Кто такой Будда? - Деннис Лингвуд
История эта начинается так: однажды погожим утром Сиддхартха позвал своего колесничего и приказал запрячь лошадей для прогулки.
— Посмотрим, что в мире делается, чем народ занимается, — сказал он.
— Боюсь, ничего у нас не выйдет, — покачал головой колесничий. — Это не в моих силах. Ты же знаешь, царь запретил тебе выезжать на люди.
Но царевич настаивал:
— Не беспокойся. Отвечать буду я. Если царь захочет что-нибудь сказать по этому поводу, пусть скажет мне. Поехали!
Возничий хлестнул коней, и они помчались. Вот колесница въехала в деревню, и Сиддхартха увидел, что жизнь там течет примерно так, как он и ожидал. Но вдруг его внимание привлек древний старик.
В традиционных источниках приводится яркое описание внешности этого старца: ветхий, сморщенный и согбенный, кожа да кости, он ковылял опираясь на палку. У него была длинная белая борода, глаза слезились. Может быть, вам покажется, что это описание несколько сгущает краски, но в Индии вам бы так не показалось. Из-за климата и тяжелой жизни тамошние старики даже сегодня порой выглядят очень дряхлыми. Лет в пятьдесят-шестьдесят у них такой вид, словно им перевалило за сто. Следует помнить, что, согласно легенде, отец намеренно ограждал царевича от всех неприятных сторон жизни, в том числе и от старости. Поэтому, увидев ветхого старца, Сиддхартха указал на него и молвил:
— Кто это… Что это такое?
«Раньше или позже он всё равно узнает», — подумал колесничий и ответил:
— Это старик.
— Но почему у него такой вид? Почему он такой согбенный? Почему все кости торчат наружу? Почему слезятся глаза?
Колесничий не привык отвечать на подобные вопросы — ведь такое услышишь разве что от малых детей, — а потому сказал:
— Потому что он старый.
Сиддхартху явно не удовлетворило такое объяснение:
— Но почему он стал таким?
— Так уж бывает, — мягко объяснил колесничий. — Чтобы состариться, не нужно ничего делать: мы просто стареем. Так уж заведено в природе. Боюсь, что все становятся старыми.
Юный царевич почувствовал, как по телу пробежали мурашки.
— Как, все? — спросил он, и колесничий подтвердил:
— Ну, конечно, все.
— А как же я? Я тоже стану таким?
— Твой отец-царь, твоя мать-царица, твоя жена, я и ты тоже — все мы станем старыми, — кивнул колесничий.
Говорят, что эта новость подействовала на Сиддхартху как удар молнии на слона: он был так потрясен, что весь покрылся холодным потом.
— Что толку быть молодым? — сетовал он. — Что толку быть сильным и бодрым, если в конце концов всё равно станешь таким ветхим и немощным?
На него напала тоска.
— Думаю, на сегодня достаточно. Поехали домой, — сказал он и всю дорогу во дворец размышлял о том, что узнал.
Так повествует легенда о первой встрече. Не так уж важно, действительно ли в тот день Сиддхартха впервые увидел старика, но истинное значение этой встречи неоспоримо. Возможно, до этого он встречал многих стариков, но не видел их по-настоящему. Быть может, в тот день он увидел старика как будто в первый раз. Ведь именно так обычно и бывает. Мы видим какой-то предмет — возможно, каждый день, как восход и заход солнца, — но не видим его по-настоящему, потому что не осознаём и не задумываемся. Мы видим и в то же время не видим. Мы слепы. Можно годами работать в доме престарелых и не принимать старость близко к сердцу. Затем, по мере развития некоторой осознанности и ясности, мы можем обнаружить, что вещи предстают перед нами в новом свете, так что кажется, будто мы видим их впервые. Так и Сиддхартха осознал, впервые в жизни осознал по-настоящему, что есть такое явление, как старость, и что молодость быстротечна, даже для него.
Как ни был царевич потрясен этим открытием, несколько дней спустя он вновь выехал из дворца и, как повествует легенда, снова увидел нечто такое, чего раньше никогда не встречал. А увидел он лежащего у обочины больного, с которым случился приступ лихорадки или какого-то похожего недуга. Бедняга метался в жару, и рядом не было никого, кто бы о нем позаботился. И снова Сиддхартха попросил колесничего объяснить, что происходит:
— Скажи, что случилось с этим человеком? Что у него за напасть? Почему он лежит здесь, у дороги? Почему бьется? Почему трясется и дрожит? Почему глаза закатились? Почему лицо такое бледное?
Разумеется, колесничему пришлось сказать в ответ:
— Да вот, заболел он.
Сиддхартха, чье здоровье, судя по всему, было отменным, пожелал узнать, могут ли выпасть такие страдания и на его долю.
— Ас другими это бывает? Может такое случиться со мной?
И снова колесничий уверенно ответил:
— Все, и мужчины, и женщины, подвержены болезням. Болезнь может прийти в любое время. В любой миг силы и здоровье могут нас покинуть, и тогда нам придется страдать от недуга.
Так что на обратном пути Сиддхартхе снова было о чем поразмыслить.
Но прошло несколько дней, и он вновь выехал на колеснице. На этот раз царевич увидел четырех мужчин, которые несли что-то наподобие носилок, положив ручки себе на плечи. На носилках лежал человек, обернутый в полотнище желтой ткани. Лицо было открыто, но выглядело как-то странно. Человек лежал совершенно неподвижно, лицо его ничего не выражало и казалось застывшим, а глаза были закрыты.
Конечно, в Индии такое можно и поныне увидеть каждый день. Индийские похороны весьма отличаются от того, к чему привыкло большинство людей на Западе. У нас, когда человек умирает, его уносят в ящике — и все. От него тихо избавляются, как от мусора, на который никто не желает смотреть. Его отправляют в крематорий или опускают в яму, которую тут же засыпают. В Индии к покойникам совсем другое отношение. Там умершего укладывают в лучшей комнате, а все родственники и друзья приходят, чтобы посмотреть на него и сказать: «Ах, он совсем не изменился! Лежит, как живой. Ну что ж, вид у него вполне счастливый и умиротворенный. Прощай старина». Они уронят слезу и бросят на труп несколько цветков, а потом четверо крепких мужчин поднимут его на плечи и понесут по улице, по-прежнему с открытым лицом. Труп плывет над толпой, которая следует за ним по жаре, а прохожие глазеют и говорят: «Смотри-ка ты, да ведь это же такой-то! А я и не знал, что он умер».
Именно такую процессию увидел Сиддхартха и сказал
