Клад отца Иоанна - Лимонов Анатолий Иванович
Поведав это,преподобная дева подняла к небу руки свои и воздала благодарение Богу занеизречённую милость Его, явленную на ней. Затем, снова обратившись к охотнику,сказала:
- Вот я всесказала тебе про себя; одного прошу от тебя, что ты и исполни для меня, Господаради: когда на будущее лето придешь ты охотиться на этот остров (я знаю, что тынепременно придёшь, так как на это есть воля Божия), то возьми в чистый сосудчасть Пречистых и Животворящих Христовых Тайн и принеси мне сюда, ибо со временипоселения в этой пустыне я не сподоблялась причаститься. Теперь же иди с миромк спутникам своим и обо мне не рассказывай.
Охотник обещалисполнить приказание и, поклонившись дивной рабе Христовой, ушёл, радуясь иблагодаря Бога, что Он явил ему такое Своё сокровище, сподобил видеть,беседовать и удостоиться молитв и благословения той, которой не был достоинвесь мир!
Придя кберегу, охотник нашёл спутников своих, ожидающих его и сокрушающихся об егозамедлении, ибо они думали, что он заблудился в пустыне. Он же не открыл имтайны, которую повелено было ему хранить, и отплыли они к себе домой... Междутем охотник тот, как великой радости, ждал следующего лета, желая снова увидетьчистую невесту Христову, в пустыне, как бы в чертоге пребывающую...»
Я прикрылкнигу и, откинувшись на жесткую спинку сиденья, закрыл глаза и подумал:
- А как жея-то ждал этого лета, чтобы вновь увидеть свою прекрасную фею Прасковью! Ведьмы не виделись с ней уже ровно десять месяцев с того самого момента, как задевчонкой закрылась бело-голубая дверца самолёта, так внезапно разлучившего наси прервавшего тот удивительнейший уральский тур... Путешествие, где были толькомы одни, да ещё прекрасная наша помощница и покровительница - русская природа!Я снова поглядел в окошко, но пейзаж там не изменился: все та же густая зеленьлесных полос, да мрачноватые островки заболоченного тальника. Электричка резвобежала, отсчитывая рельсовые стыки, вагон качало, и порой казалось, что янахожусь в трюме скоростной подлодки, несущейся сквозь бушующее море молодоголета. Мысль о том, что вновь еду на встречу с Пашкой, трогала и волновала моюдушу. Ещё какие-то полчаса, и я опять увижу эти озорные косички, эти прозрачныедобрые глаза, милую застенчивую улыбку ставшей для меня такой близкойдевчонки...
Все эти месяцыя жил лишь одним воспоминанием о Прасковье, о тех десяти незабываемых днях,ставших для нас такими долгими, прекрасными и главными, когда мы каким-тофантастическим образом оказались в сказке с её Водокручами и Берендеями, стайнами и чудесами, и в которую теперь больше нет возврата... Несмотря на то,что мы с Пашкой часто созванивались, писали друг другу письма, посылалипраздничные открытки, дарили книжки, я всё чаще ловил себя на мысли, что тавнезапная разлука на летном поле таёжного аэродрома была неслучайной, праздникнашей яркой и чистой дружбы вовсе недолог и что скорее всего я больше уже никогдане встречусь с феей Мещёрского края, а моё сердце больше не сожмётся под еёвсепроникающим взглядом.
И чем большепроходило времени, тем чаще посещали такие грустные мысли. А ближе к летузвонки от Пашки стали совсем редкими и какими-то обыденными. Тогда я решил, чтодевчонка поддерживает со мной связь уже просто ради приличия. Хоть она иобъясняла это прибавившимися делами в связи с возделыванием огорода и последнейчетвертью учебного года, какие-то нехорошие мысли и предчувствия стали все чащеобжигать мою душу. Но какие, скажите, права имел я на эту девчонку? Ведь мы всёещё оставались такими разными. А я, хоть и встал на путь духовного исправления,всё же двигался по нему не так быстро и успешно. А без её помощи частенькосрывался и вновь подолгу блуждал в дебрях мирских соблазнов или же погружался вгреховную трясину вседозволенности и гордыни. Как мне стало не хвататьПрасковьи, этого маячка в бурном житейском море... И я невольно понимал: даведь я, кажется, попросту влюблён в эту милую и странную девчонку! И что совсемудивительно, я этой мысли от себя не гнал, а, наоборот, подолгу хранил её всердце. Но вот занятия в школе закончились, и надо было думать о том, чемзанять свой досуг и как поинтереснее и с пользой провести наступающее лето. Однажды,поглощённый такими мыслями, я не спеша возвращался с тренировки в бассейне,бредя по ярко освещенной горячим майским солнцем аллее парка и вяло пережёвываякупленный в «бистро» гамбургер. Носком кроссовки я осторожно, без особогоэнтузиазма, катил перед собой попавшуюся мне на пути пустую жестянку из-под«Ярпиво» и совсем не глядел по сторонам, на распускающуюся природу душногопыльного города. Мало трогали меня и густые ароматы цветущей сирени, плывущиевдоль аллей парка, чтобы на выходе из него смешаться с запахами улицы ибензина. Было как-то грустно и тоскливо, как это обычно бывает только осенью. Ия боялся, как бы мне вновь не впасть в хандру прошлого лета, которая смогларазвеяться лишь с появлением в моей жизни Прасковьи. Невольно в голову стали приходитьмысли и о Египте. А что, ведь почти половина ребят из нашего класса наметила вэтом году отдых на Красном море! Не рвануть ли и мне с ними! Родители будуттолько рады. Отучился я неплохо, стал более ответственным и самостоятельным,папка с мамкой не нарадуются на моё взросление. Подумывают вот о хорошемподарке для любимого сынули... А то ведь приедут пацаны, из дальних странствийворотясь, и начнут хвалиться увиденными там всякими диковинами, а чем я тогдаим отвечу? Ведь в прошлое лето мне пришлось вместо пыльных пирамид покорятьдремучие вершины Урала... Вот о чём думал я за несколько секунд до того, какпроизошло маленькое чудо! Я уже как раз подходил к скамейке, на которой сиделаодинокая, строгого вида старушка, у ног которой резвился забавный мопс, и тутвдруг внезапно заверещал мой мобильник. Одной рукой я машинально поднес трубкук уху, а другой хотел отправить в рот остаток гамбургера, да только так и замерв такой позе, точно мраморная скульптура на парковой аллее. Звонила Пашка!Признаюсь, ее голос действует на меня парализующе: слыша ее, я забываю обо всемна свете, точно вмиг, как по мановению волшебной палочки, снова оказываюсь надалеком Урале, средь мрачных болот, густого леса, темных холодных пещер, гдебыли только мы одни, а весь мир, с его шумом, суетой, заботами и проблемами,находился где-то в недосягаемой дали... На этот раз Прасковья поразила иобрадовала меня несказанно! Она сообщила, что скоро на две недели отправляется втрудовой поход в православно-молодежный лагерь, чтобы принять участие в работахпо восстановлению храма в одном из сел их района и предлагала мнеприсоединиться к ней, так как ее спутниками будут двадцать мальчишек и девчонок10-12 лет, да историчка Людмила Степановна, и что мои крепкие руки, большиезнания и опыт спартанской жизни очень им всем пригодятся. Хоть Пашка и ненастаивала на обязательности моего визита, я почувствовал, что она тоже снетерпением ждет нашей новой встречи и поэтому с радостью ухватилась запредоставленную судьбой возможность повидаться со мной! И я был простосчастлив, сделав такое открытие! Поэтому Пашка получила согласиенезамедлительно и тоже обрадовалась. Мы условились о дне моего прибытия, быстрообсудили кое-какие походные детали, и Прасковья, сказав, что непременновстретит меня на вокзале, отключила телефон! Какое это было чудо! Я оказался наседьмом небе от восторга! Сунув трубку в карман, я издал вопль радости и сделалнесколько замысловатых кульбитов прямо на дорожке аллеи, чем немало удивилстарушенцию. Счастье так распирало меня, что я не мог сдерживать себя. Я,издавая какие-то непонятные для других крики, закружил по аллее, затем сиганулчерез скамейку, да так, что едва не наступил на мопсика, пристроившегося влопушках, чтобы полить их своей водичкой. От страха песик мухой вылетел надорожку и стал бешено нарезать круги, поднимая пыль тянувшимся за ним поводком.Я побежал следом, наступил на жестянку, и та так плотно прицепилась ккроссовке, что скинуть ее сразу не удалось, и я, скача по аллее, гремел ею втакт повизгивания собачки.
- Максик!Максик! Иди ко мне! Иди ко мне, мой маленький! - запричитала ошарашеннаястарушка.
