Конфуций и Вэнь - Георгий Георгиевич Батура
Суждение 3.10
3.10. Почтенный (цзы) сказал (юэ): «[Когда] большое жертвоприношение в Храме предков (ди) идет от (цзы) [основной церемонии] к [своему] завершению (цзи), – совершается возлияние ароматного вина (гуань) [духам предков] и (эр) те, кто (чжэ) умер (ван), удаляются (то же самое ван), – я (у) не (бу) хочу (юй) смотреть на (гуань) все остальное (чжи)».
Иероглиф ван (БКРС № 557), который мы видим в этом суждении, содержит в себе два графических знака: «табличка предка» – чжу (БКРС № 553), которую ставили в Храме, и ключ «идти». И именно по этой причине он имеет несколько значений, включая самые древние – «покойник», «умерший», «пройденное расстояние», – а также более поздние «уходить», «удаляться», «уходить в прошлое». Поэтому вполне логично понимать рисунок иероглифа ван (скорее всего, изначально это было два отдельных иероглифа, а не один с ключом) как развернутое – «умершие, именованные алтарными табличками, удаляются». Понятно, что речь идет о тех «духах предков», которым и посвящено это «большое жертвоприношение».
Что такое ди и как проходил этот ритуал? – Сегодня это уже никто не знает. Относительно этого вопроса существуют только догадки и предположения. Изначально это жертвоприношение, судя по всему, было царским и проводилось исключительно Сыном Неба. Однако ко времени жизни Конфуция оно утратило свою первоначальную исключительность – об этом можно сделать однозначный вывод из текста Лунь юй – и приобрело всеобщий характер. Оно стало чем-то наподобие главного религиозного праздника всего народа или его городской части. Если бы это жертвоприношение носило узурпированный характер, Конфуций бы реагировал на него иначе и вряд ли бы его посещал, – из одного только опасения, чтобы не навлечь на себя гнев духов (Вэнь-вана и прочих царских предков). Если бы оно оставалось прерогативой формального потомка Сына Неба, в таком случае Конфуций не смог бы стать его участником, т. к. был незнатным ши.
Современные исследователи полагают, что возлиянием благовонного вина обеспечивалось «сошествие духов предков» в Храм или к алтарю. Это, судя по всему, действительно так, и только после этого совершалось основное жертвоприношение и какие-то ритуальные действия с «табличками предков». Но если следовать разумной логике этого суждения, то в конце ди еще раз проводились «винные церемонии», которые уже служили своего рода «проводами» сошедших духов обратно в потусторонний мир. И это естественно для любой практики вызывания духов умерших: после завершения желаемых процедур с участием духов покойников их необходимо «отослать обратно», накрепко «запечатав» за ними дверь. Вот об этом «возлиянии» (гуань), а точнее, о том, что следует за ним, и говорит Конфуций.
Причина возмущения Конфуция становится понятной, если более внимательно рассмотреть иероглиф гуань (БКРС № 1520), т. к. этот иероглиф, в своих значениях, отражает эволюцию описанного действия в китайском обществе. Сначала это было просто «совершать возлияние» во время жертвоприношения. Но ко времени жизни Конфуция он уже приобрел следующие дополнительные значения: «напиваться», «угощаться вином» и даже «скапливаться в кучу». Это означает, что в завершение церемонии ди все присутствующие «угощались вином» как бы совершая «прощальный» совместный пир с предками. По-русски это называется «на посошок», но при этом, если следовать Конфуцию, народ очень часто «напивался вдребезги» и «собирался в кучи». Вот этого-то безобразия и не хотел видеть Конфуций. Причем, в духовном плане он уже ничего не нарушал: «духов» в Храме к этому времени уже не было.
Иероглиф гуань (БКРС № 12747), который мы видим в конце суждения, переводится не только как «смотреть на…», но также «брать пример», «воодушевляться». Конфуций не хочет «брать пример» с тех, для кого главной целью богослужения становится выпивка, и его совсем не «воодушевляет» подобное поведение присутствующих в Храме людей. В том, что участвующий в богослужении народ мог напиться, нет ничего необычного, если следовать исторической традиции. В Китае издревле – со времен династии Инь – устраивались совместные ритуальные пирушки аристократов, во главе с ваном а затем и с Сыном Неба, исключительно в религиозных целях, – для того, чтобы совершалась передача благодати Дэ от Сына Неба к его высшим сановникам. Причем, речь в данном случае шла действительно о серьезных духовных «трансакциях» (безо всяких шуток!). И вполне естественно то, что этот благородный аристократический обычай со временем был «редуцирован» в народную среду. Но уже с полной утратой представлений о Дэ.
Суждение 3.11
3.11. Некто (хо) спросил (вэнь) [Конфуция, как] понимать (шо) большое жертвоприношение (ди)? Почтенный (цзы) сказал (юэ): «Не (бу) знаю (чжи). Для того, кто (чжэ) в (юй) Поднебесной (тянь ся) знает (чжи) [ответ на этот вопрос], – это (ци) все равно, что (жу, т.ж. «наподобие», «если») духи верха (ши) [которые] на алтаре (то же самое ши), – здесь (чжу сы, букв.: «в этом месте»)!». И пальцем (чжи) указал на (то же самое чжи) свою (ци) [раскрытую] ладонь (чжан).
Можно по-разному что-то «показывать» своему собеседнику. Например, показать интересную книгу, – достать с полки и протянуть человеку. Но можно «показать» иначе, – как это сделал Конфуций. Он пальцем одной руки указал на раскрытую ладонь другой, – т. е. указал, в первую очередь, не на себя, не на свою ладонь, а на что-то другое. Заявляя тем самым, что для человека, знающего смысл ди, «алтарем духов» служит его ладонь. Понятно, что Конфуций использовал здесь образное сравнение, но если бы он хотел сказать, что «духи верха» такому человеку подчиняются, – что для самого Конфуция было просто немыслимо – он показал
