, страшный сон приснился. Почти как у меня сейчас!
Медленно сползаю по стене на корточки.
Рыдаю:
— Прости меня Господи за маловерие, благодарю, что не сегодня!
Глава вторая
Участок № 13
Валентина Ивановна шла по деревенской дорожке вдоль забора, к старому кладбищу, где под номером тринадцать ее давно ждало место под личную могилу, в тенистом углу под большой ветвистой березой.
Невысокая, худощавая с аккуратным седым пучком. Шла она к единственному человеку, который ее всегда понимал и любил, да и тот сейчас находился за этой зеленой кладбищенской оградой с прослойками ржавчины на заостренных завитушках.
От многого в своей жизни Валентина устала, но больше всего от пьющего сына Сашки. Регулярно и до дна выпивал он силы матери. Раз в месяц, день в день, требовал ее пенсию — единственный источник существования семьи.
Как раз сегодня и был этот черный день, тот самый, когда приходила соседка — почтальон и после росписи в получении нескольких купюр, выдавала ей незримый билет на мучения. Оставшаяся часть дня Валентины Ивановны гарантированно становилась испытанием на прочность.
Проходя через ограду, повернула в сторону могилки любимого мужа. В такие дни месяца, ночевала она на улице, а в холодное время года, пошла бы к соседке, да часто проситься на ночевку стеснялась, а воспитание Валентина унаследовала от покойного отца, Ивана Ивановича, уважаемого деревенского учителя.
Изредка Валя пыталась вразумить сына, но за поучения обеспечен был ей синяк под глазом и бессонная ночь. Часто бежала она по деревенской улочке, спасаясь от топора или березового полена. Соседи сочувствовали, помогали советами, но надежд на исправление сына, почти не оставалось. Многое испробовала, лечение травами, беседы и угрозы, даже «зашивался» он однажды в городской клинике у приезжего врача, но затем снова срывался и пропивал при первой возможности все, что у них водилось ценного в доме.
Сидела у могилки, плакала, вспоминала, как они познакомились, и вскоре родился сын, как дружно жили. Муж помогал в алтаре соседнего с деревней храма, искренне верил Богу, пытался приобщить и ее, но Валя все откладывала:
— Вот стану старая, свободного времени больше будет, тогда и пойду в церковь!
Затем неожиданно пришло горе. Муж заболел, скоропостижно скончался, практически высох за неделю. Сын тоже страдал и стал понемногу захаживать к Марье — самогонщице, что торговала дома, на соседней улице. Так и пришла беда, да не одна!
Рядом с могилкой Сережи, глубоко она погрузилась в облако воспоминаний, когда нет тебя здесь, на земле, а летаешь там, в прошлом, где хорошо и беззаботно.
Неожиданно Валентина ощутила, что она не одна, повернув голову в сторону калитки, вздрогнула. Совсем рядом стояла незнакомая старушка. На голове белый платок, накинутый на шею в несколько витков, как носят пустынные жители с икон, в руках длинная палочка и небольшая сумка:
— Христос в помощь, дочка! Не будешь ли против, если отдохну немного?
— Конечно, присаживайтесь, — вытирая мокрые глаза, ответила Валентина.
Усаживаясь на скамейку и облокотившись на край палки,
