Савитри - Ауробиндо
Там — Двое, которые есть Одно и игра во многих мирах;
В Знании и в Неведении разговаривали они и встречались
И свет, и тьма — их глаз взаимообмен;
Наше удовольствие и боль — их борьба и объятия,
Наши дела и надежды сокровенны их повести;
Они сочетаются тайно в нашей мысли и жизни.
Вселенная есть маскарад нескончаемый:
Ибо ничто здесь совершенно не является тем, чем выглядит;
Это — смешивающее грезы и факты видение истины,
Которое ни для чего, кроме грез, не бывает полностью истинным,
Феномен выступает многозначительный
На фоне вечности смутном;
Мы принимаем его облик и упускаем все, что он значит;
Часть, что видна, нами берется за целое.
Так они поставили свой спектакль, с нами для ролей:
Актер и автор с собой как сценой,
Он здесь как Душа движется, как Природа — она.
Здесь, на земле, где мы должны исполнять свои роли,
Мы не знаем, куда побежит драмы курс;
Наши произносимые реплики по их замыслу его вуалируют.
Свой могучий план она прячет от нашего зрения:
Она скрывает свое блаженство и свою славу
И маскирует Любовь и Мудрость в своем сердце;
Изо всех чудес и красот, что ее,
Лишь затемненную малость мы можем почувствовать.
Он тоже несет здесь божество приуменьшенное;
Он оставил свое всемогущество,
Свой покой, что он имел прежде, и бесконечность.
Он знает ее лишь, себя он забыл;
Для нее он покинул все, чтобы ее сделать великой.
Он надеется в ней найти себя заново,
Воплотить, сочетать своей бесконечности мир
с ее созидательной страсти экстазом.
Хотя он — владыка земли и небес,
Он ей оставляет руководство космическое
И за всем наблюдает, ее сцены Свидетель.
Статист на ее сцене,
Не произносит он слов или за крыльями прячется.
Он принимает в ее мире рождение, ждет ее воли,
Угадывает смысл ее жеста загадочного,
Изменчивый случай, что меняет ее настроение,
Исполняет намерение, которого она, похоже, не знает,
И служит ее тайной цели во Времени долгом.
Как тому, кто слишком велик для него, он ей поклоняется;
Он обожает ее как своего регента желания,
Он уступает ей как его воли источнику,
Он жжет свой фимиам своих дней и ночей,
Свою жизнь предлагая, великолепие жертвы.
Восхищенный адвокат для ее любви и ее милости,
Его блаженство в ней — для него весь его мир:
Он растет через нее во всех своего существа силах;
Он ею читает скрытую цель Бога в вещах.
Или, придворный в ее бесчисленной свите,
Довольный уж тем, чтобы быть с нею и ее чувствовать близко,
Он наибольшее из малого, что она дает, делает,
И все, что она делает, своим собственным драпирует восторгом.
Один взгляд весь его день может сделать чудесным,
Слово с ее уст окрылить счастьем часы.
Он опирается на нее во всем, что он есть и что делает:
На ее щедрых дарах он строит свои гордые счастливые дни
И следом тянет украшенную павлиньим плюмажем свою радость жизни
И солнца в славе ее мимолетной улыбки.
Тысячами способов он служит ее царственным нуждам;
Он заставляет часы кружиться вокруг ее воли,
Заставляет все отражать ее прихоти; всё — их игра:
Весь этот широкий мир есть лишь он и она.
Это — тот узел, что вместе звезды связует:
Двое, которые есть одно, есть секрет всякой силы,
Двое, которые являются одним, есть мощь в вещах и правильность.
Его душа, безмолвная, поддерживает мир и ее,
Его действия — ее приказов реестры.
Счастливый, инертный, он под ее ногами лежит:
Свою грудь он предлагает для танца космического,
Чьим сотрясающимся театром наши жизни являются,
И который никто бы не смог вынести, если б не его сила внутри,
И оставить который никто из-за его восторга не может.
Его работы, его мысли были задуманы ею,
Его бытие — это ее широкое зеркало:
Активный, вдохновляемый ею, он говорит и он движется;
Его дела повинуются ее сердца невысказанным требованиям:
Пассивный, он терпит мира удары,
Словно ее касания, формирующие его душу и жизнь:
Его путешествие через дни есть ее солнечный марш;
Он по ее дорогам бежит; её курс — его.
Свидетель и студент ее радостей и ее горестей,
Партнер ее добра и ее зла,
Он на ее страстные согласился дороги,
Он управляем ее ужасной и сладостной силой.
Его санкционирующее имя инициирует все работы ее;
Его безмолвие — его подпись под ее делами;
В исполнении ее драмы схемы,
В ее сиюминутных фантазиях и настроениях,
В марше этого очевидного ординарного мира,
Где все глубоко и странно для глаз, что видят,
И обычные формы Природы есть чудо-ткани,
Она через его свидетельствующий взгляд и движение мощи
Развертывает материал ее космического Акта,
Ее происшествия, что возносят и крушат душу,
Ее силу, что движет, ее могущества, которые спасают и убивают,
Ее Слово, что в тишине говорит нашим сердцам,
Ее тишину, что превосходит верховное Слово,
Ее высоты и глубины, к которым наш движется дух,
Ее события, что ткут ткань наших жизней,
И все, чем мы находим и теряем себя,
Сладкие вещи и горькие, значительные и посредственные,
Вещи ужасные, прекрасные и божественные.
Она построила свою империю в космосе,
Ее тонкие и могучие законы им управляют.
Его сознание — дитя у нее на коленях,
Его бытие — поле ее эксперимента обширного,
Ее бесконечное пространство — игровая площадка для его мыслей;
Она привязывает к знанию форм Времени
И созидательной ошибке ума ограниченного,
И случаю, что несет лик судьбы непреклонный,
И к ее игре смерти, боли, Неведения
Его измененное бессмертие борющееся.
Его душа — атом маленький в массе,
Его субстанция — для ее работ материал.
Его дух выживает среди смерти вещей,
Через бреши бытия он взбирается к вечности,
Он ею несом от Ночи к бессмертному Свету.
Эта грандиозная сдача — свободной дар его воли,
Его чистая трансцендентальная сила её подчиняется.
В ее космического неведения мистерии,
В неразрешимой загадке ее игры,
Создание, сделанное из материала непрочного,
В образчиках, ею для него установленных, он движется,
Он думает ее мыслями, ее беспокойством его грудь волнуется;
Он выглядит тем, чем хотелось бы ей,
Он есть все, что может сделать ее артистичная воля.
Хотя она правит им по ее фантазий дорогам,
Играя с ним как со своим ребенком или рабом,
К свободе и мастерству Вечного
И к бессмертия высотам над миром
Она ведет свою мнимую марионетку-на-час.
Даже в его
